Центральная Азия представляет собой весьма многогранный, полиэтнический, многоконфессиональный регион. Здесь пересекаются множество культур, национальных традиций и укладов, объединенных общим фактором — религиозным,  пишет РСМД со ссылкой на аналитический центр RAND Corporation.

Авторы главы о роли религии в Центральной Азии в книге «Religion, Conflict, and Stability in the Former Soviet Union», подготовленной аналитическим центром RAND Corporation, затронули весьма важную, значимую и имеющую широкое влияние на регион, тему. Безусловно, в таком регионе как Центральная Азия вопросы религии на протяжении истории играли существенную роль. В этом смысле в некотором роде не стал исключением даже 70-летний период советской власти с ее официально провозглашенным атеизмом.

Представляются интересными сразу несколько тезисов. Во-первых, в данной главе авторы выделяют фактор религиозного радикализма и его роли в регионе. Отмечают также, что в 1990-х – начале 2000-х гг. вероятность обострения радикальных настроений в регионе была крайне высока. Это было обусловлено как распадом Советского Союза, так и начавшимся вооруженными межэтническими, межконфессиональными и межклановыми столкновениями во внезапно обретших независимость республиках. Тем не менее, Центральная Азия не утонула в неконтролируемом и тотальном разгуле радикализма. Конечно, исламский радикализм явил собой весьма серьезную угрозу и стал испытанием для региона в 1990-е гг., однако в итоге ожидаемой и прогнозируемой по большей части западными экспертами повальной радикализации не случилось. Что же послужило причиной ограниченного распространения радикальных течений ислама и формирования террористических формирований? По словам авторов, такой сценарий стал возможен благодаря проводимой региональными акторами и Москвой политике, а также ввиду определенных особенностей самого ислама в Центральной Азии.

Во-вторых, подчеркивается, что конфессиональный и религиозный факторы продолжали играть важную роль в жизни республик региона, даже в советский период, когда, казалось бы, вопросы религии всячески подавлялись и замалчивались. По мнению авторов, примечательно, что именно религиозность и приверженность традициям жителей региона внесла значительный вклад, помимо всего прочего, в распад Советского Союза. Иными словами, это стало не результатом распада СССР, а одной из его причин.

В-третьих, авторы проводят четкое разграничение между политическим исламом, исламским радикализмом и экстремизмом, а также терроризмом. В то же время, признается тот факт, что выделенные категории могут где-то совпадать и пересекаться по смыслу. Итак, политический ислам — это течение, имеющее политические цели, которые могут быть как государственными, так и негосударственными. Это течение, как правило, основывается на идеологии, базирующейся на религиозном и социально-политическом контексте. При этом политический ислам может носить как радикальный, так и нерадикальный характер. Экстремизм не терпит иных, отличных точек зрения и выходит за рамки мировоззрения традиционного исламского общества. Терроризм, в свою очередь, является инструментом исламского радикализма и носит исключительно насильственный характер. В тоже время, вероятно, было бы полезным отдельно отметить весьма тесную связь между исламским радикализмом и терроризмом, порой грань между ними и вовсе незаметна. Радикализм зачастую толкает его приверженцев на насильственное подчинение, принуждение. В этой связи важно выработать стратегию, позволяющую ограничивать этот переход к насильственным мерам. Необходимо приложить максимальные усилия для минимизации связи между радикализмом и терроризмом, а в идеале — продолжать жесткую и бескомпромиссную борьбу с последним. В этом отношении показателен и весьма успешен пример подавления террористического подполья на российском Северном Кавказе.

В статье также представлено описание истории исламского радикализма в Центральной Азии и на Северном Кавказе. Особенно выделяются Узбекистан и Таджикистан, что вполне логично, поскольку эти страны и имели значительный конфликтогенный потенциал вскоре после распада Советского Союза. Достаточно вспомнить конфликты в Ферганской долине или гражданскую войну в Таджикистане. Вдобавок ко всему этому сохраняется и непосредственная близость Афганистана к региональным границам, а Афганистан — это государство с непрекращающимся внутренним конфликтом, иностранным контингентом, наркотрафиком. Близость Афганистана дает религиозным фанатикам и террористам новые возможности, в частности, возможности интеграции. Они начинают активно сотрудничать с различными группировками, наиболее известной из которых является Аль-Каида.

