Одним из аспектов социальной жизни, в случае с британскими мусульманами тесно связанным с политическими проблемами, является образование. В очередной раз об этом напомнили результаты апрельских рейдов английской полиции в графствах Ланкашир и Большой Манчестер, а также в Ливерпуле, в ходе которых по подозрению в участии в террористической деятельности было арестовано 12 человек, в основном студенты пакистанского происхождения.

Премьер-министр страны Гордон Браун заявил, что рейды были необходимы в связи с «очень большим террористическим заговором», а СМИ Великобритании поспешили растиражировать эту информацию, дополнив её подробностями о том, что возможными целями экстремистов были магазины и ночной клуб. Об этом, в частности, написали в своих материалах от 9 и 10 апреля с.г. газеты «Дэйли Экспресс» и «Дэйли Телеграф».

Несмотря на то, что никаких конкретных обвинений в террористической деятельности 10 студентам из 12 предъявлено в итоге не было, британское МВД заявило, что собирается депортировать их из страны в интересах национальной безопасности. В заявлении министерства данная позиция объяснялась общей фразой о том, что «одним из главных приоритетов правительства является обеспечение безопасности общества и те, кто ставит эту безопасность под угрозу будут, по возможности, депортированы». Представители мусульманского сообщества Великобритании сочли этот шаг проявлением трусости и попыткой прикрыть сделанные службами безопасности ошибки.

Сегодня власти принимают серьёзные меры для ограничения деятельности и влияния исламских радикалов в университетских городках, хотя иногда и перегибают палку в своём стремлении обеспечить безопасность общества. Однако, подобного рода случаи – не единственная проблема, связанная с исламским образованием в Соединённом Королевстве.

Другая проблема вплоть до последнего времени находилась в области начального и среднего мусульманского образования в Великобритании и стала, фактически, одной из причин, побудивших британское правительство пересмотреть своё отношение к политике мультикультурализма в частности и стратегии интеграции этого религиозного меньшинства в принимающее общество вообще. Речь идёт о частных мусульманских школах, которых за последние десятилетия в Британии появилось очень много и которые сегодня не прекращают бороться за получение государственного финансирования.

Специфические религиозные нормы делают совместное обучение детей мусульман с немусульманами довольно затруднительным. Поэтому одной из самых первых целей, которую поставили перед собой различные мусульманские организации ещё в 1970-х годах стало учреждении частных школ, где обучение велось бы в соответствии с догматами Корана и Сунны.

В 1960-х гг. количество рабочих-иммигрантов в Великобритании росло особенно быстро, соответственно резко выросло и число детей-мусульман в английских школах. В городах с крупными мусульманскими общинами наподобие Бредфорда в некоторых учебных заведениях их было более четверти. Такое положение дел подтолкнуло мусульман Великобритании к учреждению организаций, которые подобно Совету мечетей Бредфорда (уч. в 1981 г.), в качестве одной из главных целей избирают продвижение интересов общин в области образования и в частности – учреждение мусульманских школ со статусом добровольного финансирования (Voluntary Aid status), т. е. фактически субсидируемых государством.

В октябре 1969 г. Мусульманская ассоциация Брэдфорда подала прошение о введении исламского религиозного образования в средних школах. Глава Департамента образования решил, что это войдёт в противоречие с интеграционной политикой Брэдфорда, и отклонил просьбу. Через два года появилось новое прошение, на этот раз поддержанное также Мусульманским образовательным трестом, организацией, специально учреждённой для того, чтобы продвигать идею введения мусульманского религиозного обучения в средних школах. В июле 1972 г. местное образовательное управление дало разрешение на проведение мусульманских религиозных занятий в средних школах Брэдфорда во внеурочное время, а 1975 г. в Бирмингеме был утверждён первый устав (программа), учитывавший интересы нескольких религий, он впервые признавал не только христианство, но и другие религии. В течение нескольких лет вслед за этим многие местные органы образования (МОО), например в Хэмпшире и Брэдфорде последовали за Бирмингемом. В таких программах преподавание предусматривало, как правило, информацию о христианстве и других религиях в большей степени, чем конфессиональное обучение.

То, что фактически явилось первой попыткой учредить частную мусульманскую школу, датируется 1974 г. В этом году Брэдфорд ввёл совместное образование в средних школах, что дало повод для двух отцов-мусульман забрать своих дочерей из школ. Это событие получило широкий резонанс в прессе, после чего один из этих двух отцов основал Ассоциацию родителей-мусульман (АРМ). Совет удовлетворил лишь некоторые из требований АРМ и те частично. К примеру, на уроки физкультуры можно было приходить в абсолютно закрытой одежде, и отменялись совместные занятия по плаванию. Просьба о раздельно половом обучении и, следовательно, о сохранении преподавания для девочек, не была поддержана. После этого АРМ проявила инициативу по вопросу об учреждении мусульманских школ для девочек, но из-за недостаточной поддержки со стороны родителей-мусульман она так и не воплотилась в жизнь.

