Теолог из Казахстана считает, что стране вскоре нужно будет определиться – садиться ли за стол переговоров с «Талибаном». Однако в Республике есть свое внутреннее радикальное подполье, экстремисты действуют и на территории соседних Казахстану государств Центральной Азии – на фоне событий в Афганистане все это может резко активизироваться. Теолог Расим Челидзе в интервью Ia-centr.ru высказал свое мнение о том, какие угрозы и риски несут для Казахстана новые реалии безопасности в регионе.

– Начнем с того, что такое «Талибан», какие цели развития ставит перед собой данная организация?

– Талибан появился в 1994 году, ровно через пять лет после вывода советских войск из Афганистана. Талибы с 1996 года и по 2001 управляли большей частью Афганистана. В источниках отмечается, что Талибан выступает против всего западного, точно так же, как нигерийская группировка «Боко харам». С приходом к власти талибов, в 11 областях Афганистана закрылось более пятиста школ. Девочкам запрещалось получать какое-либо образование. Власть начала применять шариатские методы наказания, чаще стали появляться публичные казни. Была создана религиозная полиция, которая контролировала как дресс-код женщин, так и внешний облик мужчин (обязательство ношения бороды). В начале своего появления организация состояла из пуштунов, потом примкнули к организации другие этносы.

Несомненно, любого исследователя заинтересуют причины радикального понимания талибами религии. Возможно, ответы следует искать не только в политическом противоборстве внутри государства. Приверженность к крайним методам наказания и ужесточению законов в период их правления в стране основывалась на исправлении «религиозно деградированного», по их мнению, общества. Так что причины поведения движения талибов следует искать в доталибском образе жизни самих пуштунов, каких основ они придерживались больше всего: основ собственных традиций или же строгих религиозных догматов?

Талибы по религиозной принадлежности – сунниты-ханафиты, в вероучении являются матуридитами, отчасти ашаритами, к тому же, лояльно относятся к суфизму.

По последним данным, талибы взяли под контроль большую часть территорий Афганистана, и скорее всего, основной целью является весь Афганистан. Некоторые эксперты считают, что Талибан может позитивно сыграть свою роль в борьбе с ИГИЛ, и другими террористическими группировками. Однако, насколько надежда экспертов на талибов в борьбе с ИГИЛ оправдана – покажет время.

За пять лет своего правления Талибан не проявлял территориальных амбиций в отношении всего ЦА, хотя имел возможность продвигаться вглубь региона, воспользовавшись слабой на тот период защищенностью границ.

– Для Казахстана актуально говорить о каких-то угрозах со стороны талибов?

– В географическом аспекте Казахстан не имеет общих границ с Афганистаном, поэтому как таковой приграничной угрозы не существует, что нельзя сказать о других соседних государствах, как Узбекистан, Таджикистан, Туркменистан и Китай, которые на фоне безопасности собственных стран, прослеживают сегодня свою политику в отношении Талибана.

Казахстан вскоре тоже должен будет политически определиться в отношении талибов – садиться с ними за один стол переговоров, как это сделала Россия или нет. Талибан запрещен в Казахстане с 2005 года, также, как и запрещен в соседних государствах.

– Существуют ли точки соприкосновения противоборствующих сторон в Афганистане и можно ли эти факторы использовать в переговорном процессе?

– Думаю, да. Единственная точка соприкосновения сторон – это не религия, не суфизм, не деньги, это афганский народ и сам Афганистан. Афганскую проблему решат только сами афганцы без вмешательства извне. Экономическое и политическое развитие страны и государства афганцы желают себе не менее, чем кто-либо, если, конечно, этот кто-либо действительно желает этого.

– Насколько «прозрачны» для проникновения экстремистов границы с Узбекистаном, Таджикистаном и Туркменистаном? Или следует говорить о других маршрутах?

