Чем очевиднее, что развод Украины с Россией необратим, тем с большим упорством Кремль отбрасывает любые сценарии смягчения кризиса. Движение по наихудшему пути из всех возможных на глазах набирает ход.

С трудом представляю, что происходящее можно назвать как-то иначе, чем российско-украинской войной. "Сепаратистская" стадия конфликта исчерпала себя еще пару недель назад, когда стало понятно, что донецко-луганские формирования терпят поражение от украинских войск. Ополченцам не дали проиграть, но отодвинули на вспомогательные роли. Москва бьется с Киевом уже напрямую, и сила ударов растет с каждым днем.

Незачем спорить о том, какими способами и на кого авторство этих ударов переоформляют – на российских военных, приехавших провести отпуска в Донецкой области, на заблудившихся там же десантников или на кого-либо еще. В этой войне по общему согласию всё называют не своими именами.

Наши страны сохраняют дипломатические отношения и в официальной плоскости продолжают дружить: Украина, как и Россия, по-прежнему состоит в Содружестве независимых государств. Контактные группы, как ни в чем ни бывало, продолжают обсуждать тонкости евросоюзовско-украино-российских внешнеторговых режимов. Военные действия на Востоке Украины Киев именует "антитеррористической операцией", Москва – "карательной акцией хунты", а растерянная Европа – "напряженностью в отношениях двух стран", требующей "усилий по деэскалации". Выберите сами, кто лицемерит сильнее.

Лично у меня особую оскомину вызывает фальшивое словечко "деэскалация". Почему-то вспоминается "разукрупнение". В советское время, когда не знали, что делать с колхозами, их попеременно то "укрупняли", то "разукрупняли".

Однако сейчас не до шуток. Тысячи людей уже погибли, и непонятно сколько еще приговорены.

О моральной стороне этой войны каждый судит по своей совести. А здесь речь будет только о ее перспективах.

Но сначала – о том, что уже произошло и пересмотру не подлежит ни при каком повороте событий. Исторический украино-российский развод состоялся. Способов отыграть назад нет. На этот счет не должно быть иллюзий.

Еще год назад все было не так уж ясно, но с тех пор Украину фактически заставили выбрать то, что называют "польским вариантом". Польско-российские отношения не являются и не могут стать близкими и дружескими. В лучшем случае, они когда-нибудь сделаются нормальными. Россия и Германия способны быть в теплых отношениях, несмотря на две страшные войны, а Россия и Польша – нет. Внутреннее отчуждение когда-то прошло через точку невозврата, и с тех пор его уже никак преодолеть. Народная Польша сорок лет была вассалом Советского Союза. Обе стороны инсценировали дружбу. Однако с самого начала можно было догадаться – это только до тех пор, пока хватка метрополии не ослабеет.

Украина сейчас пришла к тому же самому. Можно вообразить что угодно, вплоть до полного принудительного ее подчинения Москве. Но близости больше не будет. Она осталась в прошлом. Сценарии ближайшего будущего должны исходить из того, что позиции Киева и Москвы несовместимы и, следовательно, скорого мира ждать не приходится.

Украинское общество видит в боях на Юго-Востоке свою войну за независимость. Президент Порошенко, откликаясь на эти чувства, заговорил на днях об "отечественной войне 2014 года". Никакое политическое руководство в Киеве заведомо не сможет сдать без боя две восточные области, не говоря уже о других краях, составляющих, по мнению Москвы, гипотетическую "Новороссию". Не сможет оно и признать сменяющих друг друга сепаратистских начальников в роли стороны на переговорах. Тем более, что они целенаправленно подают себя в качестве людей, для этого абсолютно непригодных. Чего стоил только дикий "парад пленных" в Донецке, который пародировал московское шествие 1944 года (с той разницей, что немцы шли в своей форме, а не в исподнем, и что их не заставляли, как зэков, держать руки за спиной).

Что же до сегодняшних намерений президента России, то отзвук его планов улавливается в исполненных сарказма словах, произнесенных в Минске, где под видом экономических консультаций президенты Белоруссии и Казахстана вместе с евробюрократами пытались помирить его с Порошенко: "…Мы понимаем наших европейских партнеров, они фактически и сейчас уже освоили очень хорошо украинский рынок, хотят добрать все, что там еще осталось, и вытеснить всех остальных…".

Если исходить из того, что игра идет по принципу: победитель получает все, а побежденный — ничего, то остается только повышать и повышать ставки на каждом очередном витке кризиса, не задумываясь, куда этот кризис в итоге заведет.

Можно, конечно, допустить, что это лишь стартовая переговорная позиция, радикализм которой нацелен на подталкивание собеседников к уступкам. Но многочисленные предшествующие высказывания Владимира Путина о том, как делаются международные дела, подводят к другой мысли: он сказал в точности то, что думает, и то, чем реально руководствуется, принимая решения.

