Спустя четыре дня после теракта в Лондоне, когда 52-летний Халид Масуд за рулем внедорожника атаковал прохожих на Вестминстерском мосту, а затем с ножом напал на полицейского у здания парламента, СМИ сообщили официальную версию произошедшего — террорист действовал в одиночку. При этом, представитель лондонской полиции Нил Басу пояснил, что еще не установлено, действовал ли Масуд под воздействием пропаганды террористов, или у него были сообщники, которые его поощряли, направляли и оказывали поддержку. Другими словами, полиция констатировала лишь то, что Халид Масуд самостоятельно организовал и осуществил теракт, что не выносит данное нападение за рамки тактики и общей стратегии ИГИЛ. 

А факты говорят совсем о другом. На следующий день после атаки в центре Лондона, ИГИЛ взяла на себя ответственность за теракт, опубликовав сообщение через свое “официальное информационное агентство” Amaq News, где говорилось, что Масуд является “солдатом халифата”, который провел операцию “в ответ на призывы коалиционных сил”. Это заявление исламистской группировки абсолютно идентично предыдущим, сделанным после терактов в Европе в последние годы — ИГИЛ также назвала своими солдатами исполнителей нападений в Ницце, Нормандии, Берлине.

Эта системность заявлений ИГИЛ подтверждает, что речь идет не о случайностях, а о продуманной стратегии террористической группировки, которая, максимально пользуясь преимуществами Интернета, сделала ставку на “идеологическую экспансию”, отказавшись от четкой структуры подчиненности. Таким образом, группировка передает инструкции не адресно, как это имело бы место в традиционных организациях, а массово, после чего берет на себя ответственность за организованный по ее правилам теракт. Поэтому совсем не удивительно, что Халид Масуд использовал аналогичное орудие, что и Мохамед Лауэж-Булель в Ницце и Анис Амри в Берлине.

Версию о банальном преступлении на почве психического расстройства исключает и биография Масуда. По данным американских источников, Халид Масуд общался с людьми, которые подозревались в вербовке в ряды джихадистов и последующей отправке боевиков за рубеж. И тот факт, что мужчина в результате так и не уехал в Сирию или Ирак, не доказывает отсутствие у него совместных планов с этими людьми. Возможно, его миссия как раз и заключалась в организации нападения на территории Великобритании.

Есть еще одно тревожное сходство нападения в Лондоне и последних терактов в Европе, но уже по части провала работы контртеррористических служб — вопрос, который сейчас волнует британскую общественность. А именно, несколько лет назад Масуд попал в поле зрения британской контрразведки (МИ-5) в связи с одним случаем, однако спецслужба сочла ненужным устанавливать наблюдение за подозреваемым.

Аналогичная ситуация была и с берлинским террористом Анисом Амри — ведомство по уголовным делам земли Северный Рейн-Вестфалия еще за год до нападения предупреждало полицию региона о том, что этот человек может планировать теракт. Точно так же французские власти могли предотвратить захват заложников в Сент-Этьен-дю-Рувре. Один из нападавших, Адель Кермиш, дважды пытался уехать воевать в Сирию, был задержан и отправлен в тюрьму. Однако впоследствии судья отпустила Кермиша на свободу, несмотря на бурные протесты прокурора, который призывал ее не верить “иллюзорным” раскаяниям джихадиста.

Получается, что претензия в связи с действиями властей звучит уже не в первых раз: “Почему могли, но не предотвратили?”. Очевидно, понимая обоснованность этого обвинения, премьер-министр Великобритании Тереза Мэй решила упредить критику и, выступая в минувший четверг перед британскими парламентариями, первая раскрыла часть информации по работе МИ-5 в контексте последних событий. Как отметил The Guardian, для британского премьера нетипично так открыто говорить о действиях национальных спецслужб, но такова была ее тактика — подняв тему первой, Тереза Мэй рассчитывала — и ошиблась в своих расчетах — остановить обвинения со стороны общественности и СМИ в адрес МИ-5.

Тереза Мэй рассказала, что МИ-5 собирало информацию о Халиде Масуде в связи с расследованием дела, связанного с радикальным экстремизмом, но подчеркнула, что это было в прошлом, а сам Масуд был “периферийной фигурой”. Между тем, премьер не пояснила, что это было за дело и что понималось под “периферийностью” этого человека. Как выяснилось, после того случая МИ-5 ни разу не вела наблюдения за будущим террористом, а значит, из поля зрения британской контрразведки, вероятно, выпали ключевые моменты его жизни, в том числе, тот момент, когда произошла радикализация. А биография Масуда не может не представлять интереса — он и в тюрьме сидел, и ездил преподавать в Саудовскую Аравию. Уроженец британского графства Кент, получивший при рождении имя Адриан Рассел Элмс, принял ислам в тюрьме, куда попал в связи с совершением насильственных преступлений. Тогда он и взял себе новое имя — Халид Масуд. Примечательно, что на Западе число новообращенных мусульман, участвовавших в планах радикалов, несоразмерно высокое. Согласно статистике, в период с 2001 по 2013, 12% доморощенных террористов Великобритании были новообращенными, а в США этот показатель достигает 40% на момент 2015 года.