– Экстремистская идеология, как и любая идея не имеет границ. О «прозрачности» границ проникновения экстремистов, официальные государственные ведомства упомянутых государств лучше расскажут. Нужно просматривать, какие точки соприкосновения могут быть у мусульман всей Центральной Азии и Афганистана, какие существуют бреши религиозной жизни в странах ЦА, смогут ли эти бреши послужить благодатной почвой для проникновения идеологии талибов? К тому же, необходимо ответить на вопрос – кто талибы сегодня – террористы, с экстремистским подливом или афганские политические оппозиционеры? Связующим звеном талибов и всего ЦА является религиозная аутентичность. Бесспорно, она сможет сыграть положительную роль в интеграции понимания религии талибов в Центральной Азии. Коранический принцип – «Все верующие – братья» – никто не отменит.

– Запрещенные в центральноазиатских республиках религиозные движения успели за десятилетия «наследить» и оставить некую лояльную базу. Если судить по биографии Абдугаппара Исматуллы (этнический казах из Афганистана), у афганского суфизма и представителей тех движений, которые осуществляли или осуществляют свою деятельность в Казахстане и странах ЦА, много общего. Может ли найти отклик среди наших сограждан религиозная риторика и догматы (а по сути методы вербовки), афганских суннитов из экстремистских организаций?

– Во второй половине 90-х годов в Казахстане быстрыми темпами начало распространяться учение Абдугаппара Исматуллы. Он приехал впервые в нашу страну по приглашению своего казахстанского последователя в 1996 году. Казахстанский суфизм стал связующим звеном для интеграции учения Исматуллы. Многочасовые коллективные голосовые зикры (зикру ад-джахри ), небольшие перерывы на эмоциональные проповеди проповедника, значительно отличали учение Исматуллы от зикров других суфийских братств.

За пару лет своей проповеднической деятельности он собрал несколько тысяч последователей. В 2005 году адептами проповедника регистрируется республиканское общественное объединение "Сенiм. Бiлiм. Омiр". По самым скромным подсчетам в стране насчитывалось несколько сотен тысяч последователей. Приверженцы учения величали Абдугаппар Исматуллу таксыром (вождем). Спустя некоторое время деятельность организации была запрещена в Казахстане.

Быстрый рост темпа вовлечения адептов в движение Исматуллы вдохновили «духовный голод» и религиозная ностальгия мусульман. Но, сегодня мы видим совершенно другую картину в религиозной сфере. За последние двадцать лет не вовлеченные в различные течения и братства мусульмане, непосредственно ставшие свидетелями тернистой истории религиозного мира, поняли, что «не все золото, что блестит». Так, зарубежный проповедник, пусть даже будучи этническим сородичем, все-таки не в состоянии верующего человека привести к божественному благу.

Однако, стоит вопрос, как обстоят дела с тысячами «проросшими семенами», которые были посажены здесь в конце 1990-х. Среди них есть те, которые могут откликнуться на красноречие экстремистов из-за гор. Запретить организацию можно, конечно, на учение и литературу тоже можно наложить вето, но для абсолютного исчезновения учения уже требуются ни одно поколение. Любое учение живет благодаря его последователям.

– В некоторых публикациях сообщалось, что шиитский Иран финансирует суннитские религиозные движения и ячейки как в Афганистане, так и в том же Казахстане. Как вы можете это прокомментировать?

– Иран оказывает различного рода помощь суннитскому движению ХАМАС в противоборстве Израилю. Однако, если существуют подобные факты, как финансирование суннитских движений в том числе в нашей стране или в Афганистане, это можно прокомментировать, безусловно, как борьбу за неоспоримое лидерство в регионе и исламском мире в целом. Сунниты по количеству превосходят шиитов, и суннитские движения не настолько политизированы, как движения и вероучение шиитов.

– Что можно сказать о «Таблиги джамаат», насколько это движение опасно для Казахстана?

