Сразу после избрания Петра Порошенко президентом Украины в первом же туре выборов новый глава государства пообещал активизировать антитеррористическую операцию на востоке страны. В течение прошедшей со дня голосования недели бои с применением тяжелой артиллерии и авиации действительно продолжились с новой силой не только в Славянске и Краматорске, но и в пригородах Донецка. За тем, кто и с кем воюет в Донецкой области, наблюдал специальный корреспондент ИД "Коммерсантъ" Илья Барабанов.

Всю прошедшую неделю бои между сторонниками "Донецкой народной республики" и украинской армией шли непосредственно в пригороде Донецка. И та, и другая сторона пытались установить контроль над городским аэропортом, но окончательного успеха никто добиться не смог.

От армии по зданию работали истребители и штурмовые вертолеты, высаживался десант. Ополченцы отстреливались из гранатометов и минометов. 29 мая под Славянском был сбит уже третий вертолет украинской армии, в результате чего погибли 14 солдат во главе с начальником управления боевой и специальной подготовки национальной гвардии Украины генерал-майором Сергеем Кульчицким.

Смещение линии фронта вплотную к городу-миллионнику привело и к смене тактики местными ополченцами: если раньше они занимали здание областной администрации, а основную массу вооруженных добровольцев перебрасывали в район Славянска под командование министра обороны ДНР Игоря Стрелкова, то в последние дни на улицах Донецка вооруженных людей стало больше. Баррикады начали возводить не только на выездах из города, но и в жилых кварталах.

Самый крупный из новых блокпостов — на Киевском проспекте. Отсюда до аэропорта не более трех километров, и жители окрестных домов к строительству баррикад пока относятся спокойно. Кто-то подносит строительные материалы, помогает таскать бетонные блоки. Пенсионерки разморозили старое советское бомбоубежище, провели туда свет и готовились прятаться в случае начала штурма города.

В городах, где бои стали привычным делом, отношение местного населения к ополченцам "народной республики" начало при этом быстро меняться в худшую сторону.

— Я, конечно, против бандеровцев. У меня мама из Ровно, когда война началась, дядя ушел на фронт и до 1945-го воевал. А в 1946-м пришли лесные братья и убили дядю,— рассказывает пенсионерка из Константиновки.— Поэтому еще в апреле я поддерживала наших ребят, 11 мая ходила на референдум и всех соседей звала на участки, надеялась на Донецкую республику. Только потом пришли автоматчики и поставили блокпост между моим домом и газораспределительной станцией. Мы всем подъездом к ним ходили и просили: "Передвиньтесь хоть на несколько метров, ведь придет национальная гвардия, и на воздух все вместе взлетим". А они нам отвечают: "Вы с этой станцией — наша лучшая защита от национальной гвардии". И что-то сомневаться я начинаю в этих защитниках.

Судя по появляющимся в интернете видеороликам, таких сомнений все больше и среди жителей Славянска и Краматорска. Горожане стараются прогонять ополченцев, когда они паркуются или пытаются окопаться на их улице. Большинство разбитых в результате артобстрелов домов в этих городах находится как раз по окраинам, рядом с блокпостами, по которым украинская артиллерия попадает далеко не всегда.

В Константиновке, Краматорске, Славянске действует комендантский час. После 23:00 на улице лучше не появляться: патрули из поддерживающих республику активистов сначала бьют задержанного, потом спрашивают, куда и зачем он шел.

Алкоголь в магазинах запрещено продавать после 20:00.

— Какой виски, парни, хотите, чтобы нас потом расстреляли? — отбивается от покупателей продавщица в магазине на автозаправке.

В захваченном горисполкоме Константиновки присланный сюда из Славянска офицер связи честно предупреждает: "Если ночью вас задержат, то я, конечно, поспособствую освобождению, главное, чтобы вам зубы к тому моменту не выбили".

В Донецке контроль "народной республики" в этом смысле меньше. Формально городом продолжает руководить "регионал" Александр Лукьянченко, впервые избранный на эту должность еще 12 лет назад.

