«ВЭС 24» начинает откровенный разговор о трудовой миграции из стран Центральной Азии в Россию. Разговор давно назрел, если не сказать, перезрел. В фокусе нашего внимания - широкий комплекс непростых вопросов, так или иначе сопряженных с миграцией: экономика, политика, социокультурные отношения, криминал. Предстоит серьезная и максимально беспристрастная дискуссия.
Бывшие сограждане или иностранцы
В основе стыдливости, ложной дипломатичности и секретов Полишинеля этой темы в серьезном экспертном пространстве (не столько экономическом, сколько публицистическом, политическом и даже философском) лежит несколько причин. Попробуем рассмотреть их. Одна из них – общая история, на которую так любят ссылаться официальные лица. В основе безграмотной российской миграционной политики лежал, а отчасти и лежит тезис о том, что приезжающие на заработки кыргызы, таджики, узбеки (основные этнические группы мигрантов) – в сущности, сограждане или почти сограждане. Однако если такой подход был оправдан для первой волны трудовой миграции в начале 00-х (приезжали мигранты, учившие Пушкина в советских школах), то в последующие годы он себя полностью исчерпал – сегодня в Россию приезжают мигранты, не испытывающие ни малейшего чувства сопричастия российскому или советскому социокультурному и историческому прошлому. Это факт, и давайте его признаем.
Еще раз. Россия для мигрантов (не всегда, но чаще всего) – не часть их собственной истории, а страна, где по разным причинам проще зарабатывать деньги. Это не хорошо, не плохо – это опять-таки факт. Для русских же мигранты – это не «бывшие сограждане», а представители иного цивилизационного кода и культуры (не лучше, не хуже – просто другого). При этом большинство русских лояльны к ним (по последним данным ВЦИОМ 47% опрошенных в целом ничего не имеет против трудовых мигрантов, 43% - категорически против), как и большинство мигрантов мирно сосуществуют с русскими. Однако это нисколько не делает всех нас ближе к решению накопившихся проблем и взаимных претензий.
Чувство вины и особый статус
Одна из претензий со стороны русских – условно особый статус приезжих. Нет понимания, почему те из мигрантов, которые в той или иной степени натурализуются в России не интегрируются или слабо интегрируются в социальную ткань страны, их принявшей. В лучшем случае мигрант находится в состоянии двойной лояльности, при которой страна его исхода – абсолютный приоритет, несмотря на свеженький российский паспорт. Русские не очень понимают, каков юридически-правовой статус диаспор и почему они часто выступают подобием дубля юстиции, параллельной системой власти, тогда как декларируется примат закона, единого для всех. Фраза российского чиновника в ответ на правонарушение мигранта «встретились с диаспорами, и все порешали» неизменно вызывает недоумение у большей части российского общества. Не очень понимает российская общественность и щадящий режим по отношению к новым гражданам РФ относительно их военного долга новой Родине.
Почему клятва служить и защищать США при вступлении в американское гражданство выглядит вполне нормативно (и ведь действительно придется служить и защищать, иначе США просто вышвырнут нелояльного со своей территории), а долг перед Россией воспринимается… да никак не воспринимается, его просто нет. Это далеко не полный перечень претензий со стороны российского общества к трудовым мигрантам и натурализовавшимся выходцам из Центральной Азии. Далее мы будем разбирать их более детализировано.
