«Власти Таджикистана слишком быстро забыли уроки братоубийственной войны»

Вооруженные атаки в Таджикистане четвертого сентября – закономерный результат проводимой властями этой страны политики подавления бывших и настоящих политических оппонентов. Так считает ассоциированный научный сотрудник лондонской Школы восточных и африканских исследований (SOAS), историк и социолог Алишер Ильхамов, который представляет свое видение ситуации и дальнейшего развития событий в Таджикистане. По его мнению, в республике следует ожидать новой волны политических репрессий и межрегиональных противоречий.

Для меня не стал неожиданностью мятеж, поднятый в Таджикистане генералом Абдухалимом Назарзода. После новой эскалации давления на Партию исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ), начавшейся с изгнания партии из парламента по итогам мартовских «выборов», следовало бы ожидать реакции если не от самой партии, то от части ее электората.

На самом деле, партия была под давлением властей почти с самого начала ее легализации в 1998 году как итога мирного соглашения 1997 года между правительством и Объединенной таджикской оппозицией. Так, уже в 2003 году были арестованы и осуждены заместитель лидера партии Шамсуддин Шамсуддинов и трое его приближенных. Позже к судебной ответственности были привлечены еще 11 членов партии. В 2006 году ПИВТ возглавил достаточно умеренный и осторожный политик Мухиддин Кабири. При нем исламисты дважды добились избрания двух своих членов депутатами парламента, хотя, по имеющимся данным, в случае действительно свободных выборов ПИВТ могла бы провести в парламент гораздо больше своих членов. Этот баланс сил был односторонне нарушен властями в 2015 году, когда на мартовских парламентских выборах партия и вовсе лишилась депутатских мандатов. Ведь ни для кого не является секретом, что квоты на распределение депутатских мандатов в этой стране определяются в президентском аппарате, а не в результате выбора народа.

Параллельно усилились нападки на самого Мухиддина Кабири, у которого фактически реквизировали его собственность, обвинив в незаконной приватизации. Из-за кампании травли он был вынужден уехать из страны. А 28 августа Минюст потребовал от ПИВТ вообще прекратить свою деятельность. Ряд членов партии были обвинены в причастности к терроризму. На этом фоне возникала вероятность дальнейшей эскалации давления с переходом в фазу прямых репрессий против руководства и рядовых членов партии, а также против бывших членов Обьединенной таджикской оппозиции.

Скорее всего, генерал и его сторонники просто действовали на опережение, не дожидаясь своего неминуемого ареста. Таджикский оппозиционный сайт Тajinfo.org 6 сентября опубликовал заявление генерала, которое якобы поступило через одного из его связных. В этом заявлении генерал утверждает, что его действия были спонтанными с единственной целью – избежать ареста его самого и его сторонников. Информацию о намечаемом аресте он якобы получил от своих осведомителей. В заявлении генерал отрицает факт убийства его группой сотрудников милиции в ходе атаки на Вахдатское отделение внутренних дел и утверждает, что это нападение было инсценировано самими властями, чтобы оправдать массовые аресты среди бывших членов ОТО. Действительно, с началом вооруженного конфликта следовало ожидать и начала информационной войны, в ходе которой обе стороны обвиняют друг друга в незаконных действиях и убийствах. Каждая сторона пытается представить картину событий в выгодном ей свете. Правительство стремится показать, что мятежники – это банда убийц, и что оно контролирует ситуацию, ведя активные действия по нейтрализации повстанцев и их соратников. Мятежникам же выгодно показать, что их спровоцировали власти, которые ищут предлога подавить в стране всякие ростки оппозиции. Поэтому я бы с осторожностью относился как к сводкам и МВД, так и к сообщениям самих мятежников.

Тем не менее, будучи не в состоянии со 100-процентной уверенностью говорить о подлинности обнародованного заявления Назарзода (до тех пор, пока сам он не появится в каком-либо видеопослании), не могу отрицать, что оно выглядит достаточно правдоподобно, объясняя, почему именно так действовали мятежники. Они отправились в Ромитское ущелье, а это часть региона, который раньше, при Советах, образовывал Гармскую область, но затем был расформирован в группу районов республиканского подчинения. Гарм в ходе гражданской войны был одной из главных цитаделей исламской оппозиции. Именно там мятежники могли бы рассчитывать хоть на какую-то поддержку среди местного населения, и именно оттуда они имеют шанс перебраться в Афганистан.