Глава города регулярно отчитывается о том, сколько школ и детских садов продолжает свою работу, но реально обстановку в городе контролирует так же слабо, как и ДНР.

Регулярные патрули "республиканцев" можно встретить лишь на улице Артема: несколько человек с оружием прохаживаются от перекрестка Артема и выходящего на здание администрации бульвара Шевченко до площади с памятником Ленину, где сторонники ДНР регулярно проводят "многотысячные митинги", собирающие от 300 до 2000 человек. Аккурат напротив памятника — принадлежащая Ринату Ахметову гостиница "Донбасс палас". Несмотря на наметившееся в последнее время противостояние между олигархом и республикой, ее пока не трогают, и здесь устраивает свои брифинги назначенный Киевом губернатор Сергей Тарута. Зато периодически группы активистов, состоящие преимущественно из пенсионеров, порываются спалить гостиницу "Виктория" на проспекте Мира — здесь живет большая часть команды Таруты.

В один из дней как раз на патрулируемом активистами отрезке улицы Артема мы с фотографом Петром Шеломовским писали заметку в "Коммерсантъ" об участии высокопоставленного функционера "Правого сектора" Андрея Денисенко в стрельбе в Красноармейске. Двое человек тогда погибли, один получил ранение. Кому-то из соседей послышалось что-то не то, через пять минут у веранды летнего кафе затормозили две машины, из них выскочило несколько автоматчиков:

— Кому из вас Дмитрий Ярош не заплатил?

Обычно в случае какого-либо недопонимания вопрос решало наличие российского паспорта и аккредитации ДНР, которую журналистам выдают в здании обладминистрации. Но в этот раз обвинения были слишком серьезными: сотрудничество с "Правым сектором". Бойцы отобрали документы, телефоны, айпад, погрузили нас в машину и доставили в ту же обладминистрацию. Лифты здесь давно сломаны, так что на десятый этаж под конвоем подниматься надо по лестнице.

— Руки в карманах не держать. По сторонам не смотреть,— у каждого человека с автоматом свои представления о том, как должен вести себя пленный.

На одном из кабинетов на десятом этаже вывеска "НКВД".

— Правосеки? С Ярошем сотрудничаете? — Главный, которому нас передали, задавать вопросы и слушать объяснения не любит. Сначала несколько ударов в корпус, голову и ниже пояса, потом досмотр вещей.— Показывайте свои фотографии и тексты.

Решить проблему помогает звонок в московскую редакцию. Убедившись, что перед ними и правда московские журналисты, охранники сразу становятся дружелюбнее: "Не обижайтесь, время такое".

Те, кому везет меньше, оказываются в подвале. Точное количество узников донецких и славянских подвалов остается неизвестным, но называются цифры от 100 до 250 человек.

Спустя пару дней нового знакомого из "НКВД" я встретил на митинге у памятника Ленину. Здесь он уже руководил личной охраной одного из лидеров ДНР Дениса Пушилина. В конце прошлой недели, уже вернувшись в Москву, узнал, что этого человека зовут Константин Кузьмин, и теперь он первый заместитель министра угольной промышленности "Донецкой народной республики".

Видимо, Игорь Стрелков не зря жаловался не недостаток кадров, когда говорил, что по Донецкой области не смог найти и тысячи человек, готовых воевать.

Те же кадры, что имеются в распоряжении республики, вполне экзотичны. На выходе из "НКВД" один из бойцов предлагает записать его номер на случай возникновения новых проблем.

— Как к вам можно обращаться?

— Джокер.

Уже в 100 километрах от Донецка рассчитывать на помощь Джокера не приходится, мало что тут значит и имя Пушилина или нового премьера ДНР Александра Бородая. В Славянске не работает и аккредитация ДНР, отдельную бумагу, разрешающую работать, необходимо получать у Игоря Стрелкова.