Вопрос эффективности действий спецслужб по предотвращению терактов европейцы поставили на повестку дня еще после парижских терактов. Позже принимались решения по увеличению финансирования, создавались новые структуры. Так, в конце январе 2016 года был учрежден Европейский контртеррористический центр (ECTC) как единая платформа для обмена информацией. Но все эти усилия, на мой взгляд (да и судя по последующим событиям), существенной роли не сыграли, поскольку корень проблемы совсем в другом — в слабом обмене информацией и плохой координации действий. В то же время, менять ситуацию не заинтересованы сами спецслужбы, для которых информация и ее источники — крайне чувствительная тема. Как отметил бывший сотрудник французских спецслужб Жан-Мари Деларю в интервью The New York Times, сущность разведслужб как раз заключается в том, чтобы хранить информацию для себя, поскольку в разведке друзей не бывает. Год назад я подробно останавливалась на этой теме в статье “Почему у Евросоюза никогда не будет своей спецслужбы”.

Тем не менее, реальное положение вещей ставит свои приоритеты и один из главных сегодня — это обеспечение безопасности и защита от терроризма. В начале марта Лондон сообщил о предстоящем визите главы МИД Великобритании Бориса Джонсона в Москву (27 марта 2017 г. пресс-служба посольства Великобритании в России сообщила об отмене визита в марте 2017 г., но подтвердили намерение возобновить визит как можно скорее), где он намерен обсудить вопросы, по которым между двумя странами имеются существенные разногласия, в частности, речь идет о конфликте в Сирии. При этом британцы подчеркивают, что переговоры будут не из простых и Джонсон намерен руководствоваться правилом “взаимодействуй, но остерегайся”.

Конечно, в свете роста напряженности в отношениях между Россией и странами Запада такая риторика не должна удивлять. С другой стороны, следует учитывать, что подобные резкие заявления могут быть показательными с целью “оправдать” официальную поездку в Москву представителя правительства, чаще всего критикующего российскую политику. Но мне хотелось бы надеяться, что будущая встреча Бориса Джонсона с российскими коллегами принесет конкретные результаты в виде установления и укрепления сотрудничества по жизненно важным вопросам. А учитывая недавний теракт у британского парламента, такой темой может стать именно координация усилий по борьбе с терроризмом и предотвращению терактов внутри наших стран. Простор для сотрудничества огромный. Вспомнить хотя бы Глобальную контртеррористическую стратегию ООН, принятую еще в 2006 году.

Возьмем пункт 12, Раздел II Плана действий, где стороны обязуются принять меры для:

1. Координации усилий, предпринимаемых на международном и региональном уровнях в целях борьбы с терроризмом во всех его формах и проявлениях в сети Интернет;

2. Использования сети Интернет в качестве инструмента борьбы с распространением терроризма, признавая при этом, что государствам может потребоваться помощь в этих вопросах.

Как было сказано выше, для террористов-одиночек ресурсы, размещенные в сети Интернет ,могут стать как силой, побуждающей к совершению определенных действий, так и инструкцией к реализации планов. Разве одно это не является достаточным основанием для углубления сотрудничества между странами в данной области?

Судя по официальным заявлениям, российская сторона к такому сотрудничеству готова. После лондонской атаки 22 марта, сенатор Алексей Пушков сообщил, что Россия помощь предложить может, но Великобритания, по его словам, к такому сотрудничеству пока не готова.

“Мы предложить можем, но она может быть отвергнута. В Лондоне в условиях, когда они в принципе до сих пор отказывались от совместной борьбы с терроризмом, отказывались от взаимодействия по линии спецслужб, — надо понять, какова будет британская позиция”, — заявил сенатор телеканалу “Россия 24”.

Возможно, Лондон, действительно ограничится собственными усилиями, однако такая позиция неконструктивна и, в первую очередь, если исходить из лучших английских традиций. Не лишним будет напомнить нынешним консерваторам фразу, произнесенную в британском парламенте более ста лет назад, и ставшую сегодня символом успеха в политике Лондона: “У Англии нет вечных союзников и постоянных врагов — вечны и постоянны ее интересы”. Так вот сегодня национальным интересам Великобритании угрожает не Россия и ее действия, а международный терроризм.

Татьяна Канунникова

10.04.2017

Источник: russiancouncil.ru