В 1978 г. Союз мусульманских организаций учредил Национальный мусульманский совет по образованию в Соединённом Королевстве, который спустя год охватывал около 130 организаций[1]. Этот совет избрал своей целью внесение предложений об изменениях в существующих государственных школах, а также организацию мусульманских школ со статусом добровольно финансируемых. Тем не менее, сначала усилия этой организации были сконцентрированы преимущественно на частных школах. Первая частная мусульманская школа была учреждена в Ковентри в 1979 г. – «Дом исламских арабских наук» (the Daral Uloom AL Arabiya Al Islamiya), средняя школа для мальчиков [2]).

Получить статус государственно-финансируемого учебное заведение могло согласно Акту об образовании от 1944 г. Изначально это задумывалось для того, чтобы позволить церковно-приходским школам получать большую часть эксплуатационных расходов от государства, оставаясь при этом в ведении церкви. К середине 1980-х гг., англиканская и римско-католическая церкви имели более чем 2000 таких школ каждая, в то время как еврейские общины и церковь методистов имели несколько дюжин каждая. В законе не было никакой причины, запрещавшей другим сообществам иметь собственные школы со статусом добровольного финансирования.

Даже если британские власти не оказывают финансовой поддержки частным мусульманским школам, они всё равно осуществляют контроль над ними. Согласно Акту об образовании такие школы подлежат регистрации. Чтобы получить её они должны соответствовать специфическим критериям для помещения, подходящих преподавательских кадров и качества образования. Всё это проверяется инспекторами Инспекционной службы Её Величества (ИСЕВ). Школа может быть исключена из реестра, если она не удовлетворяет всем требованиям, что ведёт к её автоматическому закрытию.

Очевидно, что государственное финансирование даёт школе ряд преимуществ. Учредительный совет вносит небольшой процент от первоначальной стоимости содержания школы, куда включены ещё и такие области, как подбор персонала и компоненты учебного плана. Две трети руководящего состава школы выбираются из числа основателей религиозной общины, а остальные места предназначены для представителей местных властей. В начальном образовании светское преподавание находится под надзором МОО, но содержание религиозного обучения контролируется руководителями. В среднем образовании как светское, так и религиозное обучение являются сферой ответственности школьного руководства. То есть, фактически руководство мусульманской школы, на деньги британского правительства, может обучать учеников чему угодно, особенно, если принять во внимание политику невмешательства во внутренние дела общин, которую британские власти практиковали вплоть до самого последнего времени.

К началу 1990-х гг. существовало около 20 частных мусульманских школ, но прошения некоторых руководителей таких школ о государственном финансировании также были отклонены. Причины для отказа могли быть разными: и неудовлетворительное качество школьных помещений, не соответствующих требованиям, и наличие свободных мест в школах по соседству, а также школ для девочек, и многие другие. Основной же причиной служило то, что подобные заявки находились в противоречии с принятой муниципальной политикой и могли наложить на местный бюджет дополнительное финансовое бремя, которое, само собой, являлось крайне нежелательным.

В существовании специальных школ для мусульман определённо были положительные аспекты. Увеличение количества детей иммигрантов в британских школах практически спровоцировало серьёзный кризис системы образования. Прежде всего, преподаватели столкнулись с плохим знанием такими детьми английского языка (многие не знали его вовсе), отпрыски же выходцев из бывших колоний зачастую говорили на местных диалектах английского языка, что также процесс преподавания не упрощало. Учителя же, в свою очередь, не знали родных языков таких учащихся. Ещё одной проблемой было несовпадение учебных программ и уровня подготовки у старшеклассников. В силу этих причин большинство детей иммигрантов объективно отставали в обучении от своих сверстников. Это заставляло преподавателей адаптировать учебный материал к их возможностям и уровню подготовки, что влекло понижение качества образования английских детей, соответственно резко понижался и общий уровень образования.

Отказ британских властей обеспечить государственную поддержку мусульманским школам вызвал весьма неоднозначную реакцию со стороны мусульманской общественности. Самой распространённой её формой стали акции протеста, но были и весьма жёсткие заявления. В частности, директор Мусульманского института в Лондоне Калим Сиддики призвал в 1992 г. к налоговому бойкоту в качестве протеста на отказ финансовой поддержки мусульманских школ. В Мусульманском Манифесте он изложил свои взгляды на положение мусульманской общины в Великобритании: по его мнению, мусульмане не обязаны были подчиняться ни одному британскому закону, который противоречил их интересам; должны были развивать свою культуру и религию с целью обращения как можно большего количества европейцев в ислам, для чего, не останавливаясь перед трудностями, добиваться всё больших прав и возможностей для мусульман от британского правительства[3]. Сиддики практически сразу же получил жёсткий ответ от госсекретаря Паттена: «Любой гражданин Великобритании и любой, кто постоянно проживает в нашей стране, должен соблюдать законы государства. Это моё послание к любой общине нашей страны, будь то мусульманская или любая другая».

