Инаугурация нового президента Афганистана Ашрафа Гани Ахмадзая сопровождалась целым рядом террористических атак в Кабуле — в районе международного аэропорта, Кабульского университета, комплекса правительственных зданий.

Впрочем, и сами нынешние президентские выборы не были простыми. Достаточно сказать, что их результаты были объявлены спустя три месяца после проведения второго тура выборов, и спустя более полугода после старта избирательной кампании. Исторически сложившийся межэтнический и межрегиональный раскол в стране сыграл свою роль. Эти выборы изначально вызывали опасение, что по их результатам могут серьезно обостриться межэтнические противоречия и страна разделится на враждебные друг другу анклавы. Все политические партии в Афганистане имеют свои вооруженные формирования, имеется и опыт войны 1990-х, которая в значительной мере носила как раз межэтнический характер. Определенную интригу в ожидание результатов вносило и очевидное стремление теперь уже экс-президента Хамида Карзая не расставаться с дворцом Арг (президентская резиденция в Кабуле). Когда, казалось, переговоры по результатам выборов зашли в тупик, он мог передать вопрос в верховный суд, потребовать созыва Лойя Джирги (представительный орган власти, обладающий полномочиями принимать надконституционные решения), и продлить свой президентский статус на неопределенное время…

Множество наблюдателей уже успели дать выборам оптимистическую оценку, характеризуя достигнутый компромисс как успех демократических преобразований под опекой западных кураторов Кабула. Однако вряд ли стоит торопиться делать далеко идущие выводы. За два дня до инаугурации Ашрафа Гани публично отказался поздравить его с победой, то есть де-факто не признал вступление в должность, губернатор провинции Балх Ата Мохаммад Нур, таджикский лидер, контролирующий большую часть афганского Севера далеко за пределами Балха, имеющий под рукой собственные немаленькие военные формирования и фактически ведущий собственную внешнюю политику, дистанцируясь все более от Кабула. Если учесть, что через подконтрольные ему территории проходят все основные пути из Центральной Азии и значительный участок границы с Таджикистаном, Узбекистаном и Туркменией, это должно стать предметом внимательного отношения со стороны столиц стран региона.

Очевидна и слабость самой новой конструкции власти в Кабуле. Построенная на многомесячном торге между претендентами и стоящими за ними группировками и внешними силами, она фактически устанавливает в и без того децентрализованной стране двоевластие: согласно договоренностям, глава исполнительной власти Абдулло Абдулло забирает у президента Ашрафа Гани под свое управление ведущие министерства: МИД, министерство обороны, министерство финансов. Для Афганистана чрезвычайно большое значение имеет и такая местная специфика, играющая против любого политика: у Ашрафа Гани — жена-еврейка. Это деталь, которая в любой момент может послужить поводом для антипрезидентских выступлений, которые будут легко поддержаны консервативной частью общества, прежде всего — среди сельского пуштунского населения.

Ашраф Гани Ахмадзай принадлежит к так называемой «бейрутской банде», так неформально называют в Кабуле группу пуштунских лидеров, которых еще в 1970-е годы по стипендиям USAID пригласили на обучение в Американский университет в Бейруте, потом в США, дали им возможность поработать во Всемирном банке, в международных организациях, в общем, ввели их в международную элиту. Поддерживаемый сейчас американцами  Ашраф Гани, например, даже выдвигался кандидатом в генеральные секретари ООН. Из этой же группы — Анвар уль-Хак Ахади, Залмай Халилзад, ряд других известных фигур… Сам Ашраф Гани, например, работая во Всемирном банке, в начале 1990-х годов занимался Россией и был советником Анатолия Чубайса, Егора Гайдара и других российских «реформаторов» эпохи Бориса Ельцина.

Слабость собственных позиций осознается, судя по всему, и прошедшим инаугурацию президентом. Одним из первых действий становится подписание соглашения с США. В рамках 32-страничного соглашения, известного как BSA (Соглашение о двусторонней безопасности) многое весьма впечатляет и заставляет понимать, что навязываемое представление о так называемом «выводе войск США» — есть не более как словесная эквилибристика. США оставляют в Афганистане девять полноценных военных баз, семь гражданских аэропортов, пять наземных транзитных центров… В подтверждение долгосрочности и масштабности американских планов в регионе еще весной Пентагон объявил тендер на беспосадочную доставку грузов войскам на территории Афганистана, Киргизии, Пакистана и Узбекистана. Как сообщал официальный представитель CENTKOM, «включение различных стран в контракт предоставляет командованию определенные возможности, например, на случай экстренной посадки, но не обязательно соответствует тому, где самолет станет осуществлять полеты на регулярной основе». С какой целью, с какими задачами и где может возникнуть необходимость беспосадочной доставки грузов и каких именно?

При этом после 2014 года США официально снимают с себя ответственность за обеспечение безопасности в Афганистане, пункт 3-й статьи 2-й соглашения четко и недвусмысленно возлагает эту ответственность на афганские силы безопасности. Стороны признают, что ANDSF (силы безопасности при Министерстве внутренних дел и Министерстве обороны Афганистана и, в случае необходимости, Национального управления безопасности) несет ответственность за сохранность людей и территорию Афганистана: «Стороны продолжат работать в целях укрепления способности ANDSF по сдерживанию и реагированию на внутренние и внешние угрозы. По желанию, США должны срочно определить параметры поддержки, которые они готовы предоставить ANDSF для того, чтобы реагировать на угрозы безопасности в Афганистане». И очень размытый следующий пункт 4-й: «Стороны признают, что американские военные операции для победы над Аль-Каидой и ее членские организациями может быть целесообразным в общей борьбе с терроризмом», по сути, это нецелевое право на ведение самостоятельных, несогласованных боевых действий.