– Джамаат-у ат-Таблиг, появившаяся в Индии в 20-х годах прошлого столетия, за очень короткий срок получила в свои ряды сотни тысяч адептов. Движение изначально позиционировало себя аполитичным, не стремилось образовать теократическое государство или изменить уклад государства. Учение было направлено на призыв мусульман к практической части религии с элементами некого квазиаскетичного суфизма, при этом суфизм адепты на корню не приемлют.

Таблиговцы в религиозной практике являются суннитами ханафитами. Уклад, образ жизни и внешний вид соответствует мусульманину Индийской или Южно-Азиатской культуры. Миссионеры общины Таблиг на центрально-азиатском постсоветском пространстве появились в первой половине 90-х прошлого столетия. Сегодня большее количество адептов движения присутствуют в Кыргызстане. В течение 30 лет община, уже на постсоветстком пространстве, раздробилась еще на несколько групп внутри движения. В Казахстане деятельность общины запрещена.

– Есть данные, сколько граждан бывших советских республик находятся «под ружьем» в Афганистане?

– Точных данных нет. После сирийской и иракской компании ИГИЛ было разгромлено, и согласно данным, боевики ИГ дислоцировались на севере Афганистана. Находятся ли в их составе выходцы СНГ – да, поскольку многие уехавшие и примкнувшие к рядам ИГИЛ граждане постсоветских государств не вернулись на родину. Точное количество русскоязычных боевиков неизвестно. Согласно официальным данным, с начала войны в Сирии к боевикам ИГИЛ примкнули около 800 граждан Казахстана, точное количество погибших казахстанцев неизвестно.

– Какие были личные мотивы у этих людей?

– Мотивы разные. От банально материалистичных до сугубо идеалистичных и романтических. То есть, кто-то уехал заработать легкие деньги, кто-то преследовал идеологические цели жить в «исламском государстве» и установить мировую справедливость под сенью халифата. А кто-то просто искал собственную идентичность. Мотивы разняться от человека к человеку, от образа его жизни. Не стоит забывать, мужчины и женщины, уехавшие в ИГИЛ, были из разных стран и различных социальных слоев. Мотивация у каждого была лично своя. Только вопрос: насколько их мотивация оправдала их ожидания? В 2019 году в Казахстане осудили 14 человек, которые принимали участие в военном конфликте на Ближнем Востоке. Об этом писали СМИ, и опубликовали истории с уст некоторых из них – как они попали в горячие зоны. Глупость, амбициозность и максимализм стали основным мотиватором.

– Сколько взрослых и сколько детей сейчас вернулись в РК из «горячих точек» по официальной информации? Сколько может быть нелегальных возвращенцев? Есть ли такие прикидки по другим странам региона и Китаю?

– Согласно опубликованным данным, в рамках четырех спецопераций «Жусан» в Казахстан из Сирии возвращено 595 человек: 33 мужчины, 156 женщин, 406 детей. Некоторые из них осуждены за терроризм и отбывают наказание в местах лишения свободы. О нелегальных возвращенцах пока никакой информации нет.

Если даже существует возможность нелегального возвращения выживших боевиков на родину, то только в те страны, с которыми граничит Афганистан. Сегодня США стремятся разместит в Центральной Азии афганских беженцев. Нет гарантии того, что среди них не могут оказаться приверженцы ИГ и других террористических группировок. Согласно новостным сайтам, сегодня беженцев размещают в Турции. И похоже на то, что исходя из сирийского примера, Европа больше не допустит бегущих к своим границам, и они остановятся в тех странах, которые не входят в состав Европейского союза.

– Какова сейчас ситуация с идеологической реабилитацией вернувшихся и пребывающих в пенитенциарной системе Казахстана?

– Не так давно в уголовно-исполнительной системе Казахстана утвердилась должность теолога. Основная цель деятельности теолога – формирование иммунитета посредством профилактической работы с осужденными за экстремизм и терроризм, ограждение их от идеологий деструктивных религиозных течений.

