Важное место в становлении движения исламского фундаментализма имела организация «Братья-мусульмане», основанная в Египте, находившемся тогда под британской оккупацией, в 1928 году под руководством Хасана аль-Баны (1906-1949). В данном случае показательно что создание этой организации, ставшей предтечей практически всех «салафитских» движений в мире, произошло в государстве, находившемся фактически под британским протекторатом.
Организация «Братья-мусульмане» была одновременно и политической, и религиозной. На собраниях её ячеек – «семей», насчитывавших от пяти до десяти человек, решались не только политические вопросы по изучению Корана, но и осуществлялись религиозные обряды, в том числе своеобразные исповеди главам «семей», которым рядовые члены семей обязаны были выражать полную покорность. Созданные из «семей», «фаланги» объединялись в «секции», располагавшие боевыми отрядами.
Согласно оценке самого Хасана аль-Бaны в 1945 году численность братьев-мусульман достигала полумиллиона человек, а в 1947 году численность организации возросла до двух миллионов.
С возникновением вооружённого конфликта в Палестине «Братья-мусульмане» активно в него включились и стали собирать отряды добровольцев, принявших участие в Первой арабо-израильской войне 1947-48 годов.
Официальной целью этой организации было объединение всех арабов, а затем всех мусульман, дабы в итоге установить исламский порядок во всём мире.
При этом в первую очередь исламский порядок должен быть установлен там, где он уже существовал до этого. Хасан аль-Бана высказывал следующие суждения: «Каждая земля, где сказано, что нет Бога, кроме Аллаха, часть нашего отечества. Оно свято и за него необходимо вести святую войну».
Также Хасан аль-Бана считал, что любая страна, где шариат когда-то был законом, принадлежит Аллаху, и она должна быть передана «уме», обществу мусульман, как коллективная собственность – «фей». По его мнению, любая деисламизация была противна воле Аллаха, и мусульмане обязаны путём джихада восстанавливать над ней суверенитет. Под этими странами им понимались Испания, Португалия, Греция, Югославия, Болгария.
Ключевым теоретиком организации «Братья-мусульмане» стал Сейд Кутб (1906-1966).
Будучи автором работ «Фи зилал аль-Кур’ан» («В тени Кoранa») и «Мaалим-ат-тарик» («Знаки на пути»), в ХХ веке он стал, пожалуй, главным идеологом исламского фундаментализма.
Сербский историк и профессор Сорбонны Миролюб Евтич в своей книге «Современный джихад как война» подробно проанализировал работу Сейда Кутба «Фи зимал аль-Куран» в её сокращенном варианте. При том как пишет сам Миролюб Евтич, Кутб опирался на работы других исламских теологов и так в своих работах он часто использовал работы Сейдa Абу-л-Ала Мeвлуди.
Сейд Кутб причину поражений мусульман и корень зла в исламе видел не в исламских странах и в народах, а в ложных мусульманах и в самом мире мусульман – «дар-эль-ислам», если в нем допускаются иные законы, кроме тех, которые основаны на Коране.
На основании этих выводов Кутб существовавшие в его время режимы в арабских странах, в том числе и в Египте, характеризовывал как немусульманские и делал заключение о том, что подобные государства представляют угрозу исламскому порядку на земле и потому являются врагами Аллаха.
После такого вывода, были закономерны призывы Кутба к вооружённой борьбе против режимов «врагов Аллаха». В данном случае было важно то, что Кутб, по сути, был первым в ХХ веке исламским теологом, который открыто одобрил «джихад» против власти в исламской стране. Этим он пошёл против мнения тогдашней улемы, которая выступала, руководствуясь шариатом, против тех, кто выступал против власти в таких странах и тем самым «совершал беспорядки» и по закону Корана должен был быть наказан, что предусматривало лишение руки, ноги, как и публичное распятие.
Сейд Кутб в своем толковании Корана опирался на традиционную в исламе точку зрения, согласно которой каждый последующий стих важнее предыдущего. Сура V и Сура IX из Корана, согласно такому толкованию Кутба, определяют суть джихада как «войны против всех немусульман, из которых христиане и иудеи могут сохранить свою жизнь только при условии, если будут платить подать -джизью», тогда как язычники были обязаны принять ислам.
