С распадом Советского Союза наступил пик литературы о «новой Великой Игре», посвященной очевидным политическим маневрам США в Центральной Азии в поисках Священного Грааля Макиндера/Бжезинского, почти исключительно сосредоточенной на нефти. За исключением Дугина (1997) крушение Советского Союза рассматривают просто как возможность для «дерзких новых предпринимателей в стиле Дикого Запада» и обеспечения долгосрочных энергетических нужд США. Большинство, как Джонсон (2007) и Энгдаль (2004) утверждает, что американо-британская стратегия определяется сегодня нефтяной безопасностью. 

Классической работой в этой сфере является «Великая шахматная доска» Бжезинский (1997), вдохновляющая его «геостратегию» его протеже Обамы в Евразии. «Поражение и распад Советского Союза был последним шагом стремительного возрастания мощи Западного полушария с США в роли базиса в, разумеется, первой действительно глобальной силой. … Для Америки главным геополитическим предметом вожделений выступает Евразия».  Бжезинский дивится тому, что на протяжении истории мировые дела подчинялись евразийской силе, но «впервые не-евразийская сила [США] выступила не только как главный арбитр евразийских властных отношений, но и как верховная сила в мире.» К счастью для Америки, Евразия слишком велика, чтобы быть политической верховной силой. Для Бжезински история начинается в пятнадцатом веке; однако, он верно определяет «евразийскую шахматную доску» как «декорацию для «Игры»».

Его видение будущего – это мир в плену американского культурного империализма  с постсоветской Россией в форме постмодернистского государства вроде родной ему Польши, послушной служанкой американского мирового порядка, с одним лишь Китаем, который нужно склонить к покорности. Эпоха прямых вторжений подошла к концу вместе с советской оккупацией Афганистана. Гораздо более сведущие США смогут вобрать в себя местные элиты и подкармливать их голливудскими блокбастерами, чтобы установить необходимый контроль над Евразией.

Он осуждает неоконсервативные войны,  но его высокомерие не дает ему увидеть собственную жизненно важную роль в подготовке сцены для кошмара именно сегодняшнего дня. Он остается непримиримым относительно своей политики действий исламистов против Советского Союза (таким образом способствуя анти-империалистическому исламскому пробуждению, полностью игнорирует Израиль в своем анализе и политических предписаниях, и отказывается называть США империей, ссылаясь на «простое глобальное сообщество» и «тройственные отношения между богатейшими демократическими государствами Европы, Америки и Восточной Азии (особенно Японии)». Даже без неоконсервативной катастрофы, он все равно пессимистичен в отношении будущего своего «сообщества», если только США не откажется от своего консьюмеризма и не преодолеет свою «духовную пустоту», по-видимому, не обращая внимания на свои аргументы о том, что массовая культура США является важнейшим инструментом их империального проекта.

Понятие «новая Великая Игра» стало распространенным в литературе о данном регионе, появляясь в названиях книг, научных журналов, новостных статей и правительственных отчетов. Типичная литература просто сравнивает британо-русское противостояние 19 века с ситуацией 21 века, учитывая, что игровое поле осложняется транснациональными энергетическими корпорациями с их собственными планами и наплывом новых предпринимателей, взявших руководство в свои руки после падения Советского союза.

Кливман утверждает, что «Региональные силы, такие как Китай, Иран, Турция и Пакистан вышли на арену, и транснациональные корпорации (чьи бюджеты намного превосходят бюджеты многих стран Центральной Азии) также следуют своим собственным интересам и стратегиям».

Мюллерсон, «либеральный» империалист, заявляет, что великая игра до Первой мировой войны и текущая включают «в качестве своих компонентов соответствующие missions civilatrices («миссии цивилизации» - прим. пер.)». Сейчас есть много игр, и игроки меняют команды в зависимости о того, в какой играют игре. Китай и Россия следят за тем, как Запад и Мусульманский мир изводят друг друга в войне с терроризмом, однако Вашингтон сотрудничает с Китаем и Россией в отношении «терроризма» и незаконного распространения наркотиков. Игры не всегда являются состязаниями с нулевой суммой. Россия и Китай выступают как соперники за рынки, ресурсы, политическое влияние в Центральной Азии, но на мировом уровне они – союзники, уравновешивающие гегемонию США. Европа – преданный член американской команды и не играет независимой роли ни в Центральной Азии ни на Ближнем Востоке.