Теперь попробуем наметить круг претензий мигрантов к России и российским гражданам. Отметим, что многие из них формируются еще в стране исхода, где в образовательной и публицистической сфере последние 30 лет транслируется тезис о колониальной вине России. Это важно – то, что в России, причем не только на декларативном, но и бытовом уровне воспринимается как «общая история», и это понятие чаще всего не имеет негативной коннотации, в представлении мигрантов оказывается «колониальным периодом», и здесь негативная коннотация налицо. Важно акцентировать на этом внимание, поскольку на этом уровне происходит один из смысловых разрывов и полное непонимание. Русские говорят мигрантам, что построили в их республиках заводы, мигранты говорят русским, что они уничтожили самобытность кочевой цивилизации. И те, и другие по-своему правы. Тезис о «колониальном прошлом» сразу определяет Россию в качестве бывшей метрополии, которую ни любить, ни уважать, ни понимать не следует. Самое малое, что может сделать Россия во искуплении своих грехов (реальных или вымышленных) каяться и подстраиваться под мигрантов. Разумеется, мы не хотим ненужных обобщений – далеко не все мигранты думают так, многие относятся к России полностью утилитарно без какой-либо рефлексии. Россия, Турция, ОАЭ или Европа – будем работать там, где больше платят – и это в высшей степени нормально. Однако часто эта категория мигрантов становится заложником политических процессов, активизированных либо политиками их стран, либо российскими.
Политическое измерение
В российских кулуарах часто можно услышать – как так, мы (подразумевается Россия) даем зеленый свет избытку человеческих ресурсов из Центральной Азии, стабилизируя таким образом внутреннюю обстановку в этих странах, даем работу миллионам их граждан, вливаем в их экономики миллиарды долларов, а они (подразумеваются элиты указанных стран) не могут даже поддержать нашу резолюцию в ООН! Неблагодарные! С другой стороны, если вы (уважаемые россияне) не в состоянии проводить сбалансированную политику, то почему какие-то другие страны должны делать это за вас?
Факт заключается в том, что Россия так и не научилась конвертировать свое экономическое влияние в политическое. И, похоже, не научится никогда. Слишком крепка коррупционная сеть внутри РФ, слишком сильно лобби, бесконтрольно завозящее трудовые ресурсы из региона, слишком плотно сплелись интересы – легальные и теневые – огромного количества местных ведомств. Между тем, даже российская элита, которая по уровню своей компетентности отличается от центральноазиатской весьма незначительно, начинает понимать две вещи:
Во-первых, ситуация выходит из-под контроля и грозит в среднесрочной перспективе социально-этническим взрывом в крупных российских городах, в которых формируются настоящие анклавы мигрантов, живущие по своим законам. Понятно, что элите плевать – они проживают совсем в других местах, однако любая внутренняя дестабилизация в условиях СВО чревата для РФ серьезнейшими потрясениями.
Во-вторых, как бы ни хотели российские элитарии продолжать необременительный бизнес на строительстве квадратных метров по космическим ценам, а равно всевозможные модели «купи-продай», и до них начинает доходить, что без промышленности и обработки скоро придет хана заоблачным ценникам на Остоженке – некому будет покупать. Медленно, но верно приходит осознание, что трудовые мигранты-то, конечно, нужны, но какие? Положить брусчатку и рассчитать ЧПУ производственных процессов – это две разные задачи. Так вот, нужны, которые могут решить вторую.
России помогут Кимы?
Одной из последних капель для всплеска плохо скрываемого раздражения в российской политической и околополитической тусовке на тему трудовой миграции стало действительно довольно своеобразное решение Таджикистана направить в Россию инспекционную группу, которая должна на месте удостовериться в том, что выходцев из республики в РФ никто не обижает и все у них хорошо. Опять же заговорили о том, что, когда в 90-е из Таджикистана выгоняли русских (а иногда и убивали), никто из РФ никакой комиссии в республику не присылал. С другой стороны – зачем обижаться на собственную слабость? У России не хватило тогда воли направить, так сказать, комиссию позаботиться о соотечественниках, у Таджикистана хватает. Ну и кто молодец?
Впрочем, это заметки на полях. Как бы то ни было, но дискурс о трудовой миграции, ее принципах и качестве в РФ начинает разворачиваться. Ряд политиков, часто популистски, говорят о том, что России давно пора сменить вектор и сделать миграционные отношения более отчужденными, не обремененными ни общей историей, ни комплексами вины с чьей бы то ни было стороны. Кивают, например, в сторону КНДР. Миллионы тихих, дисциплинированных, трудолюбивых корейцев построят все, что надо в России, получат деньги и уедут в родной Пхеньян славить Кима. Северные корейцы не будут организовывать диаспоры, анклавы, сбиваться в этнические банды – теоретизируют теоретики. Но это именно в теории. Как оно будет на практике, черт его знает.