Однако в дальнейшем Кутб прямо обвинял иудеев, и христиан в скрытом идолопоклонстве, стирая тем самым грань между язычниками «Эхл-аль-Ширх» и христианами и иудеями «Эхл-аль-Китаб».
Характер поведения всех остальных народов и держав, являющихся «неисламскими», для Кутба значения не имел, ибо, по его мнению, весь земной шар был обязан подчиниться порядку, основанному на исламе.
Христиане и иудеи, тем самым только приняв исламские правила поведения в обществе, имели право сохраниться в мире. Коммунисты же для Сейда Кутба были абсолютными врагами, которых он часто обвинял в идолопоклонстве и требовал вести против них бескомпромиссную борьбу.
В силу растущего влияния «Братьев-мусульман» власти Египта в декабре 1948 года её запретили, а в феврале 1949 года по указанию сверху, Хасан аль-Бана был убит. Организация распалась на три части, и в конечном итоге победило умеренное направление шейха Худейби.
В армии Египта, однако, это движение сохранило свою популярность, и под давлением армии в 1951 году декрет о запрете «Братьев-мусульман» был отменён. Но после военного переворота 1954 года произошёл полный разрыв между организацией «Братьев-мусульман» и армией во главе с Насeром.
Была вновь развязана волна государственного террора против «Братьев-мусульман», в ходе которого только в 1965-66 годах 38 членов организации были убиты, а 18 тысяч – подвергнуты пыткам в тюрьмах.
В 1966 году по приказу президента Насера был казнён и сам Сейд Кутб, после попытки покушения на Насера членов организации «Братья-мусульмане».
После прихода к власти Садата отношения организации с властью улучшились, и она получила право издавать свою газету «Аль даву». Однако за лояльность властей организации пришлось отказаться от прямого осуждения договора в Кэмп-Дэвиде. Это обстоятельство привело к появлению новых, более радикальных исламских фундаменталистских организаций, которые начали в Египте набирать силу.
Исламские фундаменталисты, руководствуясь идеями Сeйда Кутба, создали в Египте большое количество организаций, которые уже открыто провозгласили вооружённую борьбу методом достижения своих целей в египетском обществе. Одной из самых значительных была организация «Текфир вaл хиджра».
Эта организация требовала от своих членов выселения из всех мест, где они могли вступить в контакт с государственными чиновниками, а также с теми, кто не придерживался их взглядов. Новый руководитель Шукрия Мустафа, сменивший лидера Абдуха Исмаила, чтобы предотвратить развал объединения, наложил анафему – «текфир» – и ввёл смертную казнь для предателей -«муртидов».
Вскоре Шукрия Мустафа вступил в конфликт с аналогичной группой фундаменталистов «Военная академия» из-за перехода некоторых своих членов в её ряды.
Вследствие вооружённого конфликта между членами этих двух организаций часть членов организации «Текфир» была арестована.
Шукрия Мустафа, чтобы отомстить государству, организовал убийство бывшего министра вакуфа (по вопросам собственности исламских организаций) Махмуда Дахаби. После этого большинство членов «Текфира» были арестованы.
На процессе в ноябре 1977 года пятерых из них, включая Шукрию Мустафу, приговорили к смертной казни.
Его противники из рядов «Военной академии», созданной в среде учащихся Военной академии армии Египта (именно поэтому эта организация в СМИ Египта получила одноименное название), не придерживались столь радикальных взглядов и не считали всё общество мусульман, не желавших жить по их правилам, «муртидами».
Вместе с тем члены «Военной академии» во главе с палестинцем Салехом Сирия считали руководство Египта во главе с Садатом – «муртидами».
Руководство «Военной академии» предприняло попытку восстания в апреле 1978 года, но оно было быстро подавлено армией, а его организаторы были арестованы и казнены.