Как и следовало ожидать, мятеж предоставил возможность властям начать репрессии в стране. На сегодняшний день уже арестовано 56 «сторонников» генерала Назарзода. При этом неизвестно, какого рода сторонниками эти лица являются, содействовали ли они как-то мятежникам, были ли в прошлом членами ОТО или же просто происходят родом из районов, которые в прошлом служили социальной базой исламской оппозиции. Если последнее, то следует ожидать новой волны межрегиональных противоречий, которые были одним из факторов, спровоцировавших гражданскую войну 1992-1997 годов. Как известно, та война имела, по крайней мере, два измерения: межрегиональный (Куляб, север страны и часть Курган-тюбе против Гарма, Бадахшана и другой части Курган-тюбе, населенной переселенцами из Гарма) и идеологический (исламско-демократическая коалиция против сторонников светского правления в его партийно-номенклатурном варианте).

Мирные соглашения 1997 года позволили достичь определенного устойчивого баланса, в рамках которого члены ОТО кооптировались в политическую систему страны, хотя и при полном политическом доминировании сторонников правительства и Народного фронта. Этот баланс был и остается основным условием гражданского мира в стране, и непонятно, почему Эмомали Рахмон решил пойти на его подрыв. То ли он чувствует, что его легитимность стремительно падает из-за царящей в стране коррупции и экономического упадка, и решает консолидировать свою власть до того момента, когда начнутся народные волнения. То ли он понял, что может расправиться с остатками оппозиции достаточно легко, обвинив ее в связях или симпатиях к ИГ (так называемое «Исламское государство», «Исламское государство Ирака и Леванта», ИГИЛ, ИГ, ISIS или IS англ., Daesh араб.), и тем самым заручиться если не поддержкой мировых и региональных держав, то их нейтралитетом.

Я не согласен с теми, кто пытается притянуть за уши ИГ и прочих зарубежных джихадистов и исламистов к этим событиям. Это, скорее всего, чисто внутритаджикский конфликт, который, однако, имеет потенциал перерасти в региональный, если мятежникам удастся перебраться на территорию Афганистана, где они однозначно найдут убежище среди талибов или других воинствующих группировок. Тогда этот конфликт перейдет в затяжную фазу, в которой время будет играть против Рахмона.

В этой связи стоит вспомнить, что в 2000 году Рахмон распустил Комиссию по национальному примирению. Сегодня возникает закономерный и, скорее, риторический вопрос: не рано ли та комиссия была распущена, и не слишком ли быстро власти страны стали забывать уроки той братоубийственной войны?

Алишер Ильхамов, ассоциированный научный сотрудник лондонской Школы восточных и африканских исследований (SOAS)

07.09.2015

Источник: МИА «Фергана»

Россия использует трудности режима Рахмона для укрепления своих позиций как в самом Таджикистане, так и в регионе в целом, - эксперт А.Малашенко

CA-NEWS (TJ) - Угроза внутренней стабильности для Таджикистана становится привычной. И в обществе, и в правящем классе нарастает недовольство правлением Эмомали Рахмона, стоящего у власти с 1994 года. Участились выступления исламистов. Весной этого года в ИГИЛ бежал начальник таджикского ОМОНа полковник Гулмурад Халимов. А теперь вооруженный мятеж поднял замминистра обороны, уволенный накануне со своего поста.

Генеральский мятеж

События прошлой недели еще раз подчеркнули, что Таджикистан переживает серьезный политический кризис. Четвертого сентября произошли столкновения между сторонниками только что уволенного (с мотивировкой «за совершение преступления») с должности заместителя министра обороны генерал-майора Абдухалима Назарзоды (1964 года рождения, выпускник Общевойсковой академии Российской Федерации) и верными президенту подразделениями. До этого Назарзода со своим мятежным отрядом раздобыл оружие в соседних воинских частях. Несколько десятков военнослужащих присоединились к его группировке. Мятежники напали на здание Министерства обороны республики. Затем, преследуемые верными президенту силовиками, они скрылись в расположенном к востоку от Душанбе Рамитском ущелье. На следующий день бои велись на блокпосте в городе Вахдат, неподалеку от Душанбе. В столице было блокировано несколько улиц.

Сколько у Назарзоды сочувствующих, на что он рассчитывал, сказать непросто. Очевидно, однако, что, не чувствуй бывший замминистра за собой сколько-нибудь существенной поддержки, рисковать бы он не стал. 