Авторы приходят к выводу, что сегодня ситуация с религиозным экстремизмом и терроризмом в Центральной Азии — неоднозначна. С одной стороны, сейчас вероятность радикализации и активного ее распространения, как представляется, сведена к минимуму, особенно если брать в сравнение 1990-е и 2000-е гг., характеризующиеся крайней нестабильностью не только в самом регионе, но и на всем постсоветском пространстве. С другой стороны, никто не отменял влияния внерегиональных, третьих сторон — Турции, стран Персидского залива и Южной Азии. Не стоит забывать о том, что там тоже есть очаги радикальных исламистских течений, что в свою очередь может оказать влияние, в том числе и на Центральную Азию. Вспомним, например, нацеленность Турции на создание большого тюркского мира в начале 1990-х гг.; туда, по замыслу Анкары, помимо прочих, должны были войти все бывшие советские центральноазиатские республики за исключением Таджикистана, исторически и культурного связанного с персидской культурой, Ираном. Где гарантии, что Турция отказалась от этой идеи? Как нет гарантий и того, что сегодняшняя Турция с ее «нео-османской политикой» не преследует цели поддержания в государствах Центральной Азии панисламистких радикальных идей.

Некоторые эксперты говорят также о волне религиозного ренессанса в странах Центральной Азии в ближайшем будущем. Вероятно, масштабного религиозного влияния не предвидится, но некое «пробуждение» (в плане более активного влияния на общественно-политическую жизнь стран региона) вполне может иметь место. Данные процессы в значительной степени обусловлены политикой государственных структур, активно поддерживающих и развивающих религиозное образование и создающих благоприятные условия для расширения роли и влияния мусульманских общин. В этой связи обсуждение вопросов о месте и роли ислама в политической системе, о масштабах и перспективах его влияния на население приобретают серьезное значение. Отмечая увеличение влияния ислама на жителей Центральной Азии, не следует забывать, что этот процесс связан не только с активной миссионерской деятельностью имамов и различных исламских институтов; интерес к исламу связан с некоторым падением авторитета светской власти, а также — с деградацией отельных политических систем и режимов стран региона.

В процессе «пробуждения» Центральной Азии важную роль, скорее всего, будут играть религиозные лидеры, а уламы (ученые-исламоведы) должны будут обосновать и легитимизировать их влияние и власть. Сегодня мы видим, что представители исламской общественной мысли становятся более авторитетными и влиятельными для населения региона, чем светские политики. Более того, они все активнее внедряют в сознание населения тезис о неотделимости ислама от политики. Поэтому особое внимание следует обратить на ведущуюся в странах ЦА подготовку высококвалифицированных исламских кадров. В то же время крайне важно понимать, что эти процессы пока не носят глобальный региональный характер, следовательно, говорить о тотальном «пробуждении» не представляется верным.

Важно, что проблемы, связанные с масштабами исламизации, хорошо понимает руководство центральноазиатских государств. Однако конкретных шагов по локализации и сдерживанию распространения радикального ислама практически нет. Более того, иногда именно политическая власть создает условия, благоприятствующие его распространению и укоренению. Сегодня мы можем наблюдать парадоксальную ситуацию. С одной стороны, руководство стран региона демонстрирует озабоченность возможностью проникновения радикальных исламских группировок из-за рубежа, прежде всего из Афганистана, но с другой — активно способствует развитию исламского самосознания населения. Необходимо отметить, что все без исключения правительства стран Центральной Азии видят своими главными противниками исламских радикалов.

Авторы отмечают, что, несмотря на успех попыток Центральной Азии избежать масштабной радикализации, риск ее расширения в наши дни существует, и он отнюдь не безобиден. Можно согласиться с авторами в том, что риск распространения радикальных течений ислама и, как следствие, расширение террористической сети, существует. Вопрос в том, в какой степени это будет развиваться, какие конкретно шаги будут предприняты руководством бывших советских республик, какие цели будет преследовать руководство. Не стоит забывать и о влиянии третьих сторон (прежде всего Турции) и о том, насколько открытыми и подверженными этому влиянию будут страны Центральной Азии сегодня.

15.04.2020

Источник: http://ctc-rk.kz