Продолжение американского военного присутствия для большинства афганского общества — момент не популярный. Вероятно, и поэтому под соглашение от Кабула свою подпись поставит помощник нового президента Афганистана Мохаммад Ханиф Атмар, бывший министр внутренних дел,  назначенный сразу после инаугурации советником президента по национальной безопасности. Чуть меньше года этой подписи избегал Хамид Карзай, понимая, что это может поставить крест на его дальнейшей политической жизни. Тот факт, что договор подписывается на столь низком уровне означает попытку и Ашрафа Гани снять с себя ответственность за действия американских военных в будущем. С американской стороны соглашение подпишет посол США в Афганистане Джеймс Б. Каннингем.

В любом случае, ориентация на США и подконтрольность госдепартаменту — первая из характеристик Ашрафа Гани, в его восприятии и в афганском политическом истеблишменте, и на кабульских базарах, в значительной степени формирующих общественные настроения в стране. И устойчивость его президентской деятельности будет зависеть от степени участия США в последующих процессах в Афганистане. Очевидно, что численность американского контингента будет куда более значительной, нежели публично озвучиваемая. Если говорить о взаимодействии с афганскими силами безопасности, в первую очередь с армией, то будет необходимо значительное количество технических специалистов, чтобы поддерживать хотя бы минимальный уровень эффективности этой армии, которая без этой помощи может просто прекратить свое существование в качестве организованной вооруженной и подчиненной правительству структуры. Необходимы подразделения, обеспечивающие безопасность этих специалистов, необходимую для их работы инфраструктуру и логистику. В Афганистане останутся и подразделения сил специальных операций, силовые компоненты спецслужб США и стран НАТО. Значительная часть контрактников может находиться в Афганистане в статусе сотрудников частных охранных предприятий. Еще в августе 2010 года Хамид Карзай принял решение о прекращении деятельности ЧОПов на территории страны, но под давлением представителей стран НАТО пересмотрел свое решение. По некоторым оценкам, численность сотрудников этих фирм (по сути, военных подразделений) составляет около 40 тысяч человек, из которых около 90 процентов — афганцы. Ключевые должности занимают наемники-иностранцы, в основном бывшие американские военные. Основным работодателем является американское правительство, чуть меньше половины — работают непосредственно на Пентагон. Другими словами, если посчитать по всем параметрам, тысяч 50 останется, не меньше. Одна только база в Шурабаке, это под Кандагаром, с ее подземными сооружениями в несколько тысяч квадратных метров площадью и трехтысячеметровой взлетно-посадочной полосой требует для обеспечения ее полноценного функционирования и безопасности не меньше 3-4-х тысяч человек… Примерно таков же, если не больше, масштаб сохраняемых Пентагоном баз в Баграме, в Мазари-Шарифе.

Увеличение численности афганских сил безопасности до запланированных 350 тысяч человек почти достигнуто, численность армии составляет около 185 тыс. человек, полиции — около 147 тыс. Однако проблемной является их способность выполнять соответствующие функции. Принадлежность военнослужащих к различным этническим группам, насильственная в ряде случаев мобилизация, низкий уровень подготовленности, организации и дисциплины, коррумпированность офицерского состава являются характерными чертами как армейских, так и полицейских сил. Афганские силовые структуры подвержены массовому дезертирству (до 50 тысяч военнослужащих ежегодно в последние 3-4 года). Имеется множество случаев вербовки военнослужащих противником, а также проникновения агентуры талибских группировок в воинские части. Сложной задачей является подготовка командных кадров, особенно нижних и средних уровней, что объясняется, в частности, общим низким уровнем образованности афганского общества. Силы безопасности не в состоянии самостоятельно обслуживать и эксплуатировать какие-либо сложные виды техники и вооружения, во многих случаях — логистику, планирование боевых операций. Оказавшись без серьезной поддержки, она может повторить судьбу афганской армии после вывода советских войск, хотя тогда режим Наджибуллы оказался на удивление многим прочным, он продержался три года, у сегодняшней кабульской политической элиты такого ресурса не будет. Военнослужащие могут просто разбежаться — к талибским группировкам, по боевым отрядам, каковые имеет в Афганистане каждый уважающий себя политик, в первую очередь — по этническому признаку. При этом важно, что преобладающая часть офицеров в армии — это этнические таджики из бывшего «Северного альянса», подконтрольные таджикским лидерам, большинство же рядового личного состава — пуштуны.

Впрочем, независимо от того, сохранится в каком-то виде армия или нет, резкий рост интенсивности военных действий, усложнение конфликта, это неизбежно. Не только по линии «талибы — правительство». Талибы разнородны, это давно уже не более-менее централизованный «Талибан» 1990-х годов. Сейчас это скорее обобщенный образ, под которым действуют самые разнонаправленные силы, включая и просто криминал. А кроме собственно афганских группировок, которых сейчас насчитываются десятки, есть еще и международных террористические группировки, базирующиеся на афганской территории. Концентрация таких иностранных группировок, состоящих в основном из выходцев из стран бывшего СССР, Китая, арабских стран, зафиксирована на двух направлениях: это провинции Бадахшан и Кундуз, то есть, таджикистанский участок границы, и провинции Батгиз и Фариаб — участок границы с Туркменией.

И это означает, что время простых решений для мирного развития Афганистана еще не наступило. Как и для спокойного соседства с ним.

Александр Князев, ученый-востоковед, публицист, кинодокументалист специально для Today.kz.

30.09.2014

Источник: today.kz