Тем временем, стремясь укрепить свои позиции, режим все сильнее закручивает гайки. Последним шагом в этом направлении стал запрет Партии исламского возрождения (ПИВТ), второй по влиянию в стране. ПИВТ всегда в целом оставалась лояльной режиму и фактически промолчала, даже когда на последних парламентских выборах 2015 года ей «записали» всего 1,6% голосов, хотя на самом деле за нее проголосовало значительно больше. В результате 51 из 63 мест в Высшем собрании (парламенте) Таджикистана теперь принадлежит президентской Народно-демократической партии.

Можно предположить, что таджикский президент намерен выстроить «вертикаль власти», аналогичную той, что существует в соседнем Узбекистане. Но у него это вряд ли получится – слишком сильны в Таджикистане регионалистские тенденции, у Рахмона нет должного авторитета, а в обществе нет страха перед президентом. Кроме того, тут мешает непрофессионализм силовых структур Таджикистана. Известно, какой резкой критике подверглись силовики после бегства полковника Халимова. Причем одним из главных обвинений было то, что они не умеют «работать с верующими», сами провоцируют у них радикальные настроения. Впрочем, такого рода настроениям способствует и сам Рахмон, стремящийся поставить под жесткий контроль религиозную жизнь. Например, в 2007 году по его указанию был принят закон «Об упорядочении торжеств, традиций и обрядов», вызвавший раздражение у таджикских мусульман.

Устойчивость правления Рахмона в значительной степени объясняется тем, что пережившие кровавую гражданскую войну таджики не хотят ее повторения. Но сейчас население начинает избавляться от политической апатии, а в стране подрастает поколение, представители которого в силу своего возраста эту войну не помнят либо вообще родились после ее окончания.

Уход с политической арены умеренной ПИВТ неизбежно приведет к росту в стране исламского радикализма. Многие члены разогнанной партии и ее сторонники начнут искать применения своей нерастраченной энергии, действуя нелегально, что еще больше усилит внутриполитический кризис. 

Российский интерес

Поводы для выступления у генерала Назарзоды могли быть разные – от личной обиды до борьбы за создание в стране халифата. Однако здесь очень важна внешняя атмосфера. В Таджикистане усиливается влияние ИГИЛа. Сотни таджиков уже сражаются на его стороне. Сторонники ИГИЛа укрепляют свои позиции в соседнем Афганистане. И хотя прямое вторжение в Таджикистан маловероятно, проникновение в страну с юга исламистов будет нарастать. Этому поспособствует и недовольство населения властью, которое выражается прежде всего в религиозной форме.

Есть и еще одно обстоятельство: сентябрьские события наверняка окажут влияние на таджикско-российские отношения. Очевидно, что Рахмону неоткуда ждать помощи извне, кроме как из России. Ни Китай, ни Соединенные Штаты не вмешиваются в нынешнюю ситуацию. 

В Пекине исходят из того, что, чем бы ни закончился внутренний кризис в Таджикистане, никто из местных политиков, включая исламистов, не станет портить отношений с Китаем – слишком велико его экономическое влияние. Ни один серьезный деятель в Центрально-Азиатском регионе не станет рисковать на китайском направлении.

Нынешней президентской администрации в Вашингтоне вмешательство в дела еще одного мусульманского государства, к тому же мало известного в американском обществе, тоже ни к чему. Тем более что приход в Таджикистане к власти исламистов пока не представляется слишком вероятным.

Словом, Эмомали Рахмон оказывается в кольце геополитического равнодушия.

Исключением здесь становится Россия, которая использует очередные трудности рахмоновского режима для укрепления своих позиций как в самом Таджикистане, так и в регионе в целом. Владимир Путин уже заявил о поддержке своего таджикского коллеги. В Москве считают, что причиной нестабильности в Таджикистане являются не столько внутренние обстоятельства, сколько негативное внешнее влияние со стороны исламских экстремистов. То есть Рахмона будут поддерживать для борьбы с внешней угрозой. 

В существовании такой угрозы Москва всегда была заинтересована, поскольку это оправдывает военно-политическое присутствие России, в том числе подконтрольной ей Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) в Центрально-Азиатском регионе. Официальное отношение ОДКБ к таджикским событиям выразил ее пресс-секретарь Владимир Зайнетдинов, охарактеризовавший их как «обычные бандитские разборки». Не исключено, однако, что он несколько поспешил со своим суждением – дело может оказаться куда серьезнее.

Эмомали Рахмон сейчас в щекотливом положении. С одной стороны, при всей многовекторности его внешней политики он прекрасно сознает свою зависимость, в том числе военно-политическую, от России. Когда-то его противники говорили, что он «сидит на русских штыках». Даже если признать такое мнение преувеличенным, то нельзя не согласиться, что созданная в 2004 году на базе 201-й дивизии российская военная база и в самом деле поддерживает относительную прочность рахмоновского режима.