Мы не беремся судить о перспективности северокорейского вектора в смысле устранения дефицита рабочей силы в РФ. Возможно, это вброс, дабы охолодить немного радетелей из Таджикистана, своеобразный жирный намек на тонкие обстоятельства. Очевидно, что модель миграционных отношений между РФ и странами региона будет меняться. Об этом разговор еще впереди…
Федор Кирсанов
По теме:
Уменьшение количества мигрантов из ЦА невозможно по трем причинам
В августе 2023 года рубль серьёзно колебался по отношению к доллару и евро. Это вызвало беспокойство как среди финансистов, так и среди иностранцев, приехавших на заработки в Россию. Количество последних в 2022 году росло и достигло 3,47 млн – на треть больше, чем в 2021 году. Среди мигрантов по-прежнему первое место по количеству приехавших занимают таджикистанцы – их число увеличилось на 336,7 тыс. Число мигрантов из Киргизии увеличилось на 84,6 тыс., из Казахстана – на 62 тыс. О том, какое влияние может оказать на их жизнь ситуация на финансовом рынке, рассказала кандидат политических наук, заведующая сектором Центра постсоветских исследований ИМЭМО им. Е. М. Примакова РАН Елена Кузьмина.
— Повлияют ли колебания российской валюты на миграционные потоки из Узбекистана и Таджикистана?
— Количество трудовых мигрантов в России зависит от многих факторов. На него прежде всего влияют наличие рабочих мест и уровень безработицы в странах-донорах, международная политика в сфере миграции, уровень социальной защищённости мигрантов в стране пребывания и сильная диаспора и другие.
Стабильность курса рубля остается значимым фактором, определяющим уровень миграции в Россию, но далеко не единственным. Поэтому колебания курса российской валюты способны оказывать влияние только в совокупности с другими ключевыми факторами — например, с ростом числа рабочих мест в странах исхода или с упрощением условий для въезда на работу в другие государства приема, где нужна рабочая сила.
— На работу в Россию будет приезжать больше людей, меньше людей или ситуация в целом останется прежней?
— В 2023 году миграционный поток в Россию несколько сократился, об этом свидетельствуют данные МВД. В первой половине текущего года в стране на миграционный учёт встало, указав целью приезда работу, 3,5 млн человек. Для сравнения: в аналогичный период 2022 года это число превысило 5,8 млн человек, а за весь прошлый год достигло 11,8 млн (сложности подсчета миграционных потоков заключаются в наличии двойного гражданства у части приезжих из Таджикистана, а также связаны с корректностью подачи информации самими мигрантами при постановке на миграционный учет. Не все приезжие указывают целью въезда работу в России).
Эта же тенденция прослеживается на уровне крупнейших миграционных доноров России – Таджикистана и Узбекистана. В первом полугодии 2022 года 1,8 млн таджикистанских граждан встали на учёт как трудовые мигранты. В первой половине 2023 г. их число достигло лишь 963,5 тыс. человек. Аналогичная ситуация сложилась и с узбекистанцами: в первом полугодии 2022 г. 2,9 млн зарегистрировались как трудовые мигранты, в аналогичный период текущего года их число упало до 1,7 млн.
Примечательно, что общее падение числа мигрантов не отразилось значительно на количестве полученных патентов. В первой половине 2022 года их получили более 726 тыс. таджикистанцев и 1,28 млн узбекистанцев. В аналогичный период 2023 года их число достигло 745 тыс. и 1,22 млн соответственно.