Мюллерсон отвергает религию как фактор легитимации в целом и в Центральной Азии в частности. Он утверждает, что ее исламские партии, такие как Партия Исламского Возрождения Таджикистана, бывшая частью Объединенной оппозиции Таджикистана, боровшейся с таджикской властью в течение 5-летней гражданской войны, Исламское движение Узбекистана (переименованная Исламская партия Туркестана), и Хизбут-Тахрир аль-Ислами (Исламская Партия Освобождения – прим. пер.), действительно являются политическими партиями, проповедующими «религиозный тоталитаризм» и применяющими терроризм. Он цитирует Томаса Фридмана и Бернарда Льюиса, подтверждая их взгляды о том, что эти идеологии должны быть уничтожены, чтобы покончить с терроризмом. Запад должен продолжать нести свою mission civilatrice. «Путь демократии, как наглядно демонстрирует западный опыт, долог и труден, полон ловушек и препятствий».

Статья Джонса Хопкинса «Ключ к успеху в Афганистане: стратегия современного Шелкового Пути» пытается «визуализировать тот Афганистан, который может возникнуть после того, как американские войска начнут уходить в 2011 году. Основная идея состоит в том, что вместо бандитской пограничной полосы, послевоенный Афганистан должен превратиться в транзитный путь для Евразии, обеспечивая торговые коридоры на север и юг, восток и запад,» требуя больше дорог, железнодорожных путей и трубопроводов, что сделает «Афганистан скорее эпицентром деятельности, нежели барьером».

Критика: Литература о новой Великой Игре слаба по ряду важных пунктов. Даже там, где упоминается империализм, отсутствует осознание того, что политика в Центральной Азии является частью более обширной игры, которая фокусируется на войнах в Иране и Афганистане, с Израилем в роли главного игрока. Исследование Хопкинса не критикует вторжение и право СТША решать, как следует развиваться Афганистану, и игнорирует геополитическую задачу превзойти Россию, Иран и Китай. Оно черпает вдохновение не из древнего шелкового пути, но из завоеваний и порабощений самой Америкой, достигших кульминации в строительстве трансконтинентальной железной дороги в 1869 году с целью продвижения капитализма вне зависимости от желания местных жителей.

Лишь в отношении России явно империальный характер действий США в Евразии открыто обсуждается и встречает сопротивление в типичных и популярных трудах. Евразийский теоретик и геополитик Александр Дугин дал радикальное перетолкование геополитики Макиндера и Хаухофера в 19-20 веках в контексте постсоветской России, направленное на борьбу с американским империализмом. В книге «Основы геополитики: геополитическое будущее России» (1997), он заявляет, что «битва [этнических] русских за мировое господство» не окончена, и Россия остается «плацдаром для новой анти-буржуазной, анти-американской революции». Евразийская империя будет построена «на фундаментальном принципе общего врага: на отрицании атлантизма с американским стратегическим контролем и отказе от доминирования над нами либеральных ценностей. …Военные действия играют относительно небольшую роль». Природные ресурсы России и ее стратегическая позиция в центре Евразии должны быть использована для противодействия американским планам и для продвижения нового русско-европейского союза вне американской гегемонии, основанного на русо-немецкой оси, за исключением Британии, т.к. она является частью англо-американской оси. Он выступает за сближение с Японией и поощряет Китай утвердить гегемонию в юго-восточной Азии вместо Сибири. В центре его внимания – российское возрождение, и он не включает Израиль в свой анализ, хотя и поддерживает идею «континентального русско-исламского альянса», основанного на русско-иранском соглашении, списывая со счетов Аль-Каиду и «международный терроризм» как орудия Запада. 

Поддержка Соединенными Штатами новых постмодернистских игроков сама по себе является ходом в новой Великой Игре, который не принимается во внимание основной массой литературы. Новые государства были созданы путем тайного вредительства Советскому Союзу, подстрекательства последующих цветных революций и вторжения в Афганистан и Ирак – важных шагов империального гегемона с целью переформировать весь евразийский регион и создать новое игровое поле и новую игру.

Также и в Первой и Второй Великих Играх, британские колонии и протектораты были сознательно сформированы министерством по делам колоний, чтобы играть якобы независимые роли в некой будущей неформальной империи (в зависимости от типа колонии, например, для привилегированных поселенцев, как Канада или такой как Индия). Со временем эти игроки развились непредвиденным, в некоторых случаях, образом, как Афганистан, Иран и Ирак.

Аналитик Московского института востоковедения Князев утверждает, что стратегия США состоит в создании их собственного светского «постмодернистского халифата», который охватит Ближний Восток и «Великую Центральную Азию, предусматривающую растворение границ между пятью постсоветскими государствами и их объединение с Афганистаном и Пакистаном», что он назвал «геополитическим маразмом». Однако, столько амбициозный проект корректировки границ и создания государств едва ли входит в поле сегодняшних геополитических возможностей США, равно как нет никакой пользы от Израиля в объединении мусульманских наций со всего региона в подчиненное содружество.