С другой стороны, Рахмон любит демонстрировать свою независимость от России. Например, он отказывается четко определиться относительно участия Таджикистана в Евразийском экономическом союзе, на чем Москва вежливо, но упорно настаивает. Похоже, что таджикскому президенту придется поторопиться с выбором, поскольку при дальнейшем нарастании кризиса он может оказаться один на один со своими внутренними недругами.

Если сейчас Рахмон сумеет, как он это делал раньше, переиграть своих противников, обстановка в Таджикистане все равно останется напряженной. Некоторые эксперты предрекают стране новую гражданскую войну, и тогда таджикскому президенту без российской поддержки уже не обойтись.

Алексей Малашенко, председатель программы «Религия, общество и безопасность» в Московском Центре Карнеги.

07.10.2015

Источник: ca-news.org

Генерал спасал свой бизнес или оказался орудием борьбы между суннитами и шиитами в Таджикистане, - эксперт А.Дубнов о двух версиях событий

В конце минувшей недели поступавшие из Таджикистана срочные сообщения заставляли предположить, что в стране была предпринята попытка военного переворота или, по крайней мере, военного мятежа. Шутка ли, неизвестными боевиками под командованием заместителя министра обороны Таджикистана, генерала Абдухалима Назарзода были совершены вооруженные нападения на объекты МВД в городах Душанбе и Вахдат, погибли 10 сотрудников милиции, еще 6 ранено, похищено большое количество оружия и боеприпасов.

Вслед за этим пришла новость: указом президента страны Эмомали Рахмона генерал Назарзода был уволен из рядов вооруженных сил за «совершение преступления». А сам он со своими боевиками скрылся в Рамитском ущелье в 50 километрах от Душанбе, там во время гражданской войны в середине 1990-х годов были расположены базы таджикской вооруженной оппозиции, воевавшей с войсками прокоммунистического Народного фронта, уже с тех времен возглавлявшегося Рахмоновым (тогда еще у таджиков было принято носить фамилии на российский манер, Рахмон был Рахмоновым, а Назарзода Назаровым, — прим. автора).

Поначалу казалось, что дерзкое нападение стало для милиции Вахдата возмездием за избиение там в конце августа местными стражами порядка молодого таджика только за то, что он носил бороду. В Таджикистане идет непрекращающаяся борьба, если не сказать больше — травля всех, кто выглядит как верующий мусульманин, мол, не скрывается ли за ним радикальный исламист. Вечером 3 сентября жестоко покалеченный парень скончался и, казалось, что 4 утром уже за него отомстили…

Однако вскоре стало ясно, что произошедшее невозможно объяснить просто местью — слишком масштабные события развернулись в Таджикистане. Но что же это было? Чем объяснялись настоящие бои на улицах Душанбе? Если бы это был госпереворот или военный мятеж, прозвучало бы заявление лидера восстания или кого-то еще, кто взял бы на себя ответственность за случившееся и объявил цели восставших. Ничего подобного не было.

Но почему-то сразу стало известно, что к нападению оказался причастен 51-летний генерал-майор Назарзода, элитный офицер, выпускник российской военной Академии им. Фрунзе, наконец, еще недавно ни в чем не нуждавшийся удачливый бизнесмен, а затем даже — любимец самого президента?

Абдухалим Назарзода, бывший командир 25-го батальона таджикской оппозиции, сделавший затем карьеру в правительственной армии, заслужил доверие президента несколько лет назад, когда помог ему погасить волнения бывших полевых командиров оппозиции, а одного из них, Шоха Искандарова сумел уговорить перейти на службу властям. И вдруг этот человек устраивает вооруженный мятеж?

Не укладывающиеся в простую логику события 4 сентября уже породили массу вопросов в Таджикистане и за его пределами, вплоть до самых, казалось бы, нелепых: а не инсценировка ли это, организованная властями, необходимая им для дальнейшего «закручивания гаек» в стране, для преследования оппозиции, для оправдания мер по неминуемому запрещению деятельности Партии исламского возрождения.

К разряду таких конспирологических версий можно было бы отнести и стремление таджикского режима показать всему миру те угрозы, которым на самом их острие противостоит Таджикистан, — «Исламское государство», чьи боевики вот-вот, кажется, вторгнутся из Афганистана.