Однако в 1980 году произошло становление более мощной организации египетских салафитов, путём объединения двух других организаций, одна из которых возникла в начале 70-х годов под названием «Джамиет» в Каире и его окрестностях, а другая возникла на юге Египта – в Асьюте и в Мине.
Новая организация получила название «Аль-Джихад», и во главе её встал Мохаммед Абдулла Салим Фарадж из Каира, а его заместителем был Карам Зухди, выходец с юга Египта.
Основную массу членов организации составили выходцы из сёл, учащиеся различных египетских ВУЗов, семьи которых имели низкий уровень доходов и влияния. Сами руководители «Аль-Джихада» как пишет Миролюб Евтич не имели теологического образования и потому предложили место муфтия слепому профессору факультета в Асьюте – Омару Абделю Рахману.
Члены этой организации, прежде всего её южного отделения, во главе с Карамом Зухди с 1979 года организовали погромы «коптов» – eгипетских христиан монофизитского вероисповедания. Эти столкновения быстро переросли в вооружённые бои сначала в Асьюте, а затем в июне 1981 года – в пригороде Каира – Хамре.
Президент Садат дал приказ подавить беспорядки армии и тогда большое число членов «Аль-Джихада» было арестовано.
В итоге руководство «Аль-Джихада», вероятно с чьей-то подсказки, решило, что убийство Садата в условиях вооруженных столкновений с коптами приведет к исламской революции в Египте и в ноябре 1981 года Садат был убит членами этой организации.
После этого сразу же началось восстание в Асьюте и показательно, что в этот день все полицейские-мусульмане взяли отгулы и повстанцам противостояли лишь их коптские сослуживцы.
Однако, восстание не удалось, и было подавлено как в Каире, так и в Асьюте, после чего начались массовые аресты членов «Аль-джихада». Часть участников восстания бежали в Пакистан, а затем и в Афганистан, где приняли участие в боях афганских моджахедов против советских войск, а часть бежала в Европу через тогдашнюю СФРЮ.
Фарадж являлся также хорошим теоретиком и написал программную работу «Аль Фаридa аль Гаибa», или «Забытые обязательства», в которой развивал идеи Сейда Кутба.
Как пишет Миролюб Евтич, согласно Фараджу, если во главе государства стоит «неверный» вождь, пусть и являющийся мусульманином и строящий мечети, и женщины в этом государстве одеваются согласно исламским законам, то истинные мусульмане обязаны объявить этому правителю войну.
Право на вооружённую борьбу и на убийство главы государства Фарадж подкреплял ссылкой на работы средневековых исламских теологов Ибн-Теймийе и Кадию Эйяда. В итоге для Фараджа лишь исламская политическая система была правдива, а все остальные являлись тираниями, против которых истинный мусульманин должен был бороться.
При этом Миролюб Евтич замечает, что Фарадж совершенно не видел разницы между Европой, прошедшей буржуазные революции, и средневековой Европой и продолжал считать её население представителями «крестоносцев» – неоколониалистов. Это утверждение, вероятно, вызвало бы одобрение иных коммунистических теоретиков, если бы Фарадж и коммунизм не считал формой все того же «крестоносного» неоколониализма.
Как бы абсурдными не выглядели заключения Фараджа о «крестоносцах» под которыми он понимал современные ему государства Западной Европы и Северной Америки, следует помнить, что его программа была предназначена для внутреннего пользования в малообразованном обществе, большинство членов которого было скованно самой патриархальной структурой и просто не было способно к какому-либо логическому и самостоятельному мышлению.
Тем самым недовольство действительно несправедливыми методами различных транснациональных корпораций, мировых банков и международных политических сил исламисты распространяли на всех христиан, которые жили в их странах. Соответственно в случае эмиграции мусульман в страны с христианским большинством, эти страны становились для мусульман, подвергнутых подобной пропаганде, объектом ненависти и мести.
Термин «джихад», по определению Миролюба Евтича, изначально имел значение какого-то акта, тогда как война в арабском языке называлась «харб». Oднако для того, чтобы отличать войны ради «славы божьего имени» от ранних походов арабов из их доисламской революции, со временем исторически утвердилось понятие «джихада» как войны во славу Аллаха.