В Горловке всем командует Бес, которого украинские власти идентифицируют как полковника ГРУ Игоря Безлера. В Константиновке — Японец. В Краматорске — прославившийся в интернете благодаря своей бороде и красочной речи казак Александр Можаев, он же Бабай. Его заместитель отзывается на Водолаза.

Здесь их власть под вопрос не ставится, и, когда по пути на встречу с Можаевым сотрудник ГАИ пытается остановить машину за пересечение двойной сплошной, водитель просто кричит в окно: "К Бабаю срочно едем", после чего правоохранитель берет под козырек.

Кабинет Бабая находится на пятом этаже Краматорского горисполкома, но давать интервью он идет в зал заседаний. Любовь Можаева к сладкому всем известна, так что на интервью журналисты приезжают с запасом шоколадок.

— Движение "Хабад" широко распространилось в крупных городах Украины. Это иудеи, которые из масонской ложи,— делится своими мыслями Бабай, не дожидаясь вопросов и просматривая какие-то бумаги.— Они подготавливали почву под все происходящие события. Ну ничего, мы их все фамилии знаем.

Случайно он обращает внимание на фотографа: "Не могу я с конфетой фотографироваться! Одна щека так, другая никак!"

— Ситуация после президентских выборов на Украине стабилизируется?

— Здесь американское правительство, ЕС, НАТО, и все эти коалиции не хотят мирного урегулирования вопроса. По их, мы все должны быть под ними. Но это они должны быть под нами.

— Много ополченцев из России к вам приезжает?

— Да к нам с Америки хотят приехать, но их не выпускают.

— Правда, что среди ополченцев есть чеченцы?

— Есть ребята. Спасибо, что приехали. Но это православная война. Народ со своим народом должен разбираться сам.

— Война надолго затянется?

— Не думаю, что надолго. Соберем армию и пойдем. За один день можем зачистить все. Задача — до Киева дойти или до Львова. С одной стороны, можем дойти до Киева и вернуть священные места киевской Руси, а бандеры пусть идут во Львов. Но ведь после войны и эти территории отошли к нам. Я слышал, у нас Кенигсберг теперь хотят забрать. Это Калининград? Останется у нас, думаю.

Неверным является представление, будто в Донбассе национальная гвардия Украины воюет с ополчением ДНР. На самом деле количество вооруженных формирований, действующих на территории региона, поддается лишь относительному подсчету.

Вполне автономно от бойцов под командованием Игоря Стрелкова под Донецком действует батальон "Восток", который многие до последнего времени связывали с фигурой Рината Ахметова. В него же попадают многие новобранцы, прибывающие из южных регионов России. До последнего времени символику "Востока" можно было увидеть на блокпосту на выезде из города в сторону Красноармейска, который контролируется украинской армией.

26 мая именно "Восток" понес наибольшие потери во время боев за донецкий аэропорт. Грузовик с бойцами этого объединения попал в засаду недалеко от аэропорта, несколько десятков человек погибли и были ранены.

Поддержку украинским военным оказывает батальон "Донбасс", до недавнего времени удерживавший несколько районов на юго-западе области. Батальоном командует некий Семен Семенченко, про которого достоверно известно лишь то, что зовут его на самом деле Константином и что когда-то он служил в военно-морских войсках Украины. 23 мая "Донбасс" попытался закрепиться в селе Карловка в непосредственной близости от Донецка, но также попал в засаду, после чего было объявлено, что он потерял до половины своих бойцов. Спустя несколько дней командование батальона заявило об 11 погибших, из чего можно сделать вывод, что численность соединения была не столь велика.

За несколько дней до боя в Карловке лидер "Правого сектора" Дмитрий Ярош анонсировал создание "Донбасса-2". А в день трагедии говорил сначала о том, что на помощь "Донбассу" шли активисты "Правого сектора", потом — батальона "Азов". Вскоре выяснилось, что на помощь ни шел никто.