При желании в пользу такой версии могло бы говорить и мужественное поведение самого президента Таджикистана, который уже спустя два дня после нападения боевиков на Вахдат приехал туда, чтобы «ознакомиться с жизнью населения, а также открыть ряд социальных и промышленных объектов». Эмомали Рахмон, между тем, дал понять жителям города, что он разочарован тем, что 46 вахдатцев воюют за рубежом, а 11 уже погибло в Сирии и Ираке.

При еще более сильном желании подтверждение этой версии можно найти и в словах сочувствия президента России Владимира Путина, сказанных им по телефону Эмомали Рахмону на следующий день после событий и выраженной им озабоченности по поводу опасности дестабилизации в Таджикистане, а также готовности оказать ему содействие.

Это как раз то, чего хотелось бы добиться лидеру Таджикистана, — получить больше военной помощи от России, к примеру, беспилотников, как будто имеющихся в распоряжении 201-ой российской военной базы в Таджикистане.

Продемонстрировать высокий уровень угроз для Душанбе, как кажется, может быть особенно полезным за несколько дней до намеченного на 15 сентября саммита Организации Договора о коллективной безопасности, основной темой которого станет выработка очередных мер по отражению всякого экстремизма, терроризма, а также угрозы «цветных революций».

Но надо быть очень высокого мнения об оперативно-диверсионных способностях таджикских силовых структур, чтобы заподозрить их в подготовке и проведении столь изощренных спецопераций по дискредитации оппозиции и нагнетанию угроз. Поэтому появившееся 6 сентября в интернете путанное заявление, сделанное якобы от имени самого экс-замминистра обороны, в котором он обвиняет власти в провокации, мол, это сами таджикские спецслужбы атаковали отдел милиции в Вахдате, расстреляли своих же, чтобы свалить это преступление на генерала, не вызывает доверия…

Авторов этого документа подводит и напыщенный, исполненный ложного пафоса его стиль. Генерал заявляет, что «продолжит свою борьбу до конца — до победы или смерти», что для него «превыше всего стоит честь офицера, согласие Всевышнего и Свобода таджикского народа»…

Думается, все обстоит проще и одновременно сложней. И тут тоже могут быть, как минимум, две версии. Согласно первой из них, Абдухалим Назарзода оказался перед необходимостью спасать свой бизнес, который он вел совместно с одним из бывших руководителей силового блока Таджикистана. Речь идет о продаже оружия в Афганистан и участии в наркотрафике оттуда. Как утверждает весьма осведомленный источник в Таджикистане, случилось нечто, что угрожало разоблачением этих нелегальных поставок, и генерал со своими сообщниками вынужден был действовать на опережение, отсюда и необходимость прорыва в горы вместе с большой партией оружия.

Вторая версия совершенно другого свойства. О ней стоит задуматься, если знать содержание интервью с одним из близких к Назарзода таджикским офицером. Это интервью появилось 5 сентября на интернет-сайте иранского информагентства «Фарс». Офицер предполагает, что целью выступления бывшего замминистра обороны Таджикистана было остановить дальнейшее укрепление влияния, которое якобы оказывают на президента Рахмона сторонники «Исламского государства» — адепты радикального суннитской ветви ислама.

Интерпретировать данное заявление следует так, что в Иране стремятся предотвратить усиление салафитской пропаганды в Таджикистане, поддерживаемой суннитской Саудовской Аравией и направленной против иранских шиитов. Известно, что сам президент Рахмон еще недавно демонстрировал лояльное отношение к саудовским проповедникам, но после настойчивых обращений из Тегерана несколько поумерил их пыл…

Другими словами, Таджикистан оказался в шестеренках яростной борьбы суннитов «Исламского государства» и противостоящего им шиитского Ирана. А генерал Назарзода, таким образом, оказался инструментом в чужих руках.

Но какая бы версия не оказалась бы ближе к истинной, один вывод из кровопролития 4 сентября в Таджикистане кажется очевиден: режим Рахмона, находящегося у власти без малого четверть века, с 1992 года, одряхлел и потерял ресурсы для внутренней трансформации, а Таджикистан, как считают многие, в итоге этого долгого правления так и остался failed state — несостоявшимся государством.

И еще одно частное замечание: на фоне этих событий начинаешь лучше понимать ту неспешность, с которой Москва тянет со своими обещаниями безвозмездных военных поставок Душанбе. Украдут ведь, а потом все это окажется у афганских моджахедов, у них российские «калашниковы» всегда в цене.

Аркадий Дубнов, политолог, эксперт по Центральной Азии

07.10.2015

Источник: ca-news.org

Tweet