При этом Евтич в полемике с тогдашними югославскими критиками, утверждавшими абсурдность понятия «святой войны» в исламе, в котором понятия «святости» не существовало, замечает, что, во-первых, понятие «святой войны» – это следствие перевода на европейские языки, а во-вторых, формальное отсутствие святости в исламе не означает её фактического отсутствия. Отношение к Корану, к мечетям, к Мекке доказывает, что и для мусульман «де-факто» существует понятие святости, и джихад, не будучи для них святым, не был бы для них к обязательным.
Разумеется, Евтич не сводит понятие джихада только к одной войне, а формулирует его как «систему всех акций и поступков на индивидуальном и коллективном планах, которые мусульмане осуществляют с целью усиления исламской религии и расширения сообщества верующих». Сама исламская «улема» рассматривает войну как легальное средство распространения веры, и любое столкновение мусульман с немусульманами традиционно трактуется ею как «джихад».
Миролюб Евтич исламский фундаментализм, а точнее салафизм, рассматривал как многослойное явление, включающее действия арабских монархов, например, марокканского короля Хасана II, который «защищал» ислам, основанный на шариате, от нововведений – «биды». Однако более важным тут было мнение тех исламских теологов-aлимов, которые понимают под фундаментализмом (хотя это неисламский термин), который основан в исламе на реформах, предусматривающих возвращение к истинному исламу. Евтич фундаменталистским исламом называет тoт вариант ислама, который распространен среди суннитских мусульман, и именно он отличается от шиитского своего антиклерикализма. Согласно Евтичу каждый мусульманин в движении имеет право сделать свой вклад в реформу ислама, т.е. «иджитихад» – самостоятельное суждение о той или иной проблеме в исламе.
При этом внутренние реформы в арабских государствах, проводившихся во имя социалистических идей, выходя за нормы шариатского права, рождали в консервативно настроенных частях исламского общества мнения о том, что их правительство не является исламским. Постоянные поражения в войнах с Израилем, этих государств усугубили это мнение и закономерно, что движение исламских реформаторов-фундаменталистов (точнее салафитов) стало получать в исламском обществе всё большее влияние. Государственные верхи не могли оставаться равнодушными к таким настроениям в обществе, попытавших их использовать и это привело к появлению целого ряда документов, принятых на международном уровне: «Универсальная исламская декларация о правах человека», «Исламская конституция», в которых хотя бы декларативно, но признавался ряд норм шариата.
Всё это было вполне в духе Корана, согласно которому джихад в исламском мире – это часть «дoвы» -миссии, которая приведёт на путь ислама общество, являющееся по мнению сторонников салафизма-джахилией.
В исламских странах салафиты, себя нередко зовущие сторонниками «чистого» ислама отрицают парламентарную демократию и желают её заменить институтом аш-шура – совещанием особо авторитетных лиц при правительстве, «естественно выделенных» из народа своими способностями.
Однако в Европе сложно повторять рецепты Ближнего и Среднего Востока по развязыванию массового террора, ибо мусульмане составляют здесь меньшинство, а органы власти работают несравненно лучше, нежели в исламских странах. Поэтому планы фундаменталистов здесь приводятся в действие актами массового террора, провоцируя немусульманскую среду на акты общественного насилия против мусульман и этим подталкивая многих из последних к поддержке исламских фундаменталистских организаций. Такой план не может не предусматривать наличие политических партнёров на условно «неприятельской стороне», а подобные партнёры всегда нуждаются в деньгах.
Тут и надо учитывать, что в 70-е годы в мире произошёл необычный нефтяной бум и благодаря началу разработки огромных запасов нефти в арабских странах появились дополнительные миллиарды долларов, которые вливались в казну Саудовской Аравии и служили для финансирования исламских «салафитских» организаций.
Дополнительным фактором, способствующим росту поддержки расширения салафизма, нередко обозначаемым именем ваххабизма, стал ввод советских войск в Афганистан.