Автономно от всех действовал батальон "Украина", собранный кандидатом в президенты депутатом Олегом Ляшко. 23 мая бойцы этого батальона устроили стрельбу в городе Торез на границе с Луганской областью, два активиста ДНР были убиты. А 27 мая Ляшко заявил, что батальон "Украина" вместе с батальоном "Азов" участвовал в операции в Мариуполе, в результате которой пять местных ополченцев были убиты, три взяты в плен. Действия батальона и радикальная риторика принесли Ляшко уверенное третье место на президентских выборах, что мало кем прогнозировалось на старте предвыборной гонки.

Самым основательным из действующих в регионе батальонов смотрится "Днепр", созданный при непосредственном участии днепропетровского губернатора и олигарха Игоря Коломойского. Батальон контролирует все блокпосты на территории этого региона и периодически предпринимает вылазки в Донецкую область. Например, бойцы батальона обеспечивали спокойствие во время президентских выборов в Красноармейске, взяв под охрану здание окружной избирательной комиссии. Действия "Днепра" при этом привели к заочной пикировке двух губернаторов. Пока украинские СМИ восторгаются тем, как Коломойскому удалось удержать порядок во вверенном ему регионе, Сергей Тарута пошутил: "Легко советовать, как вылечить грипп, если у вас температура 36,6". В окружении донецкого губернатора считают, что главным фактором стабильности для Днепропетровска стало отсутствие границы с Россией.

— История "Днепра" показывает, что, даже будучи долларовым миллиардером, нельзя родить ребенка за один месяц, для этого нужно минимум девять,— делится собеседник в окружении Таруты.— Игорь Валерьевич полагал, что он даст миллион долларов и завтра у него будет профессиональная армия, но этого не случилось. На создание армии нужно время. 9 мая в Мариуполе и 11 мая в Красноармейске именно неумелые действия "Днепра" привели к кровопролитию, после чего их попросили: можете обеспечить порядок, замечательно, но воздержитесь от новых силовых акций.

Таким образом, уверенно самопровозглашенная республика продолжает контролировать лишь два-три из 18 районов области и частично сам Донецк, уживаясь при этом в столице региона со старой городской властью и недавно назначенной Киевом региональной. Большая же часть Донбасса остается в некотором смысле вольными территориями, где сегодня можно встретить армейский блокпост, над которым будут флаги Украины, завтра — людей в черном из батальона "Днепр", а послезавтра не встретить никого.

Илья Барабанов

02.06.2014

Источник: Журнал "Коммерсантъ Власть" №21 от 02.06.2014

«Под Славянском было круче». Олег Кашин о том, что будет с Россией после донецкой войны

В оценках, которые принято давать войне, идущей в Донецкой и Луганской областях, есть две крайности.

Первая крайность — украинская; чтобы было понятно, о чем идет речь, можно посмотреть на карту, популярную в украинской половине наших социальных сетей. Такая знакомая по военно-историческим книгам карта — есть закрашенная сиреневым область, и есть стрелочки, направленные с разных сторон к этой области, и подпись: «Задача АТО — постепенно сужать сиреневое кольцо, а в итоге стереть эту кляксу с карты». Стереть кляксу с карты — что может быть проще? И в этом «что может быть проще» и состоит украинская крайность — люди верят, что если завтра они избавятся от нескольких полевых командиров, то ситуация в Донецкой и Луганской областях сразу же вернется к тому, что было до войны. Украинцы, конечно, ошибаются, но это уже их дело.

Вторая крайность — наша, русская. У нас популярна такая точка зрения, что события на востоке Украины уже разделили нашу жизнь и нашу историю на «до» и «после», и, чем бы ни закончилось противостояние, оно неизбежно изменит российскую реальность. Кто-то говорит об этом с надеждой, кто-то с тревогой, но и надежда, и тревога исходят из того, что жизнь никогда не будет прежней. То есть если совсем грубо, полковник Стрелков вернется в Москву, посмотрит по сторонам и станет и в Москве наводить тот порядок, воплощением которого стал сегодня Славянск.

