Верховная Рада приняла за основу закон «О правовом режиме военного положения», однако не проголосовала за него во втором чтении и постановила доработать. Депутаты призвали согласовать документ с другими законопроектами, предусматривающими в том числе введение военного положения в условиях антитеррористической операции (АТО). Режим АТО был объявлен на востоке Украины год назад по указу временного президента Александра Турчинова и продолжается до сих пор. С 20 января на Украине также действует «особый период», помимо мобилизации включающий отдельный порядок функционирования национальной экономики, работы органов государственной власти и местного самоуправления.

В пояснительной записке основанием для принятия закона указано решение Совета национальной безопасности и обороны (СНБО) «О дополнительных мерах по укреплению национальной безопасности Украины» (президент Петр Порошенко подписал его 12 марта). «Учитывая ту опасность, которая сегодня существует в государстве, и постоянное нарушение российскими террористическими группировками тех мирных договоренностей (Киев систематически обвиняет Россию в эскалации конфликта на востоке Украины, Кремль свое участие в боевых действиях опровергает), которые были достигнуты, одним из первых пунктов этого решения является одобрение изменений в закон о правовом режиме военного положения», — пояснил тогда решение Совбеза секретарь СНБО Александр Турчинов.

Данный законопроект состоит из 28 статей и в числе прочего призван гарантировать основы деятельности президента Украины, Верховной Рады, полномочия военного командования, органов государственной власти и военно-гражданских администраций в условиях военного положения. Последние институции также были учреждены по указу Порошенко, в начале года на такую форму местного управления перешли представительства официального Киева в Луганске, Донецке и других «оккупированных» ополченцами городах Донбасса. В случае объявления военного положения значительная доля ответственности за управление на местах ляжет именно на военные администрации — вплоть до полномочий распределять природные, финансовые и трудовые ресурсы, тратить бюджет и устанавливать налоги. Главы таких администраций будут назначаться указом президента. В то же время местные исполнительные власти и органы самоуправления (в том числе в Республике Крым) не имеют права ограничивать права и свободы граждан.

По документу (и в соответствии с общепринятым пониманием термина «военное положение»), в этот период военное командование вместе с военно-гражданскими администрациями вправе временно ограничивать конституционные права и свободы населения, а также права и легальные интересы юридических лиц. Например, использовать ресурсы любых предприятий для нужд обороны, вводить комендантский час, ограничивать свободу передвижения граждан, устанавливать трудовую повинность и прочее. Вместе с этим предполагается изымать у граждан любое огнестрельное и холодное оружие, боеприпасы. Армейские управления также вправе контролировать и регулировать работу всех СМИ в стране. В военное время предполагается запрет на передачу информации через компьютерные сети, в первую очередь через интернет, — под это ограничение теоретически может попасть как передатчик информации любой сайт.

Отдельно уточняется, что в период военного положения не могут быть прекращены полномочия президента (он же является верховным главнокомандующим), Верховной Рады, правительства, уполномоченного по правам человека, а также судов и прокуратуры. Запрещается изменение конституции, проведение выборов, референдумов и забастовок. Контроль над военным командованием возлагается на СНБО.

«Президент еще раз демонстрирует не только своим оппонентам, но прежде всего своим партнерам по коалиции, что он является верховным главнокомандующим и у него есть инструмент в виде этого закона, который позволяет ему в критические моменты перебирать на себя всю власть. У президента появляется совершенно конкретная "красная кнопка", которую он в случае военных конфликтов либо нестабильности внутри государства — попытка импичмента, развал коалиции, формирование антипрезидентсткой коалиции — может нажать и сконцентрировать всю власть в своих руках», — отмечает политолог Руслан Бортник, которого цитирует РИА Новости Украина.

До этого военное положение регулировалось законом от 2000 года, принятым еще при президенте Леониде Кучме. Основным его отличием от нового документа считается пункт об интернировании проживающих на Украине граждан иностранного государства, которое угрожает нападением или осуществляет агрессию. Учитывая то, что в январе этого года Верховная Рада признала Россию страной-агрессором, введение военного положения может создать условия для концентрации россиян на Украине в специальные лагеря.