Теологи, занимающиеся дерадикализацией в колониях в основном имеют базовое образование бакалавра. И поэтому у них не всегда получается добиться желаемого результата. Подкованность знаниями религии, истории и теологии со стороны осужденного требует от теолога не только определенных знаний в теологии, но также навыков в психологии и постоянного саморазвития в различных областях науки. К тому же, для идеологической реабилитации, несомненно, требуется определенная идеология. А что делать теологу, когда нет в государстве идеологии и нечего противопоставить?

Пытаясь отвернуть осужденного от прежних стремлений, и после успешного снятия «с религиозно-идеологического крючка» теолог просто обязан предложить ему альтернативу, закрепить его в сознании. А что происходит, когда альтернатива или подача альтернативы в итоге не удовлетворяет религиозные потребности осужденного?

Сегодня в большинстве своем осужденные за экстремизм – «бывшие» приверженцы религиозно-политических движений как, к примеру, «Хизб ут-тахрир» (партия освобождения), или последователи крайних взглядов направлений салафизма. Цель, на которой построена вся идеология приверженцев подобных учений, – построение мирными или насильственными способами всемирного теократического государства на примере «государства», который построил в Медине пророк Мухаммад, а затем продолжили строительство праведные халифы.

Современная интерпретация прошлых побед и завоеваний мусульман, трактовка разработанной исламской юриспруденции мусульманских ученых, построение социальных отношений в русле сохранения пророческой традиции, создание примерного для подражания института семьи, политизация духовных ценностей – сформировали миропонимание адепта.

В процессе работы теолога с «заряженным» идеями адептом возникают проблемы, именно тогда, когда теолог из-за непрофессионализма не в состоянии различить веру и убеждение человека. Профилактика должна быть направлена на изменение убеждения адепта, а не его веры. Мы светское государство. Теолог должен понимать, что светскость позволяет верить человеку во что угодно. Поэтому целью работы теолога является не сама вера адепта, а именно убеждение, которое он может навязать. Поскольку убеждение сильно переплетено с политикой сегрегации – «мы и другие». Именно убеждение человека питает идеологию, а не вера.

– Есть ли обратный процесс вербовки заключенных со стороны вернувшихся?

– Существуют примеры, когда осужденный, имея поощрения в колонии, вдруг начинает нарушать внутренний режим, не подчинятся сотрудникам, прибегает к членовредительству, то есть, в прошлом «положительный» осужденный превращается в злостного нарушителя. Потом выясняется, что он каким-то образом попал под влияние «религиозных». Следовательно, риски распространения и вербовки в колониях актуальны, и этот процесс потихоньку идет.

Что же касается осужденных лиц, которые вернулись из зоны конфликта, то пока постоянная профилактика и наблюдение психологов и профессиональных теологов не дают им возможности развернуть свою «радикальную лавку» в местах лишения свободы, но риски вербовки всегда присутствуют.

Где и как в Казахстане может происходить вербовка рекрутов в «воины ислама»?

– Если раньше люди попадали «на крючок» экстремистских и террористических организаций на улице, сейчас очень быстро развивается рекрутирование в виртуальном пространстве. Вербовка происходит в социальных сетях, тем более, сегодня люди в связи с пандемией, чаще всего находятся в режиме «онлайн».

Поскольку социальные сети могут быть взломаны, продолжение общения уже завербованного рекрута происходит уже на других виртуальных платформах, это могут быть виртуальные игры, имеющие внутри комнаты для чатов; или же в поле зрения спецслужб не попавшие чат-мессенджеры. С развитием технологий и интернета, отправки друг другу скрытых сообщений – возможности безграничны.

Печально, но одним из самых распространенных средств вербовки может быть благотворительность, которая психологически обязывает оказавшегося в тяжелой жизненной ситуации человека быть пожизненно морально благодарным тому, кто оказывает помощь.

Также средствами вербовки могут быть романтические знакомства и общение в социальных сетях; мнимая поддержка в дискуссии под постом в комментариях, переросшая потом в близкое дружественное знакомство и т.д.

– Можно ли составить портрет вербовщика?