Тем не менее, требования и протесты исламских общин, вероятно, всё же возымели действие, так как, несмотря на то, что вплоть до середины 1990-х гг. прошлого века в Соединённом Королевстве ни одна мусульманская частная школа не смогла получить статус государственно финансируемой, к концу ХХ в. несколько школ обрели таки заветный статус. Число мусульманских школ продолжает расти и общины не прекращают борьбу за получение государственного субсидирования для как можно большего количества таких учебных заведений. Это вызывает определённые опасения у представителей власти. Некоторые из них, подобно Девиду Беллу, руководителю инспекции школ в Офстеде, говорят, что «независимые мусульманские школы создают потенциальную угрозу сплоченности британского общества».

Учитывая всё вышесказанное, нет ничего удивительного в том, что правительство крайне неохотно идёт на предоставление мусульманским школам государственного финансирования. Сегодня можно с полным основанием утверждать, что надежды властей, и политика, направленная на быструю и безболезненную интеграцию исламских общин в структуру британского общества себя не оправдали. Одним из главных условий реализации такой политики было обучение детей-мусульман в государственных школах с мультирелигиозным компонентом, а отнюдь не создание закрытых исламских мирков в частных школах на деньги государства. С целью достичь именно первого в 1970-80-х гг. прошлого века власти страны удовлетворяли многие просьбы приверженцев ислама, такие как закрытая одежда для девочек или мясо халал в школьном меню. Но вместо ожидаемого результата государство столкнулось со всё возраставшими требованиями и с массовыми акциями протеста. Политика благоприятствования привела к тому, что на территории Великобритании, фактически полностью обособленное от британского, появилось самостоятельное мусульманское общество, одним из важнейших элементов которого являются школы.

Что же касается высшего исламского образования в Великобритании, то несмотря на возникающие время от времени трудности в виде препятствий со стороны родителей или дискриминационного отношения принимающего общества, всё больше молодых мусульман страны в настоящее время стремится получить хорошее образование. В настоящее время в Великобритании существует лишь небольшое количество специализированных мусульманских высших учебных заведений, как, например, Институт высшего образования Маркфилда, занимающийся подготовкой имамов для мечетей страны, «специалистов по исламскому праву и вероучению, преподавателей и проповедников». Ректором института является один из лидеров «Джамаат-и-Ислами» Хуршид Ахмад, с ВУЗом поддерживает контакты возможный наследник британского престола принц Чарльз. Члены исламских общин страны также могут поступать в немусульманские колледжи и университеты на общих основаниях.

К сожалению, повышенный спрос среди мусульман на высшее образование стал заметен не только в научных или общественных кругах, но и в среде исламо-экстремистов, которые, как, например, Хизб-ут-Тахрир или Аль-Мухаджирун, сегодня используют британские университеты для вербовки новых активистов. Хорошо известно, что не только половина из террористов, взорвавших бомбы в лондонском метро 7 июля 2005 г., имела высшее образование, но также и Омар Шариф и Азиф Ханиф, граждане Великобритании, взорвавшие в апреле 2003 г. популярное кафе в Тель-Авиве. А арестованный в 2006 г. по подозрению в попытке взорвать самолёт, Вахид Заман был президентом Исламского общества в Университете Лондон Метрополитан (London Metropolitan University). Захир Хан, друг Омара Шарифа, говорит, что тот впервые заинтересовался радикальным исламом во время учёбы в Королевском колледже Лондона.

Справедливости ради необходимо отметить, что попытки ограничить деятельность подобных радикальных организаций в университетах предпринимались ещё в середине 1990-х гг., однако экстремисты, чтобы обойти запреты просто создавали сообщества под новыми названиями, условно не имевшими отношения к старым.

Представительство мусульман на разных ступенях сферы британского образования закономерно возрастает по мере расширения и развития исламских общин страны. Сегодня власти Соединённого Королевства уже не могут позволить себе не обращать на это внимания, следствием чего стали, к примеру, появившиеся государственно финансируемые мусульманские учебные заведения. Пристальное внимание государства к исламскому образованию обусловила также и его тесная связь с проблемами радикализации и интеграции этого религиозного меньшинства в британское общество.

Успешную реализацию основ последней поставили под угрозу частные мусульманские школы, где государственно финансируемое обучение, фактически, может осуществляться в соответствии с принципами той или иной общины, а не с британскими нормами и традициями. Излишне либеральная атмосфера на территории университетских городков привела к усилению активности исламистских радикалов в вузах, что, в свою очередь вынуждает полицию проводить рейды, о которых говорилось в начале статьи. Ошибочные же аресты и депортация из страны без объяснения причин предсказуемо ведут к увеличению напряжённости в отношениях между исламскими общинами и коренными жителями страны.

Исходя из всего вышесказанного можно сделать вывод, что мусульманское образование является в настоящее время одной из важнейших сфер социальной жизни всего Соединённого Королевства. От организации этих процессов сегодня косвенно (а нередко и напрямую) зависит как социальная стабильность и целостность британского общества, так и безопасность страны.

[1] Rath J., Penninx R., Groenendijk K., Meyer A. Western Europe and it’s Islam. Leiden. 2001. P. 242.

[2] Ibid.

[3] См.: Siddiqui K. The Muslim Manifesto. London, 1990.

Ф.О. Плещунов, Институт Ближнего Востока, 09.06.2009