Сейчас на востоке Украине уже почти год ведется антитеррористическая операция (АТО), которая имеет все признаки военных действий, если сопоставить формы режимов по таким ключевым пунктам как способ введения, сроки действия, управляющее ведомство и правовые характеристики. Действующая АТО была объявлена решением временного президента Александра Турчинова (который впоследствии возглавил СНБО) 15 апреля прошлого года, — это стало своеобразным компромиссным решением, поскольку военное положение вводится президентом с согласия Верховной Рады, а антитеррористическая операция — по письменному разрешению главы Службы безопасности Украины. При этом АТО не имеет конкретных сроков завершения, в то время как в президентском указе о развертывании военного положения они должны быть указаны.

Если принимать во внимание, что сейчас в боевых действиях на востоке в основном задействована армия и добровольческие батальоны Нацгвардии, ее можно квалифицировать как военные действия, поскольку АТО обычно координирует оперативный штаб Антитеррористического центра при СБУ. При АТО также могут вводиться временные ограничения прав и свобод граждан, однако они носят локальный характер и обычно не координируются такими органами местного самоуправления как военные (военно-гражданские) администрации.

На Украине продолжает действовать и так называемый «особый период» функционирования национальной экономики, органов государственной власти и прочих структур, введенный 20 января 2015 года указом президента «О частичной мобилизации». Согласно определению термина, прописаному в законе «Об обороне Украины», особый период наступает с момента объявления о мобилизации (кроме целевой) или с момента введения военного положения в стране (в отдельных ее местностях) и охватывает время мобилизации, военное время и частично восстановительный период после окончания военных действий.

А что если война?

То, что Петр Порошенко до сих пор под давлением общественности не ввел в стране военное положение, эксперты объясняют рядом причин. Например, вероятными сложностями при получении кредитов от Международного валютного фонда (которые должны пойти на восстановление и поддержание украинской национальной экономики). Однако эту версию еще в октябре прошлого года опроверг глава представительства МВФ на Украине Жером Ваше, который напомнил, что у регулятора нет формальных юридических запретов, препятствующих продолжению сотрудничества в условиях военного положения. «Мы уже сотрудничали с рядом стран, на территории которых разворачивались военные конфликты различной активности», — заявил Жером Ваше в интервью «Европейской правде».

Другой аспект объявления военного положения состоит в том, что тогда Киеву, в соответствии с международным правом, необходимо назвать конкретную сторону конфликта, в ответ на действия которой и вводится режим. Это, в свою очередь, равносильно объявлению войны — в данном случае России. Причем агрессором будет считаться сторона, которая первой объявила о начале военных действий.

Для внутриукраинских процессов введение военного положения означало бы отказ (по крайней мере, временный) от конституционной реформы, которая для нынешних властей является одним из приоритетных направлений работы. Предполагается, что основным изменением главного закона Украины станет децентрализация, на которую Киев пошел в качестве уступок сторонникам самопровозглашенных республик в Донбассе, чтобы сохранить мир на востоке и территориальную целостность. Другая часть реформы коснется судебной системы и сферы регулирования основных прав, свобод и обязанностей человека, — это является уступкой Майдану и шагом в сторону Евросоюза.

Помимо прочего, военное положение означало бы делегирование армейским структурам практически неограниченной власти. Здесь стоит отметить, что вооруженные силы Украины также находятся на этапе реформирования — например, такое явление как добровольческие батальоны территориальной обороны легализованы и введены в официальные структуры Минобороны и МВД на Украине несколько месяцев назад. До этого границы их субординации оставались довольно размытыми: часть формирований связывали с отдельными главами областных администраций и называли их «карманными» армиями (например, считалось, что батальон «Днепр-1» спонсирует бывший губернатор Днепропетровской области Игорь Коломойский), другие — с радикальными общественными движениями (Добровольческий украинский корпус, ДУК — боевое подразделение запрещенного в России националистического «Правого сектора», недавно вошел в структуру ВСУ, а его лидер Дмитрий Ярош назначен советником главы Генштаба). Луганский батальон «Айдар» и вовсе обвиняли в мародерстве и многочисленных военных преступлениях вроде похищения людей и пыток. Примечательно, что большинство командиров этих батальонов впоследствии ушли в политику и теперь занимаются в том числе реформированием военных структур.

