Последние годы для Узбекистана стали временем повышенного внимания со стороны общественности. Связано это с некоторым оживлением политической жизни в стране, всесторонними реформами и бурным темпом роста экономики. В связи с этим в массовом восприятии начинают вырисовываться фактически два разных государства, старый Узбекистан Каримова с закостенелой и неэффективной авторитарной госмашиной, и новый - послереформенный, стремительно развивающийся Узбекистан наших дней. 

Более того, черту, разделяющую две эти «эпохи», проводят и сами власти Узбекистана, часто напоминая о необходимости избавления от старой системы управления, имевшей место в течение долгих 25 лет президентства Ислама Каримова, т.е. до того момента, когда страну в сентябре 2016 года возглавил Шавкат Мирзиеёв. 

Но насколько действительно велика разница между двумя этими эпохами политического развития страны?  И можно ли с уверенностью сказать, что Узбекистан постепенно превращается в здоровое демократическое государство? 

Когда мы говорим о таком процессе как либерализация, надо понимать и то, а что собственно подвержено либерализации и от чего мы вообще отталкиваемся. Для примера, если взять изменения, произошедшие в Северной Корее на протяжение последних 10 лет, то даже там можно наблюдать некоторую либерализацию, в частности в сфере предпринимательства. Однако, насколько в таком случае можно говорить о растущей свободе в стране, и позволяет ли это верить в то, что данное государство рано или поздно станет образцовой демократией? Едва ли это так, ибо следствием незначительных изменений, наблюдаемых там сегодня является вполне себе продуманная и добровольная политика действующего правящего режима, нацеленная на весьма конкретные интересы. Тоже следует иметь в виду, когда рассматриваются политические изменения в любой другой стране, ибо даже растущая динамика того или иного процесса необязательно должна привести к его логическому завершению. 

И все же, говоря об Узбекистане, наиболее важным достижением последних лет следует считать либерализацию экономики и увеличение темпов ее роста до рекордных значений. Несмотря на наличие ряда проблем в этом направлении, экономические успехи Узбекистана при Мирзиеёве мало кем ставятся под сомнение. Но справедливости ради заметим, что и потенциал этой страны был всегда очевиден, поэтому особенного чуда в бурных темпах роста нет, это вполне можно расценивать как закономерный итог начала постепенного освобождения рынка от усиленного госконтроля и неэффективной административно-командной системы. 

Если с экономикой все более-менее понятно, то вот с остальными реформами дела обстоят несколько сложнее. Чуть выше мы писали о важности знания того, из чего приходится исходить, и выходит так, что с одной стороны происходит ребрендинг режима, смягчается контроль над СМИ, ограничивается влияние силовых структур, наблюдаются попытки выстраивания диалога с обществом. Но все это - лишь первые серьезные попытки изменения давно сформировавшейся системы, где все и всегда строилось на принципах далеких от понятий публичной политики и правовых институтов. Узбекистан был долгое время страной с законсервированной моделью развития, уступавшей по уровню свободы многим постсоветским государствам, включая и соседний Казахстан. 

Для наглядности рассмотрим работу парламента Узбекистана. Казалось бы, цели развития парламентаризма в республике были определены. Но мы вынуждены наблюдать лишь одновекторную многопартийность. В Узбекистане действует 5 партий, но фактически вся их роль сводится к протокольному оформлению спускаемых решений сверху. Последняя видимая политическая активность партий наблюдалась в 1991-м году, с тех пор же партии в этой стране превратились в фактически рекомендательный орган при президенте. Притом, что это не скрывается даже самими представителями партий. Так, например, по словам главы партии «Адолат» Наримана Умарова:
«Партия не решает проблемы, а показывает президенту то, что они существуют».

Т.е., даже с учетом проведённых реформ, ключевой проблемой остается все та же суперпрезидентская система, где отношения президента и парламентариев складывается в формате «руководитель-подчиненные». С 2016 года хоть и наблюдаются сдвиги, доходило даже до теледебатов между политиками, сущность госустройства Узбекистана остается неизменной. Просто если при Каримове страна управлялась по принципам «Узбекской модели развития», то сейчас страной правит Мирзиеёв со своей «Стратегией развития 2017-2021 гг».

К сожалению, получается так, что о существенной политической либерализации в Узбекистане пока говорить очень рано, существующие реформы скорее выглядят как полумеры, нежели попытки кардинального переустройства модели управления страной. Поэтому ждать кардинальных изменений придется еще долго. Конечно, реформы провододятся, но проводятся они там, где журналисты по-прежнему могут подвергнуться преследованиям, где до сих пор можно наблюдать чиновников с блокнотами вокруг президента, где слабо развита публичная политика и отчетность. Крайне показательно, что даже преподавание политологии в Узбекистане разрешили только в прошлом году. Это хорошо показывает насколько тернистым будет путь изменений. Но как говорится, на безрыбье и рак рыба, поэтому радует уже то, что в Узбекистане есть политические силы способные на изменения, пусть даже эти изменения сейчас во многом носят лишь косметический характер. 

Аналитический отдел Platon.asia

27.12.2020

Источник: platon.asia