Попробую внести поправку в такой прогноз. Да, дай Бог полковнику Стрелкову вернуться в Москву живым; и когда он вернется, и когда он раздаст положенные в таких случаях интервью (первое — телеканалу «Лайфньюс», второе — газете «Завтра», и еще надо будет на ток-шоу к Андрею Малахову, конечно, зайти), и потом еще недели две отдохнет — после этого он, скорее всего, выйдет на работу в какую-нибудь престижную корпоративную службу безопасности, да хоть бы и к знаменитому олигарху Малофееву. Или, если считать донецкую войну социальным лифтом, пройдет по квоте каких-нибудь «Офицеров России» в какую-нибудь общественную наблюдательную комиссию при ФСИНе или при ГУВД, или, может быть даже, разрешит использовать свое имя какому-нибудь мутноватому полукоммерческому фонду, собирающему деньги на духовность с каких-нибудь спиртовиков.

Мы помним героев обеих чеченских войн, про которых тоже было модно говорить, что они-то и составят новую российскую элиту. Не считая Рохлина, который что-то такое пытался делать и немедленно был убит, путь в элиту у всех заканчивался одинаково — либо «зять по кличке Глыба», либо «разводились с женой, делили мясокомбинат». Я не знаю, почему так происходит; страшной зимой двухтысячного, когда генералы второй чеченской войны стали медийными знаменитостями, в них можно было разглядеть кого угодно, но не героев будущих имущественных скандалов, но каждый раз оказывалось, что выбирая между мясокомбинатом и боевой славой, люди выбирали мясокомбинат. Русская генеральская аномалия.

Но то генералы. Уровнем или несколькими уровнями ниже — мы ведь тоже видели этих людей, мы знаем их лично, у каждого есть знакомый охранник, или мент, или вообще какой-нибудь грузчик, у которого увлажняются глаза от слова «Ханкала». Обычные люди, на вид их и не отличишь от невоевавших, да, видимо, они и не отличаются ничем. Формула «Смело входили в чужие столицы, но возвращались в страхе в свою» почему-то оказывается сильнее всех других формул. «Я вас туда не посылала», — скажет тетка в собесе, и ветеран из социальной группы «не деды, но воевали», молча развернется и уйдет домой. После падения Славянска Александр Проханов напишет грустную передовицу. Других последствий для России донецкая война не принесет. В программе Малахова будут спорить о чем-то другом, футбольная сборная вылетит с чемпионата, Жириновский наорет на беременную журналистку, выборы в Мосгордуму пройдут при рекордной явке. По крайней мере, в России что-то такое всегда происходит после событий, которые, как нам почему-то кажется, делят жизнь на «до» и «после».

Олег Кашин

06.06.2014

Источник: svpressa.ru

Новороссия – это пространство мечты

"Мы видели, как в окруженный со всех сторон Донецк начали заходить карательные отряды. Они начали двигаться на вокзалы и в другие точки города, возникли боевые действия, снайперский огонь, и город моментально опустел. Я помню зловещий закат над Донецком, желтый и густеющий город, как будто оттуда уходит внутренняя энергия, он становится мертвым – закрываются окна, закрываются подъезды, транспорт перестает ходить, и ты понимаешь, что сейчас начнут городские бои". О своей поездке в оккупированный хунтой Донбасс Накануне.RU рассказал главный редактор интернет-канала "День", журналист, сын писателя Александра Проханова Андрей Фефелов.

Вопрос: Вы недавно прибыли из Донбасса, какое самое яркое впечатление от поездки осталось?

Андрей Фефелов: Когда мы прибыли в Новороссию, это новое союзное государство только-только у нас на глазах было объявлено. В этот день и в этот час родился формат новой страны – Новороссии, и все этому очень воодушевились. Хотя, совершенно непонятно, почему, ведь никто даже не говорит, что такое Новороссия, никто не знает, что будет находиться под этой вывеской, но почему-то все себе представляют какие-то утопические картины. Тема Новороссии еще не сформулирована, еще не заявлена, а она уже представляет собой некое пространство для мифа, и каждый это пространство наполняет собственным содержанием.

Коммунисты считают, что это будет страна обетованная общего равенства, люди православного мировоззрения говорят, что это будет страна православных порядков, где не будет места разврату, абортам и массмедийной культуре, люди, которые грезят научно-техническим прогрессом, говорят, что Новороссия - это будет великий полигон для оттачивания новых потрясающих технологий. Так и складывается этот миф из осколков нашего сознания, самых прекрасных, самых лучших чаяний. Так что, Новороссия – это пространство мечты.

Вопрос: Что происходит на улицах городов? Играют ли дети на улицах или прячутся все по домам?

Андрей Фефелов: Сейчас это не тотальная война – это не Сталинград. И в Дамаске во время кризиса в центре города пили кофе, а в соседнем квартале шли бои – и это нормально, так бывает. Так и центр Донецка, если не заходить за определенную зону, выглядит как обычный южный город, и там идет обычная жизнь. Другое дело, что есть дни и часы, когда все меняется. Мы видели, как в окруженный со всех сторон Донецк начали заходить карательные отряды. Они начали двигаться на вокзалы и в другие точки города, стали возникать боевые действия, снайперский огонь, и город моментально опустел. Я помню зловещий закат над Донецком, желтый и густеющий город, как будто оттуда уходит внутренняя энергия, он становится мертвым – закрываются окна, закрываются подъезды, транспорт перестает ходить, и ты понимаешь, что сейчас начнут городские бои.

Что же касается здания администрации, то оно действительно обложено мешками и мотками колючей проволоки, но это, в основном, революционные декорации. Я не думаю, что в условиях реальных боев эти мешки позволят защищать административные здания. Однако, символика сопротивления, флаги, блокпосты – это тоже очень важно, они имеют, пусть не военное, но какое-то политическое, символическое значение.

Вопрос: Каково расстояние между ополченцами и украинскими военными? Насколько нам известно, срочники – это те же донбассовцы.

Андрей Фефелов: Есть разница между украинской армией и террористическими подразделениями, которые вводятся на территорию Донбасса "Правым сектором" и национальной гвардией. Ополченцы говорят, что украинская армия – это наши дети, срочники, и когда захватывается казарма, этих срочников не берут в плен, не записывают в силы обороны, а сажают на поезд и отправляют домой. Что с ними дальше происходит – я не знаю, но подозреваю, что их снова мобилизуют и снова бросят на Донбасс.

С другой стороны, мы видим расправу над ранеными в госпитале в Красном Лимане. Этот градус ненависти и взаимных претензий нарастает. К сожалению, это логика гражданской войны. Какие бы события ни происходили, какие бы Путин ни заключал договоренности, кого бы ни поздравлял патриарх Кирилл, ситуация будет продолжаться – слишком много в ней заключено сил, пролито крови и слез.

Вопрос: А как распределены фронты? Намного ли больше территорий захвачено хунтой?

Андрей Фефелов: Там сейчас нет такого понятия, как фронты. Весь Донбасс находится под ударом. Там чересполосица – здесь подразделения "Правого сектора", там какие-то части украинской армии, неизвестно чей приказ выполняющей, здесь летают самолеты. И как только ополчение покушается на определенные структуры – финансовую систему, границу, транспортную систему, коммуникационную линию, тут же хунта делает очень яростные шаги по блокировке этих усилий. И все у нас еще впереди, поскольку до инаугурации еще пара дней, и за это время могут произойти фантастические вещи, поскольку новый президент сделал заявление, что инаугурация будет проходить в Донецке. Это заявление потрясающе! Он поставил на кон свою шоколадную репутацию – если ему не удастся это сделать, то кто же он такой? А если сделает путем бомбардировок, жертв и уничтожения, в том числе и мирного населения, то что же он, глава племени дикарей, будет на кровавых улицах свою инаугурацию отмечать среди черепов, среди кольев для того, чтобы утвердиться как президент новой единой Украины? О чем они вообще там думают в Киеве?