Дарья Лаптиёва

10.04.2015

Источник: Lenta.ru

Новороссия и хунта застыли в ожидании войны

За прошедшие десять дней рисунок боевых действий в районе соприкосновения сторон в зоне конфликта в Донбассе остался прежним. Как и за предыдущие 10 дней, основными «горячими» точками продолжали оставаться Широкино (район Мариуполя), Пески и Авдеевка (район Донецка), пригороды Горловки и район «номерных» блокпостов Бахмутской трассы. Все эти районы, ставшие уже традиционными в плане ограниченных боевых действий во время перемирия, продолжают оставаться своеобразным «боевым полигоном», на котором стороны отрабатывают ведение боевых действий и не ограничивают себя использованием только стрелкового вооружения, задействуя время от времени как миномёты, так и танки и артиллерию. Именно в этих районах происходят основные боевые потери сторон убитыми и ранеными, которые, несмотря на перемирие, всё равно происходят практически ежедневно.

С другой стороны, на оставшихся участках фронта боевые действия практически прекратились, что позволяет ДНР и ЛНР осуществлять комплекс мероприятий гражданского строительства и производить укрепление своего тыла в преддверии новой эскалации конфликта, которая рассматривается обеими сторонами как неизбежная. В целом же, как и за предыдущие десять дней, истекший десятидневный период начала апреля принёс основные новости не с фронта, а из тыла сторон и в политической плоскости международного обрамления конфликта в Донбассе.

Первой новостью, которую можно непосредственно и безусловно привязать к подготовке будущего противостояния сторон, является «борьба с незаконными вооружёнными формированиями», которая в последнее время самым активным образом ведётся по обе стороны фронта.Со стороны Украины это вылилось в окончательное упразднение эксклюзивной роли так называемых территориальных батальонов самообороны, созданных в течение 2014 года в качестве «олигархического ополчения» для контроля мятежных областей юго-востока страны. Территориальные батальоны, которые позволили на первом этапе вооружённого противостояния быстро переломить ситуацию в пользу тогда ещё неокрепшей киевской хунты, к нынешнему моменту окончательного превращения её в квазистабильный и международно признанный «киевский режим» оказались практически ненужными, а в чём-то даже и вредными.

Громкие эксцессы бойцов тербатов «Айдар», «Азов», «Днепр», «Шахтёрск», «Донбасс» и прочих, менее известных соединений, которые постоянно давали пищу своими «подвигами» для передовиц газет, интернет-изданий и роликов YouTube, их явная фашистская и ультранационалистическая окраска, при их весьма скромных боевых качествах, в итоге поставили вопрос ребром: для чего нужны эти разрозненные и малоуправляемые формирования на данном этапе противостояния и в рамках планируемых боестолкновений? При том, что лояльность многих из них обеспечивалась отнюдь не весьма формальной присягой «народу Украины», а жаждой наживы и привязанностью к снабжению со стороны того или иного олигарха. Итогом данного и так уже более чем затянувшегося процесса стала отставка главного альтернативного игрока — губернатора Днепропетровской области Игоря Коломойского, переформатирование большинства территориальных батальонов в части ВСУ и Нацгвардии, вхождение «героя Майдана» Дмитрия Яроша в структуры Генштаба ВСУ и формальное подчинение ДУК «Правый сектор» (националистических штурмовиков организации, запрещённой на территории РФ) единому командованию ВСУ.

На этом фактическая централизация армейских структур и структур МВД Украины практически завершена, и, скорее всего, недостатки в разрозненном и многоуровневом управлении ВСУ, Нацгвардией и тербатами, которые преследовали украинскую сторону на протяжении всего 2014 года и зимней кампании 2015 года, будут этими действиями во многом устранены или хотя бы значительно нивелированы. Дополнительную «шлифовку» единой военной структуры, безусловно, будут проводить уже последовательно и постепенно и, скорее всего, уже с участием иностранных советников, в первую очередь из США.

