Как уже сообщалось в материале «Излишних мер предосторожности не бывает», власти США направляют 3 тыс. офицеров – специалистов по поведенческим особенностям – в 161 из 450 коммерческих аэропортов страны. Одетые в штатское, они должны работать в толпе и выявлять подозрительных личностей. Следует ли нам перенимать американский опыт и насколько он может быть эффективен в России? Об этом размышляет в беседе с Виктором ГРИБАЧЕВЫМ известный психолог-консультант, психотерапевт, член Профессиональной психотерапевтической лиги Ирина ГУРЕНКОВА.

– Ирина Петровна, прежде всего: а как работают те, кого сегодня именуют «поведенческими психологами»?

– Как и следует из самого определения, они анализируют поведение человека и его коммуникации, то есть любые контакты. Или, наоборот, их отсутствие. Предполагается, что террорист находится в напряжении, это проявляется в жестах, во взгляде. И все это можно увидеть. Не обязательно террориста, но человека на взводе, в состоянии стресса и в измененном состоянии сознания увидеть нетрудно – особенно взглядом специалиста.

Первое: будем исходить из того, что террорист волнуется. Внешне это может выражаться в напряжении плеч и шеи – так человек реагирует на страх и сильное волнение. Совершенно непроизвольно шея уходит в плечи, что заметно всегда. Вряд ли подготовленный смертник настолько туп, что при этом дико озирается по сторонам, – подобные вещи контролировать можно. Однако он не сможет удержаться от привычных, стереотипных движений: волнуясь, мы трогаем мочку уха или кончик носа, я кручу шариковую ручку или разгибаю скрепки – скрываемое напряжение выплескивается наружу плохо контролируемыми двигательными паттернами. Суть вот в чем: когда человек нервничает (а так происходит в нестандартной для него ситуации), все равно наличествуют определенные вещи, которые он контролировать не способен. Хорошо, он приложит максимум усилий, чтобы держать себя в руках, но вот с мелкой моторикой глаз управиться крайне сложно, сознание не справляется. Он может учащенно мигать, иногда начинается тик или же человек принимается, что называется, шнырять глазами по сторонам. При этом головой он не вертит, но постоянно смотрит то влево, то вправо. Именно так, кстати, работают телохранители: они «осматривают поляну». Это состояние стресса и напряженности способно проявляться и в непроизвольном почесывании, например.

Второе: поведенческий психолог может столкнуться также с состоянием человека, которое я для краткости назову «каменной мордой», он всячески старается скрыть свое волнение. Внешне невозмутим, как индеец, и при этом напряжен, поскольку ему есть что скрывать. Это состояние проявляется и в моторике. Человек настолько хочет не привлекать внимания своим стрессовым состоянием, что двигается, как солдат, и пытается контролировать каждое свое движение. В итоге появляется видимая всем окружающим скованность. Кроме того, у человека, который находится в очень нервном состоянии, «летят» все вазомоторные реакции. Возможны появление испарины, сильное потение, расширяющиеся зрачки, побелевшая или, наоборот, покрасневшая кожа.

Есть и третье. Все террористы находятся в измененном состоянии сознания, в трансе: в нормальном состоянии человек не станет себя взрывать. А состояние транса видно, хотя объяснить на пальцах его признаки трудно, материя тонкая. Я скажу, что их вижу, а вы, к примеру, и не заметите. Я провела много тренингов по коммуникативной психологии, довелось работать в психиатрии, так что для профессионала – естественно, не только меня одной – вычислить человека по всем обозначенным признакам способна. Итак, террорист будет либо излишне скован, либо избыточно нервозен – вот два его основных признака. Первичных.

– Но по этим признакам объектами внимания поведенческих психологов в здании аэропорта может стать чуть ли не каждый! Есть люди, страдающие аэрофобией и пугающиеся полетов. Другие, может быть, летят проводить в последний путь родных. Третьи волнуются по радостным поводам, а потому стараются не выдавать своих эмоций. Четвертые откровенно нервничают – ну, с похмелья, – и глаза у них бегают. Так что же, подозревать всех и каждого?

– Ошибки совершает каждый из нас, неизбежно они будут и у подготовленного психолога, но зато из толпы он выберет людей, находящихся в неадекватном состоянии, после чего их проверят. Холостых выстрелов будет много, зато некоторые окажутся «боевыми». Специалист сразу способен определить эмоциональное состояние человека, поскольку внешних признаков немало. Итак, психолог вычленяет людей с измененным состоянием сознания или тех, кто больше, чем требует ситуация, нервничает. Или, наоборот, «задавленных». Они выбиваются из ряда людей, находящихся в состоянии обычного стресса. К тому же, думаю, срабатывает еще одна вещь. Как пишут, существуют лагеря подготовки террористов, там есть стандартные программы. Достаточно с ними ознакомиться, чтобы понять, какие поведенческие модели в смертников вкладывают. Ведь, по идее, добавлю, психолог, работающий в толпе, должен получать некие исходные данные.

При этом нужно понимать: хорошо подготовленного террориста-профессионала вычислить практически невозможно, тут поможет только случайность или агентурные наводки. Но смертники не профессионалы, это люди обработанные, загруженные, зомбированные, находящиеся в измененном состоянии сознания, неадекватные. Поэтому и существует достаточно много признаков и поведенческих примет, позволяющих их вычленить из общей массы. Это как с наркоманами – человека «обдолбанного» всегда видно, как и выпившего.

Трудно давать какие-то конкретные рекомендации, люди все разные, но любая ложь – в словах или в движениях – заметна именно неестественностью и замедлением реакции.

– Насколько долго такой психолог может продуктивно работать в толпе в аэропорту?

– Идешь сквозь вылетающих-встречающих и просто себе смотришь по сторонам – вот суть работы. Но напряжение большое; думаю, острота восприятия замылится через полчаса. После этого надо минут тридцать передохнуть, поскольку внимание начинает рассеиваться и человек уже не способен сконцентрироваться. Естественно, найдутся специалисты, которые смогут работать и по часу.

– Есть ли у нас специалисты, способные работать таким образом и готовые трудиться в этой сфере – с учетом наших не самых великих российских заработков?

– В принципе любой психолог или психиатр, работавший в клинике, реально сталкивавшийся с патологией и пограничными состояниями, все эти вещи углядеть может. Такие люди есть. Надеюсь, и я могла бы трудиться на этом поприще. Только ведь скучная работа: ходить и внимательно смотреть на окружающих. Могла бы подобная практика у нас помочь предотвращать террористические акты? Конечно, только вот нанять квалифицированного психолога стоит дорого, а неквалифицированному там делать нечего. В идеале следует натаскивать на определение этих внешних признаков милиционеров или полицейских, сотрудников охраны. Особого опыта для этого не нужно, главное – вычислить, что вот этот человек не в норме. Здесь нужна подготовка по первичной программе. Так что не нужно нам запускать в аэропорты психологов. Давайте учить тех, кто обеспечивает нашу безопасность. Не на уровне специалиста экстра-класса, а готовить людей, способных вычленить в толпе опасных субъектов.

Я считаю, что мероприятия по страхованию от террора путем запуска в места скопления людей «поведенческих психологов» будут иметь ничтожную эффективность. Тут – как и при борьбе с контрабандой и наркотрафиком – работает только наводка от внедренных агентов. А психология – на подхвате. Так что, думаю, американская инициатива по привлечению психологов, которые должны зачищать толпу в аэропортах, – лишь пиар-акция, не более того. Гвозди микроскопом забивать не рекомендуется, верно?