Вопрос: Накануне представители ДНР приезжали с визитом в Госдуму, где заявляли о необходимости перехода экономики республики на российский рубль…

Андрей Фефелов: Демарш в Госдуме связан с признанием этих республик Россией, и это признание пока что, на мой взгляд, невозможно. Однако в ДНР, я думаю, будет создана отдельная финансовая система, как она была создана когда-то в Приднестровье. Пример Приднестровья не вдохновляющий для жителей Донбасса, это пример людей, которые находятся в некой блокаде, но у Донбасса-то будет Россия. Грубо говоря, из Донбасса получится Приднестровье, но с гораздо лучшими стартовыми условиями.

Вопрос: Как Вы расцениваете то, что Путин до сих пор не признал ДНР?

Андрей Фефелов: Говорить о стратегии Путина мне очень сложно, поскольку он включает и другие факторы, о которых я, может быть, не осведомлен. Например, у него скоро будет встреча с представителями западных держав и, очевидно, ему будет предъявлен некий тайный ультиматум. Как он будет реагировать на этот ультиматум, на эти угрозы? Это его личный выбор, как политика, и я думаю, ему хватит и опыта, и мужества сделать правильный выбор. Это по-обывательски - рассуждать, что президент должен то сделать или это, здесь вопрос его личной судьбы, потому что то, что он решает сейчас на Украине, касается не только всего нашего общества, но и лично его судьбы. Однако то, что Россия все больше и больше будет включаться в этот процесс, – в этом я уверен.

Вопрос: Как реагируют жители Донбасса на молчание официальной Москвы?

Андрей Фефелов: Конечно, это создает фон неопределенности, поскольку огромное количество надежды было на то, что Россия, как в случае с Крымом, возьмет и заберет территории себе, возьмет их на содержание, обеспечит безопасность, выгонит оттуда "Правый сектор", создаст условия для нормальной жизни. Но этого не случилось, поэтому люди находятся в тревоге. Однако власти ДНР и ЛНР намекают на то, что поддержка России придет, и это является частью идеологического фона. Однако, в случае признания независимости республик их тоже ждет близкое взаимодействие с Россией, и тут тоже надо объяснить людям, что "вы пока будете находиться в подвешенном состоянии, но это не будет длиться вечно. В конце концов, Россия вас признает, а пока вы будете пользоваться российскими паспортами, чтобы выезжать за границу, как и большинство жителей Приднестровья".

Вопрос: Что касается СМИ, часто можно услышать о том, что наше телевидение якобы преувеличивает, говоря о том, что творится в Донбассе.

Андрей Фефелов: Телевидение – это всегда некое увеличительное стекло, потому что оно рассматривает одно локальное событие, и на него устремляет все мировое внимание. И меня всегда поражало, что о неком локальном событии на соседней улице могут даже не слышать, но зато весь мир его может обсуждать. Это нормально. Однако, я могу сказать, что общий тон российских каналов отвечает представлениям населения, это не входит в диссонанс с представлениями людей. Там и украинские каналы сутками работают, но к ним у местного населения, конечно же, совсем другое отношение.

Вопрос: Нам отсюда кажется, что все в Донецке побросали работу и пошли в ополчение. Так ли это?

Андрей Фефелов: Донецк миллионный город, а в ополчение пошло около 4 тыс. человек. Конечно же, если бы все мужчины пошли воевать, то там бы и Киев взяли и Ивано-Франковск. Но этого не происходит, потому что есть обыватели, люди другого склада, нет вовлеченности на уровне будущего "если мы сегодня не придем, завтра нас убьют". Люди еще не очень осознали происходящее. Время тотальной войны, как во времена Гитлера, пока, слава богу, не наступило. Да и надо понимать, что во время Великой Отечественной войны не все пошли в партизаны.

05.05.2014

Источник: nakanune.ru

 

Tweet