Картина на полях СВО заметно меняется. Российские войска практически на всех участках фронта продавливают оборону противника, медленно но уверенно продвигаясь вперед. При сопоставимом боевом ожесточении сторон на первое место выходит их ресурсная база. Потенциалы России и коллективного Запада во многом обусловлены наличием ядерного оружия. Поэтому подводить «практические итоги» будет некому. Ресурс же отдельно взятой Украины близок к иссяканию: солдаты пока есть, а стрелять нечем. Причиной тому взаимный обман Запада и Киева. Запад строил расчёт не столько на успехе ВСУ, сколько на слабости России. Киев переоценил военно-технические возможности Запада, которые, как оказалось, не пропорциональны его политическому запалу. 

От уверенности к азарту

Российские войска на линии соприкосновения пусть и не сразу, но обрели уверенность с переходом в азарт. Украинская озлобленность перерастает скорее в отчаяние. Но до фанфар пока далеко. Тем временем Запад решил важную задачу – заставил славян воевать против славян. В более жёстком режиме, чем, например, на Балканах. И безотносительно булгаковской иронии: «Арбуз не стоит печь на мыле. Американцы победили...»

Теперь серьёзно. Налицо опасность непредсказуемой эскалации конфликта на Украине и «расшевеливания» (как выразился китайский политик) на этой основе привычного мира. Что на что повлияет, не скажет никто. Вспомним предысторию. Требования гарантий нашей безопасности Запад проигнорировал. Минский формат, избавлявший от дальнейших российско-украинских обострений, откровенно торпедировал. Как и стамбульскую (май 2022 года) «перспективу» прекращения боевых действий. Киевский нарратив «Мы будем делать то, во что верим, а вы нам не мешайте» никто на Западе критически не оценил.

Репутация России на Западе – едва ли не генетических антиподов. Никто, кроме нас, не замечает четыре волны продвижения к российским рубежам. На любое напоминание об этом на международных площадках мы слышали: «Это – другое…»

Посмотрим на карту: все без исключения западные соседи России либо вступили в альянс, либо ведут с ним «ускоренный диалог» (Украина, Грузия) или «работают по индивидуальному партнёрскому плану» (Армения). Но полноценное членство Украины в НАТО выводило бы всю военную инфраструктуру альянса, образно говоря, на расстояние прямого выстрела по критически важным объектам европейской части России. Нам молча предложили сдаться. А ведь говорят: если военная мощь не востребована, она бессмысленна. Это и предопределило начало СВО. Которая, как говорят шутники, «избавила» человечество от пандемии.

Сегодня неуместно вспоминать слова наших «западных партнёров» о том, что «НАТО – сугубо оборонительный союз». На память приходит не менее выразительное заверение руководства блока в 1997 году: «НАТО уважает границы Союзной Республики Югославии и никогда не пересечёт её границы». Нужно ли развивать мысль и «насиловать» историю?

Обжились на поле боя

Что сделано, то сделано. Обеими сторонами. Слова уже бывшего министра обороны России Сергея Шойгу симптоматично не опровергнуты западными медиа: «С начала 2024 года Украина потеряла около 80 тысяч человек и 17 тысяч единиц техники, то есть в три раза больше, чем в аналогичный период прошлого года. Российская армия продолжает выдавливать противника c занимаемых позиций и не даёт ему закрепиться на новых рубежах». Иными словами, мы зримо обжились на поле боя, многому научились: русский «Филиппок» оказался «страсть какой смышлёный».

Разница потенциалов – людских, военных и экономических – подтверждается не только ежемесячной готовностью 40 тысяч наших контрактников влиться в армейские ряды, но и круглосуточной работой предприятий ВПК. А в ВСУ, по их данным, средний возраст – 43 года. При укомплектованности боевых частей в 40–50%. Украинский мобресурс составляет 700 тыс., наш – 15 млн. Мы этими цифрами не бравируем, но и не забываем.

Сопоставление потерь и потенциалов не отвечает на главный вопрос: что дальше и где выход? Мир подошёл к черте: либо поиск компромисса на условиях, приемлемых для побеждающей (подчеркнём!) стороны, либо эскалация войны до мирового масштаба.

Может ли Россия в этих условиях «попятиться», повиниться и приступить к репарациям? Не будет ли это концом российской цивилизации – при любых допущениях? Тем временем не только киевские пропагандисты считают, что мы – это «быдло с обрезанными мозгами». То есть снимаются любые сомнения относительно уготованной нам судьбы. Что нас и мобилизует.

Запад будет с Украиной, пока она у него в приоритете. Но приоритет вечным не бывает. На эту мысль наводит не только непредсказуемо «расшевеливающийся» Ближний Восток. С неисключаемым его «дополнением» Средним, то есть Ираном – основным союзником самодостаточного Китая, всё более «самолюбивого»…

Да и вопрос «Оружие Киеву дадим, но что дальше?» уже два года звучит на Западе, оставаясь без ответа. Тем временем Киев продолжает смотреть на Запад как на ребе в синагоге: ничего, кроме преданности, этот взгляд не обнаруживает. Между тем население Украины сократилось за 30 лет с 52 миллионов до 30 миллионов. Самостоятельным фактором непредсказуемого обострения выступает жажда Киевом мести. Его обещание любой ценой уничтожить Крымский мост отдаёт истеричностью, а стоило бы задуматься: чем в этом случае ответит Россия?

Впрочем, инстинкт самосохранения присущ всем. Боязнь потерять что есть мотивирует больше, чем соблазн.

В 1962 году, памятном Карибским кризисом, мир спасла личная дипломатия политиков Москвы и Вашингтона. В исторически несопоставимом 2008 году также удалось притушить конфликт вокруг Грузии. От всего этого остаётся разве что режим чрезвычайной связи между столицами ядерных держав.