– Психологические портреты составляются разные, но можно сказать следующее: эти люди интеллектуально развиты, харизматичны, на сложные вопросы находят простые ответы, могут материально поддержать человека, впоследствии, морально обязав перед собой.

– Кто те уязвимые люди, которые становятся мишенью для пропаганды?

– Чаще всего в группу риска вербовки попадают люди, которые оказались в трудной ситуации, потеряли близкого человека и т.п. То есть, те, у которых по определенным причинам в судьбе образовалась жизненная пустота, требующая заполнения.

– Люди из какой среды сегодня в большей мере охвачены вербовкой (бизнесмены, политики, силовики, малоимущие, клерки)?

– Если раньше экстремистские организации были озабочены количеством адептов, сейчас для них немаловажной задачей является пополнение рядов качественным составом.

Ярким примером для этого послужил ИГИЛ, когда в первые годы своего возникновения радикалы начали массированную акцию в сетях с качественным содержанием. Кто работал над контентом, над подачей и распространением? Несомненно, это продвинутые IT специалисты, технологи, дизайнеры. В рядах организации состояли профильные специалисты различных сфер науки, медицины и военного дела. Это только небольшой пример той организации, которая показала свой интеллектуальный и военный потенциал всему миру, и в течение 5-6 лет своего существования создало государство со своей валютой и экономикой. Однозначно, сегодня любая подобная организация заинтересована, чтобы ее ряды пополнились лицами из власти, политики или силовых структур.

– Какие религиозные экстремистские организации, движения, течения можно назвать активными на территории Казахстана, стран Центральной Азии и КНР?

– В связи с запретом распространенных таких экстремистских организаций в стране, как «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами», «Таблиги Джамаат», движение Исматуллы в лице организации «Сеним.Билим.Омир» и др., адепты движений вовсе отошли от прежних убеждений; другие ушли в подполье до благоприятного для них наступления времени; остальные трансформировались в другие религиозные общины, в частности, такое можно наблюдать среди неосуфийских общин. Следует отметить, религиозная плоскость жизни любого общества редко пустует, с уходом одних всегда приходят другие.

– Насколько сильны сейчас суфийские ячейки, о которых несколько лет назад писали в СМИ?

– В странах тюркского мира суфийские организации всегда имели определенное историческое влияние на процессы становления общества, культуру и быт. Казахстан не исключение. Тем более, когда посредством лояльности учения суфизма к прошлому, до наших дней дошли обычаи прошлых доисламских верований.

В принципе распространение ислама среди кочевого степного народа происходило именно благодаря суфизму, суфизм в Казахстане процветает. Соответственно, появляются неосуфийские братства, в частности на юге страны.

Последние десять лет, когда мир усиленно вел борьбу с глобальным салафитским экстремизмом и терроризмом, суфистские ордена в мире потихоньку начали «процветать», поскольку в глазах власть имущих являлись некой альтернативой салафизму. Однако суфизм бывает разный. Первое – это профессиональный суфизм, который представляет собой, строгое следование всем разработанным правилам и нормам суфийского ордена, духовная привязанность к учителю, беспрекословное подчинение старшему по иерархии, строгое выполнение всех указаний, вплоть до соблюдения, разработанного в ордене, внешнего вида последователя и др.

Второе – любительский или бытовой суфизм, не имеющий ничего общего с профессиональным суфизмом. Любительский суфизм представляет собой духовное самосовершенствование и саморазвитие отдельного человека, исключает обязательство следования и привязанности определенному учителю или учению. В любительском суфизме человек больше нацелен на собственное исправление и совершенствование, а не исправление всего общества. Не мечтает о власти, деньгах или экспансии.

Следовательно, риски пропаганды радикальных идей и стремление к власти благодаря вовлечению огромного количества последователей, вполне в состоянии исходить от первой упомянутой категории суфизма. Поскольку под подобными организациями существуют огромные «финансовые плиты».

15.08.2021

Источник: Ia-centr.ru