Самое радикальное решение из тех, что можно вообразить, — это оккупация если не всей Украины, то значительной ее части. С обеих сторон будет много жертв. Запад основательно вздрогнет, воспрепятствовать, конечно, не посмеет, но санкции введет полноформатные и очень тяжелые. Россия станет страной-изгоем. Усмирение Украины будет временным. А державное одиночество — безоговорочным. Даже братский Китай, не привыкший платить за разбитую другими посуду, отойдет в сторонку.

Возможен ли такой вариант? При всей своей жути и тупиковости, не исключен. Российский руководящий класс паникует от этой перспективы, но он слишком жалок и труслив, чтобы всерьез возражать. А народные массы, хоть и выказывают уже некоторое утомление от антиукраинской истерики, но на первых порах примут такое решение "украинского вопроса" скорее с удовлетворением, чем со страхом.

Нынче очень популярен опрос ФОМа, по которому якобы лишь 5% россиян стоят за прямое военное вторжение в поддержку самопровозглашенных ДНР и ЛНР. Но замеры общественного мнения нынче условны, а собеседники ФОМа отвечали к тому же на "открытый вопрос". Добросовестно просмотрев ответы во всем их разнообразии, понимаешь, что доля одобряющих ввод войск в разы больше, чем пять процентов, хотя большинство россиян все-таки предпочитают более вегетарианские меры – поставки оружия, гумпомощь, пропагандистскую поддержку и т.п.

Иначе говоря, серьезное низовое отторжение такой войны созреет позже, когда она затянется, и люди реально прочувствуют масштаб человеческих и материальных потерь. Правда, в этой картине есть значительный штрих: те, кому 30 лет и меньше, заметно реже прочих высказывались в пользу того, что Россия вообще должна помогать сепаратистам Донецка и Луганска. В общероссийской выборке идею какой-либо помощи им одобрили 57%, не одобрили — 27%. А среди молодежи "за" — 41%, и "против" — тоже 41%.

Так или иначе, но на сегодня более вероятным выглядит все-таки сценарий поскромнее. Который называют приднестровским: на Востоке Украины организуют независимый от Киева и контролируемый Москвой анклав, но без формального присоединения его к России.

Надо понимать, что и такое "решение" конфликта по сути своей очень радикально и без боя недостижимо. Примириться с ним (и то не навсегда) сегодняшняя Украина сможет только после тяжелых военных поражений. Не говоря о том, что сейчас под контролем ДНР и ЛНР только четверть территории и примерно половина населения Донетчины и Луганщины. Даже и ради "Новороссии" в границах двух этих областей придется сначала по-настоящему воевать, а потом долго и плохо жить в условиях международного бойкота.

На каждом очередном витке российско-украинского кризиса знающие люди говорили, что дальше, мол, это помешательство продолжаться не может, с надеждой прогнозировали снижение политических ставок и спорили между собой о компромиссных формулах мирного урегулирования. Но Кремль раз за разом свои ставки повышал. И сейчас до мира дальше, чем когда-либо. А раздумывать приходится о том, какой окажется формула расширяющейся день ото дня войны.

Сергей Шелин

29.08.2014

Источник: rosbalt.ru

Единственный бенефициар украинской драмы

Поведение российских властей напоминает поведение хищника, которого искусно разложенными привадами гонят в нужном направлении. А в конце этого пути — либо капкан, либо человек с ружьем.

Казалось бы, демонтаж социалистической системы и Варшавского договора должен был привести к развитию процветающей объединенной Европы, усиленной вливанием новых наций. На деле же мы имеем Европу, окруженную кольцом незатихающих конфликтов – совсем ближних и более дальних, но тоже очень болезненных. Нестабильность в Ираке, Египте, Ливии, Сирии отзывается во всех европейских странах, крепко связанных с этими регионами и исторически, и экономически, и, главное, через миллионы мигрантов.

Авторитарные режимы нарушают права человека, но зато они держат в руках узлы межплеменных и межрелигиозных противоречий. Насаждать демократию, свободу мнений и волеизъявления в странах, население которых не прошло сходную с западной школу компромиссов и самоограничений, — не только бессмысленно, но и опасно. Трудно поверить, что западные стратеги, активно способствовавшие и способствующие развалу "проблемных" режимов, этого не понимали. Но тогда зачем?

Нет сомнения, что сама Западная Европа никогда не стала бы раскачивать ситуацию в других государствах — европейцы слишком хорошо осознают, чем чревата подобная политика. Потому Брюссель никогда не выступал промоутером очередной кампании "борьбы за демократию против авторитаризма" — каждый раз это был Вашингтон.

Если посмотреть правде в глаза, то именно Штаты подожгли пылающее кольцо нестабильности, которым оказалась окружена Европа. Американские политики оправдывают свои действия стремлением освободить народы от оков жестоких режимов и дать простор творческой энергии масс. Однако стоит лишь обратить внимание на некоторые страны, которые являются ближайшими союзниками США в арабском мире (вроде Саудовской Аравии или Катара), чтобы понять: эти рассуждения — демагогия.