Качественная разница между Первой, Второй и Третьей Великих игр не прослеживается в литературе явным образом. Эдвардс понимает первоначальную Великую Игру (Первую Великую Игру у меня) как «предшественницу Холодной Войны», а текущую игру как «последние остатки борьбы между США и Россией», объединяя мои Вторую и Третью Великие игры. Мюллерсон обращается ко Второй Великой Игре, которая набирает обороты с увольнением Киплинга, игнорируя империализм как основополагающую систему, как следствие, Холодную войну и роль Израиля. Мюллерсон приуменьшает значение исторических параллелей как «больше интересных, нежели полезных и больше поверхностных, нежели глубинных»,⁸⁶ что отражает его недооценку основополагающей преемственности этих империальных игр. Он признает, что Вашингтон расширяет свое влияние в регионе, отрицая наличие у него каких-либо долгосрочных интересов в том, чтобы там закрепиться,и  отвергает русский православно-воодушевленный мессианизм Дугина (довольно похожий на американскую доктрину «предначертания»), которому на роду написано конфликтовать с Западом как противоположностью Чингис Хана, Тамерлана и царизма.

Мюллерсон отмечает интересный парадокс: в качестве единственной сверхдержавы Америка сегодня потеряла присущую ей во время Холодной войны легитимность как лидера антикоммунистического блока, несущего ответственность за обеспечение мирового порядка и безопасности (сам он – эстонский иммигрант в Британию). Таким образом, сегодня ей «требуется больше военной мощи, чем было бы необходимо … поскольку сегодня ей пришлось бы нести бремя гегемона в глобальном масштабе». Но он мог бы с тем же успехом заявить, что после падения врага победителю потребуется меньше военных сил. Тем самым, он неявно признает, что современный мировой порядок, устанавливаемый США, не является добровольной ассоциацией свободных государств, что безопасность и мир определяются СГША (например, с принятием гегемонии США, вы освобождаете себя от подрывной деятельность США). Пока как он отвергает русских геополитиков и их стремление к Российской империи, есть ли по-настоящему большая разница между миром и безопасностью Чингис Хана и сегодняшними миром и безопасностью США?

Его поддержка секуляризма и восхищение Фридманом и Бернардом Льюисом демонстрируют его незнание длительной истории империального применения и продвижения исламских «тоталитарных идеологий», и того факта, что спроектировала распад Советского Союза с использованием исламистов, позволив ваххабитам проникнуть в Центральную Азию и на Ближний Восток, поддерживая при этом деспотические секулярные режимы. Его предложение уничтожить эти движения лишь подливает масла в огонь, которые неразумно разжигают США на протяжении десятилетий.

Любопытное описание постсоветской Центральной Азии дал Роб Джонсон, который видит ее переживающей «воссоздание докоммунистического ханства» с ростом волнений в результате распада Советского Союза: Армяно-азербайджанская война 1998 года и восстания в Ашхабаде, конфликт между узбеками и турками-месхетинцами в Фергане в 1989 году, между узбеками и киргизами в Оше и между таджиками и армянами в Душанбе в 1990 году, чеченский сепаратистский бунт 1991-2000 годов, абхазские и южно-осетинские сепаратисты в Грузии с 1990 года, гражданская война в Таджикистане 1992-97 годов, узбекское восстание в 2005 году, волнения в Киргизии в 2010 году. Вмешательство США в форме «демократической поддержки» и реализация ее геополитических стратегий опять же лишь подливают масла в огонь.

Ближе всего из основных СМИ к точному пониманию причины терроризмаи необходимости Соедниненных Штатов и Израиля втянуть когти находятся так называемые палеоконсерваторы, долгое время критиковавшие империальные авантюры США. Голоса, вопиющие в правой глуши, включают Патрика Бьюкенена, Рона Пола и Эрика Марголиса (2009), которые соглашаясь с тем, что все дело крутиться вокруг нефти, призывают к полному выводу американских войск из Ирака и Афганистана, и к установлению справедливого мира Израилем путем предоставления государства палестинцам.

Лучшие аналитики стратегий Великих Игр, войн Третьей Великой Игры и роли Израиля - М. К. Бхадракумар, ПепеЭскобар, Питер Майерс, Джеймс Петрас, РикРозофф, Исраэль Шамир и другие.

Эрик Уолберг, политический обозреватель (Канада)

13.05.2014

Источник: geopolitica.ru