Политическая группа Киссинджера, к которой принадлежал и Збигнев Бжезинский, сумела тогда убедить военно-политические круги США в том, что надо поддержать в войне в Афганистане исламский фактор, чтобы отомстить СССР за поддержку коммунистов в Индокитае.
Для американского общества логика тут была очевидной – если СССР десятками лет по всему миру поддерживал различные партизанские движения, например, в Южной Африке или Центральной Америке, то американцы поступили вполне в духе марксистско-ленинской диалектики, поддержав «эксплуатируемых» против «эксплуататоров».
Разумеется, в самих США впоследствии стали раздаваться голоса об ошибочности этого решения, но в тот момент, согласно мемуарам Збигнева Бжезинского, в силовых ведомствах США было сильно желание отомстить за поражение во Вьетнаме. Дабы нанести СССР максимальные потери, американцы и пошли на поддержку исламских партизан, тем более что сами американцы традиционно склонны к краткосрочным решениям.
Исламские государства во главе с Саудовской Аравии в большинстве сразу же признали афганскую оппозицию как легитимного представителя. Уже в ходе 11-й конференции в заседании министров организации «Исламская конференция» в Исламабаде в 1980 году участвовали восемь представителей тогдашней афганской оппозиции.
Война в Афганистане дала возможность становления мирового салафитского движения, так как с вводом советских войск в Афганистан саудийцы заключили пакт с американцами и британцами о борьбе против советских войск.
Между тем события в Мекке в ноябре 1979 года показали, что исламский фундаментализм уже тогда начал выходить из-под контроля государственных органов в Саудовской Аравии.
Тогда, в ноябре 1979 года свыше трёх тысяч ваххабитов во главе с Джухайманом аль-Утaйби захватили мечеть Аль-Масджид Аль-Хaрам и 22 дня оборонялись против сил безопасности Саудовской Аравии и спецподразделений Франции, причем погибло тогда несколько тысяч человек с обеих сторон.
Несмотря на подобный факт саудовская разведка в это же самое время для этих же ваххабитов в Пешаваре в Пакистане создала, ещё до ввода советских войск в Афганистан, «Бюро по обслуживанию моджахедов» («Мактаб хидaмат аль-муджахидин») и «Партизанский дом»(«Байт аль-ансар»). Его руководителем сначала был палестинец Абдалла Аззам, а затем им стал саудовец Усама бен Ладен.
Вследствие этого движение исламских добровольцев, отправлявшихся через это бюро в Афганистан, находилось под влиянием ваххабитской идеологии, которая существовала с XVIII века со времен её основателя Ибн-Абд-aль-Ваххаба и которая была официально признана Саудовской династией.
Само современное движение исламского фундаментализма основывается во многом на трудах египетского теолога Сейда ал Кутба, причём младший брат Сейда – Мухаммед Кутб также исламский теолог и автор книги «Основатели четырех мазхабов» и его учеником был Айман Завахри.
Ещё в 80-х годах сербский исламолог, и преподаватель Сорбонны Миролюб Евтич в своей книге «Современный джихад» писал о том, что идеи исламского фундаментализма ширятся в исламском мире, пока СССР и США заняты междоусобной борьбой.
Сам Усама бин Ладен умело использовал американскую поддержку и так в ходе войны в Боснии (1992-95) приезжал в Сараево, для организации передачи помощи оружием и людьми боснийской стороне. Вместе с тем Усама – это чисто саудийское явление, и говорить, что его «сделали» американцы невозможно. Разумеется, и в США, и во Франции, и в Великобритании есть силы, поддерживающие движение исламского фундаментализма в мире, и первый съезд Аль-Каиды прошёл в Лондоне, однако современный мир многополярен и геополитика в привычном понимании потеряла свою роль.
При этом надо понимать, что Аль-Каида – это религиозная организация, управляемая прежде всего, религиозным путём издания фетв, а лишь затем военным и экономическим, и над Бен Ладеном стояли религиозные авторитеты, имевшие такое право.
Олег Валецкий