Аналогичный процесс за прошедшие десять дней шёл и по другую сторону фронта. Здесь приказами глав ДНР и ЛНР были проведены массовые акции по разоружению всех нецентрализованных и неподотчётных единому командованию подразделений в ДНР и ЛНР. Согласованность данных акций, а также единые сроки их проведения указывают на то, что, несмотря на формальную независимость республик друг от друга, в вопросах военного строительства они следуют единому плану, определяемому и воплощаемому из одного центра принятия решений. Процесс централизации командования в ЛДНР тоже пока обладает своими особенностями. Так, в ЛНР до сих пор остаётся определённая «автономия» казачьих формирований под командованием атамана Козицына. Однако степень автономности казачьих соединений на текущем этапе уже не выходит за пределы территориального ополчения с весьма ограниченными функциями и при поддержке местного самоуправления, признающего верховенство центральных властей ЛНР.

В ситуации быстрого становления военных структур обеих сторон ситуация конфликта в Донбассе быстро заходит в военный тупик: каждая из сторон понимает трудность реализации своих военных задач и целей при практической невозможности решительной политической победы. Для ВСН, представляющих собой объединённые силы ЛДНР, в текущем соотношении сил практически невозможен сюжет быстрого и результативного наступления не только на Киев, но даже на Харьков. Для этого необходимо ждать дальнейшей деградации киевского режима, который ещё отнюдь не исчерпал всех своих резервов для поддержания плохого, но пока что квазистабильного статус-кво.

Для ВСУ, даже в случае доведения общей численности до заявленных 250 тысяч человек, насыщения боевых порядков утраченной ранее бронетехникой, артиллерией и РСЗО и исправления органических недочётов оперативного и стратегического командования, задача военной победы над ВСН и цель дальнейшего силового усмирения всего Донбасса тоже становится всё более призрачной. Во-первых, если Донбасс вернётся на Украину, то уже разрушенным до основания, а, во-вторых, ни у Украины, ни у возможных иностранных доноров не хватит сил и возможностей на восстановление Донбасса, что превратит эту территорию отнюдь не в ценный приз, а в тяжелейшую обузу для разваливающегося украинского государства.

Исходя из этого, Украина сейчас стоит перед непростым выбором: с одной стороны, исходя из интересов самой Украины, наиболее приемлемым выходом являлась бы «заморозка» конфликта в Донбассе и максимальное отделение нелояльной и неконтролируемой территории от пока ещё управляемого из Киева остатка Украины, но, с другой стороны, действия киевского режима уже много раз показывали их националистическую направленность и фиксированность на проблеме Крыма и Донбасса, как и демонстрировали их несамостоятельность и подконтрольность внешним центрам силы, в первую очередь — США и ЕС.

Как минимум один из этих центров силы — США — по-прежнему заинтересован в продолжении конфликта в Донбассе и в скорейшей эскалации его и на Крым, в случае, если решение проблемы Донбасса будет обеспечено хотя бы в самом минимально возможном варианте. Конечной целью такой политики, понятное дело, является плотное вовлечение России в украинскую гражданскую войну и, как следствие, невозможность для России оперативно реагировать на потенциальные угрозы с других направлений — из Средней Азии, с Дальнего Востока или с Кавказа.

Исходя из вышесказанного, понятно, что любые внутриполитические и внешнеполитические манёвры Киева, в том числе и поиск якобы «оборонительного» вооружения, и призывы к вводу «правильных миротворцев» на территорию Донбасса, и осуществление всё более и более плотной блокады ЛДНР, будут служить этой конечной цели. Что мы и наблюдали в действиях Киева на протяжении последнего времени, с момента объявления перемирия «Минск-2».

Насколько быстро эти действия приведут к запланированному результату «управляемой эскалации» со стороны Киева и стоящих за его спиной США, и в какие формы эта эскалация выльется, вопрос пока открытый. Пока, как и обзором ранее, наиболее вероятным сроком перехода конфликта в Донбассе в открытую фазу будем считать начало мая 2015 года. Однако фон будущих событий может указать нам и на альтернативные варианты развития сюжета в случае, если Киев и США не увидят возможности гарантированного вовлечения России в следующую фазу противостояния, которое будет осуществляться снова на поле боя, а не в политической и экономической плоскости.

Михаил Большаков

10.04.2015

Источник: ИА REGNUM