Колебания курса рубля в 2023 году и сложности с обменом валюты наложились на не самую простую политическую ситуацию. В перспективе это может способствовать дальнейшему оттоку трудовых мигрантов из России, но он навряд ли будет резким.
— Как ослабление рубля может повлиять на географию миграции из стран Центральной Азии? Воспользуются ли ситуацией другие страны, которые нуждаются в рабочей силе?
— В «Ведомостях» было приведено мнение главы узбекской диаспоры Москвы Бахрома Исмаилова о возможном отъезде трети узбекских мигрантов. Основной причиной он назвал сопоставимость уровня заработка в России с доходами в стране. По моему мнению, это не совсем верная оценка.
Во-первых, цены сопоставимы в столицах – Москве и Ташкенте, но навряд ли во всём Узбекистане. Во-вторых, большинство мигрантов заняли выжидательную позицию и надеются на стабилизацию курса, поскольку речь идёт о значительных колебаниях валют, а не стабильном их падении. В-третьих, вместе с рублём относительно доллара падали и валюты стран Центральной Азии. Так, доллар на 1 января 2023 года стоил 11 255 узбекских сумов, а на 1 июля уже 12 134 сума. Такая же ситуация и с таджикским сомони.
Наконец, даже если доллар будет стоить 110–120 рублей, у многих мигрантов не будет возможности устроиться на работу у себя на родине. Население государств Центральной Азии растет очень быстро, а рабочие места появляются медленнее.
Даже в Узбекистане, который создаёт производства несколько быстрее, чем другие страны региона, их недостаточно, чтобы занять всё трудоспособное население.
Квоты ряда других стран, привлекающих рабочую силу, не столь велики. В результате сменить направление миграции сможет лишь незначительная часть ищущих работу.
— Что это будет значить для уровня жизни в регионе?
— Уровень жизни в Центральной Азии зависит не только от финансовой поддержки граждан, работающих за рубежом, но и от качества работы национальных экономик, роста числа производств и, соответственно, рабочих мест в странах региона.
Сейчас Россия способствует ускорению этих процессов и повышению качества жизни в Центральной Азии.
Так, по данным Агентства статистики Узбекистана, только за 7 месяцев 2023 года российские предприниматели открыли в Узбекистане 425 предприятий – больше, чем представители любой другой страны.
В Таджикистане столь бурного роста количества производств с российским капиталом не наблюдается, однако инвестиции в экономику страны значительно увеличились. Например, в 2022 г. в стране действовало 330 предприятий с участием российского капитала, что на 10% больше, чем в 2021 году. Всё это способствует созданию новых рабочих мест в странах Центральной Азии.
— Какая экономика Центральной Азии наиболее уязвима для колебаний валюты?
— От 75 до 95% трудовых мигрантов из региона трудятся в России.
Хотя их количество колеблется в последние годы, денежные переводы в страны-доноры сохраняют значимость для национальных экономик. Более того, эти финансовые вливания достаточно высоки и в среднем продолжают расти, несмотря на пандемию, антироссийские санкции и СВО.
По данным Всемирного банка, денежные переводы мигрантов в Узбекистан составили 11,8% от ВВП страны в 2020 г., 13,3 % – в 2021 г., и более 20% – в 2022 г. Доля переводов относительно ВВП росла, несмотря на интенсивный восстановительный рост узбекской экономики.
У Таджикистана эти показатели оказались еще больше: в 2020 г. — 26,9%, в 2021 г. — 32,7%, в 2022 г. — 50,9%. Доля переводов к ВВП снизилась в 2022 г. в Киргизии. Тем не менее она осталась выше, чем в ковидный 2020 г.: в 2020 г. она составила 26,9% от ВВП, в 2021 г. — 31,9%, в 2022 г. — 27,9%.
Эти цифры показывают, что все три страны — крупнейшие поставщики трудовых ресурсов для России — имеют серьезную зависимость от денег своих трудовых мигрантов, однако наиболее уязвимой является экономика Таджикистана.
Tweet