США, безусловно, — вовсе не империя зла, одержимая бесами войны и прибыли. Объективные обстоятельства, вынуждающие бороться за сохранение влияния, – вот что заставляет Штаты раскачивать ситуацию в Европе и окрестностях.

Сразу после крушения социалистической системы началось сближение Западной Европы и России. Чем быстрее и успешнее оно шло, тем в большей степени Европа эмансипировалась от США. Но вся стратегическая политика Штатов строится на том, что они – лидер, флагман, рулевой западного мира. Если Европа обнаружит, что у нее есть собственные цели и интересы, отличные от американских, и даже несколько иная система ценностей; если она начнет отдрейфовывать от Америки и параллельно будет все теснее кооперироваться с Россией (возможно, даже строить вместе с ней некое новое политико-экономическое пространство), — то с чем останутся США? С одной стороны — растущая мощь стран Юго-Восточной Азии, с другой – намечающийся союз Западной Европы и России. При этом не следует забывать, что Штаты чудовищно закредитованы. Доллар поддерживается исключительно за счет имиджа и репутации США как лидера, держащего в руках все поводья. Упустили поводья – рухнул доллар. Рухнул доллар – что останется от Штатов?

Понятно, что США как могут сопротивляются такому развитию событий. Не в силу своей злой природы, а из естественного желания сохранить позиции и выжить, присущего любой стране, любой нации. Рецепт борьбы не представляет из себя ничего нового, он опробован веками. США – военный лидер западного блока? Значит, надо создать ситуацию, при которой Европа будет чувствовать острую нужду в этой военной мощи, в американском "дружеском плече". Создание пояса нестабильности вокруг Европы — наиболее логичный и прямой путь к решению такой задачи.

Однако в какой-то момент стало ясно, что этого, пожалуй, недостаточно. Усиление экономических связей между Европой и Россией продолжалось, впереди даже замаячил безвизовый режим, быстро развивались контакты европейцев и россиян на личном уровне — в деловой, научной, образовательной и медийной сферах. И тут подвернулась возможность разыграть украинскую карту.

Разумеется, нынешняя ситуация вызрела прежде всего из-за внутренних проблем Украины, недовольства населения продолжающимся хаосом и неопределенностью будущего, крайней коррумпированностью и клановостью команды Януковича. Россия при этом продемонстрировала совершенную некомпетентность как в оценке самого Януковича и его действий, так и в прогнозе развития событий. Российские попытки сохранить стабильность на Украине оказались неэффективными и даже контрпродуктивными — наша дипломатия там просто с треском провалилась.

Могли ли США упустить такой шанс? Ведь Украина — это не Ирак, Египет, Ливия или Сирия, а почти европейская страна, при этом тесно связанная с Россией. Огромная территория, десятки миллионов человек… Военные действия на Украине, в которые вовлечена Россия, – это просто подарок для Штатов. Уж тут-то Европа точно никуда не денется, и начавшие было слабеть евроатлантические скрепы получат новый мощный стимул для сохранения и укрепления.

Так все и вышло – как по нотам. Мало того, Россия еще и сама сыграла на ослабление связей с Европой, введя продуктовые контрсанкции. Кто пострадал в Европе в результате этих санкций? Прежде всего — друзья и доброжелатели России, те структуры и люди, которые развивали связи с нашей страной, вкладывали деньги и силы в налаживание кооперации, убеждали, что не надо бояться "этих непредсказуемых русских". Потери понесли не какие-то там толстосумы из закулисы, а средние и маленькие фирмы, выстраивавшие предпринимательские контакты на межчеловеческом уровне. Это особенно видно в пограничных с Европой регионах. Например, в Петербурге должен был открыться супермаркет финских продуктов – теперь уже не откроется. А финские фермеры, которые развивали свои хозяйства специально с учетом российского спроса, понесут серьезные потери.

Удивительно недальновидна российская политика… Вместо того, чтобы продумать асимметричные ответы на попытки отдалить нас от Европы, мы широким шагом пошли прямо в расставленные ловушки. Вот уже и наши военные обнаружились на Украине. Как Европа при таких обстоятельствах может обойтись без усиления военной кооперации с США, без безоговорочной поддержки всех американских инициатив? Никак.

Смотришь на происходящее — и возникает ощущение, что не было 2000 лет человеческой истории, не было столь похожей на нынешнюю ситуации накануне Первой мировой войны. Никаких выводов не сделано. Стереотипы поведения видны во всей своей красе. Попытки серьезного анализа и реагирования с учетом прошлого опыта незаметны вовсе. Все решения принимаются с чистого листа, причем на том уровне, на котором в песочнице мальчик Вова бьет лопаткой по голове мальчика Борю, сломавшего его куличик.

Татьяна Чеснокова

28.08.2014

Источник: rosbalt.ru