Но пока «вдохновлённых» провокаторов» больше, чем примирителей. Ставки растут. И надежд на примирительную консолидацию всех (помечтаем) «земных» сил в борьбе с «злокозненными марсианами» становится всё меньше. Realpolitik сегодня – это, образно говоря, «остужение» горячей войны до температуры гибридного мира. Который, в свою очередь, отодвинет войну ядерную. Реальность подводит к мысли: пока преимущество России не станет очевидным, договариваться не о чем.

Неоспорима максима: любая война заканчивается миром. Но временное затишье не выход. Альтернативой ещё раз пугать не будем. Но и бояться нам уже поздно. Время движется в одну сторону. Взгляните на часы.

Без чего не обойтись

Победа России становится главным условием деэскалации украинского конфликта. Это подсказывает ответ на вопрос «что делать?». Задача – триединая. Во-первых, не обойтись без стратегической наступательной операции. Ставка на критическое ослабление противника через позиционное противостояние и выборочные удары по его инфраструктуре – не бесспорна. Хотя, возможно, и «экономна».

Контролю ВС РФ над левобережной Украиной (и, возможно, дальше) должно предшествовать давно назревшее выведение из строя коммуникаций противника: мостов, ж/д сети, аэродромов. Всё это не менее важно, чем объекты ВСУ и ВПК. Повторю: истощение противника не тождественно его поражению.

Во-вторых. Лозунг «Всё для фронта, всё для Победы» требует современного наполнения. Страна не может жить «на три четверти мирной жизнью, на четверть – спецоперацией», недавно названной войной. «Обоюдно-встречная» связь: дом (семья, друзья, соседи, школа и т.п.) – линия фронта не должна ограничиваться сбором носков. Должна быть востребована государственная стратегия «приближения Победы».

Итог президентских выборов можно трактовать и так: мы Вас выбрали, а Вы наведите порядок. Оживление понятия «наши» не ограничивается возгласами «Ура!». Не обойтись без «волевого» дополнения «ставки верховного главнокомандования» функцией главного организатора общественной жизни. Даже духоподъёмная пропаганда, не подкреплённая общенародным единством (а оно зависит и от экономики), «победить» не может. Не только для работников ВПК актуален вопрос: «Что ты сегодня сделал для фронта?» Пока «на Победу» работают армия, оборонка, волонтёры, которым отдельное спасибо. Но не маловато ли?

Тем более недопустима холодная война внутри страны. Дважды – в 1917-м и 1991-м – эта война стала предтечей фатальных поражений страны. Перегибать не стоит, но потребности институтов демократии (а заодно их государственное значение) оценим после Победы… Напрашивается исторический сарказм: уместно ли было обращение диктора Левитана, скажем, к пану Бандере – ради «всесторонней взвешенности сводки Совинформбюро»? Тем более что против России «профессионально» работают и бывший глава Правительства РФ, и пять бывших вице-премьеров, не считая целого ряда ранее статусных лиц, а также потомков двух лидеров страны.

Без опоры на «тыл» в самом широком смысле – войны не выигрывают. По минимуму, повторим, требуется безотлагательно выстроить всеохватывающую систему социально-психологической обороны. Не забывая, что одной обороной не обойтись.

Излишняя публицистичность вызвана тем, что конкретикой (увы, её много, и она жёсткая) может «вооружиться» неприятель.

В-третьих. Клаузевицу (кстати, полковнику русской армии) принадлежит мысль: «Большая война «выходит» на большие границы». Ближайшая «граница» проходит по душам украинцев. Их практически неизменная 70-процентная ненависть к России «перечит» почти 40 процентам граждан «незалежной», имеющих родственников в России. На вопрос «Часто ли вы вспоминаете знакомых россиян?» утвердительно ответили почти 80% опрошенных украинцев. У нас проживают не менее 2 миллионов украинских иммигрантов – как они благодарят нас за гостеприимство?

Но более актуален вопрос, кем себя чувствует население новых территорий: российскими патриотами или подспудным киевским подпольем? За 30 лет «незалежности» выросло целое поколение украинцев с «переформатированными» мозгами. Да и старшие уже не те: потери близких, нависающая угроза бытового коллапса и всё, что связано с войной, сделали своё дело. Насколько актуально педалирование идеи исторической общности? – Мнения расходятся. Между популярным киевским трибуном Гордоном и автором советского плаката «Киров с нами» Михаилом Гордоном – родственная связь? Ну и что?

Тем более налицо и встречное ожесточение: участникам СВО тоже есть что вспомнить. Такова логика войны.

Однако проект «Рождён в СССР» всё же лишним не будет. Как и тезис «Чем раньше прекратится стрельба, тем меньше придётся восстанавливать».

Главное – чтобы, выигрывая войну, не проиграть послевоенный мiр.

Дальние «границы» не менее важны. Мы привыкли исходить из эффективности отечественной дипломатии. Сближение с Китаем и Ираном, отстранённое отношение к Украине мусульманского мира, включая Турцию, экономическое «посредничество» Индии можно записать нам в актив. Но и самое благоприятное партнёрство не подменяет стратегического союзничества в условиях ВОЙНЫ. Не слишком ли много стоицизма проявляет наш МИД? Тем более что образ мира после нашей Победы становится стимулом для её деятельного приближения. Чья аргументация – наша или противника – преобладает в международном пространстве?..

Сплочения «фронтов» – «Пятого Украинского» (борющегося с украинским националистическим бандподпольем), «внутреннего» и дипломатического ждёт страна прежде, чем прозвучит команда «Вперёд!». А пока жизнь продолжается. Даст Бог, подтвердим это два года спустя…

Борис Подопригора

Источник: