Ближний Восток – это взрывоопасный регион, от развития событий в котором зависит, будет ли мировой порядок трансформирован, либо исчезнет полностью. С. Гранд, исполнительный директор департамента по изучению Ближнего Востока Атлантического совета.

Традиционно первый официальный зарубежный визит нового главы государства, имеющего статус мирового или регионального центра силы, сопровождается пристальным вниманием со стороны мирового сообщества ввиду того, что направление и цели данного визита очерчивают приоритеты и специфику внешнеполитического курса страны при новом лидере. Принимая во внимание а) напряженность в системе геополитических координат, сложившейся к концу правления Б. Обамы, б) одиозность избранного президента США Д. Трампа, первая зарубежная поездка последнего в должности президента приобретает особый символизм.

В этом аспекте следует сделать несколько предварительных замечаний. С одной стороны, Д.Трамп, отправившись в страны Ближнего Востока, нарушил своеобразную традицию новоизбранного главы Белого дома, согласно которой он в первую очередь посещает государства Западного полушария, исторически входящие в сферу американского влияния, будучи идеологическими союзниками Вашингтона. Однако, с другой стороны, визиты американского лидера в Саудовскую Аравию (СА) и Израиль свидетельствуют о неизменности и преемственности американского внешнеполитического курса и американских национальных интересов, которые defacto не зависят от личных приоритетов лица, вступившего в должность президента, и обусловливаются геополитическими детерминантами. Несмотря на то, что вся избирательная кампания в США выстраивалась вокруг российского вмешательства, в рамках которого Д. Трамп выступал в качестве его бенефициара и, более того, проводника российских интересов, его особое внимание Эр-Рияду, являющемуся одним из главных оппонентов Дамаска, на фоне американского ракетного удара по дислоцированным на аэродроме Шайрат правительственным силам Сирии, свидетельствует о том, что российско-американский консенсус по урегулированию сирийского кризиса маловероятен, за исключением формальных заявлений о приверженности кооперации в деле противостояния террористической угрозе.

В свою очередь, оценка достигнутых соглашений и озвученных заявлений в рамках ближневосточного турне Д.Трампа в СА и Израиль позволяет не только подтвердить изложенные предположения относительно специфики внешней политики США при новом президенте, но и выдвинуть сценарий возможного развития событий на Ближнем Востоке с проекцией на Центральную Азию (ЦА).

Очевидной внешнеполитической задачей визита Д.Трампа в СА выступает «обеспечение» региона оружием: между Вашингтоном и Эр-Риядом было заключено соглашение по приобретению последним вооружений и оборонительных систем (в числе которых корабли береговой охраны, системы противоракетной обороны, бронетранспортеры, ракетные комплексы, боеприпасы) на сумму более 100 млрд долларов. При этом важно отметить, что сделка составляется с прицелом на 10 лет, по истечении которых ее объем превысит 350 млрд долларов [i]. Указанные суммы отчетливо свидетельствуют о том, что США намерены сфокусироваться на переформатировании Ближнего Востока, предполагающего не только изменение баланса сил, но и перекраивание политической карты с формированием государственных образований, подконтрольных Вашингтону.

В качестве подтверждения данного тезиса выступает амбивалентная позиция Д. Трампа по палестино-израильскому конфликту. С одной стороны, на встрече с М. Аббасом в начале мая в стенах Белого дома он обещал усилить давление на Тель-Авив по вопросу о замораживании строительства израильских поселений и публично озвучить приверженность идее оформления двух государств. Но во время своего визита в Израиль перспектива разрешения конфликта в данном русле не рассматривалась. Более того, Трамп никак не прокомментировал и более нейтральное заявление, сделанное им во время февральского визита Нетаньяху в Вашингтон, о равнозначности для него идей как оформления двух, так и одного государства как методов разрешения противоречий между Израилем и Палестиной [ii]. Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что поддержание постоянного очага напряженности на Ближнем Востоке необходимо США для активного продвижения своих интересов. В этом контексте логичным выглядит и заключение экспертов американской частной разведывательно-аналитической компании STRATFOR о том, что «как и многие другие лидеры США, Трамп, скорее всего, не сможет преодолеть большинство препятствий на пути к миру на Ближнем Востоке» [iii].

На отсутствие у официального руководства США действенных вариантов решения конфликтов в этом регионе указывает и его откровенная географическая неосведомленность. В частности, глава Государственного департамента США Р. Тиллерсон назвал Тель-Авив «священным городом, который является родиной иудаизма». Да и у Д. Трампа, по всей видимости, весьма расплывчатые представления о географических границах Ближнего Востока, о чем свидетельствует его заявление по прибытии в Израиль из СА о том, что он «только что вернулся с Ближнего Востока».

Вместе с тем в качестве своеобразного «оправдания» заключения масштабной сделки в сфере ВПК между СА и США представители обеих сторон подчеркивают угрозы, исходящие от Исламской Республики Иран (ИРИ), а именно: финансирование террористических организаций, вмешательство во внутренние дела стран региона, в частности, в сирийский и йеменский кризисы, а также активное продвижение «своей версии ислама» [iv]. При этом противодействие данным «агрессивным действиям», по их мнению, возможно только в форме демонстрации своей военной мощи - создание арабского аналога НАТО на Ближнем Востоке, что сужает поле потенциального переговорного процесса. Следует отметить, что данная идея последовательно продвигалась Саудовской Аравией еще с 2015 г., когда для сдерживания Тегерана в регионе Эр-Рияд предлагал создать Ответные силы Арабской лиги. Согласно данной инициативе, военная группировка стран-участниц, включающая воздушные, наземные, морские подразделения, а также войска специального назначения, должна была базироваться в Египте, а центральный орган объединенного военного командования – в Саудовской Аравии. Однако США данную идею поддержали только сейчас.

Представляется, что данная тактика Белого дома детерминирована следующими факторами:

а) необходимостью предварительного ослабления иранского ядерного потенциала через заключение Совместного всеобъемлющего плана действий, который предполагает не только вывоз большей части обогащенного урана с территории Ирана, но и доступ представителей МАГАТЭ ко всем ядерным объектам ИРИ;

б) необходимостью усиления конкуренции на мировом рынке углеводородов, что, в свою очередь, становится дополнительным фактором актуализации вопроса ограничения роста экономического и, как следствие, политическоговлияния Ирана совместными усилиями арабских стран, между которыми отмечаются противоречия по вопросу оформления военно-политического альянса в силу сложного этно-религиозного ландшафта и действий террористических группировок- факторов, которые могут привести к масштабным гражданским войнам, потере суверенитета рядом из них, а также блокировки Тегераном морских перевозок нефти через Ормузский пролив;

в) отвлечения внимания мировой общественности от сирийского и украинского конфликтов, в которых всё отчетливей стала проявляться ведущая деструктивная роль США – оплота мирового гуманизма и демократии. Согласно данным опроса, проведенного Институтом Гэллапа в 2015 г.относительно того, какое государство население стран постсоветского пространства и Восточной Европы рассматривает в качестве угрозы, позиции США и РФ были фактически одинаковыми, несмотря на активную антироссийскую риторику Европы [v].

Между тем проект арабского аналога НАТО имеет две важные характеристики, которые позволяют сделать прогноз относительно: а) внешнеполитической стратегии США на Ближнем Востоке; б) влияния этой стратегии на страны Центральной Азии. Во-первых, данный проект нацелен на объединение мусульманских государств, в которых исповедуют ислам суннитского толка при технической и организационной поддержке США, но без непосредственного их членства. Во-вторых, несмотря на отсутствие даже официальных дипломатических контактов, инициатива СА была поддержана Израилем, министр обороны которого в феврале этого года сам предложил арабским суннитским странам объединиться в неформальный союз для противостояния Ирану [vi].

Принимая во внимание заявление Трампа в Эр-Рияде о том, что доминантой его внешней политики станет «принципиальный реализм», предполагающий смещение акцента с вопросов защиты прав человека, государственного строительства и продвижения демократии на решение внутриполитических проблем через механизмы внешней политики, то можно утверждать, что администрация нового президента США прорабатывает варианты организации суннитско-шиитского противостояния, которое позволяет запустить фрагментацию Ближнего Востока по этно-конфессиональным водоразделам.«К сожалению, всё ведет к тому, что в регионе разразится суннитско-шиитская война», - отмечает в своей статье отставной адмирал военно-морских сил США, бывший главнокомандующий Объединенными вооруженными силами НАТО в Европе (2009–2013) Дж. Ставридис. В этом отношении Иран представляет собой идеальную площадку для инициирования данного процесса, аккумулируя проблемы курдского и азербайджанского меньшинств на фоне исповедования большинством населения ислама шиитского толка. При этом Вашингтон dejure дистанцируется от ответственности за развязывание возможного ближневосточного религиозного противостояния и получает возможность избавиться от реноме мирового демократа-жандарма в глазах мирового сообщества.

Кроме того, данная стратегия США позволяет:

- укрепить свое влияние на ближневосточные политические процессы;

- торпедировать инициативы КНР по созданию своего военно-политического альянса, начало которому было положено в 2016 г. переговорами между Пекином, Исламабадом, Кабулом и Душанбе по вопросам совместной борьбы с терроризмом, экстремизмом, сепаратизмом, транснациональной преступностью и наркотрафиком с перспективой формирования договорно-правовой базы, регламентирующей формы и механизмы задействования вооруженных сил четырех республик;

- устранить политико-идеологические препятствия во взаимодействии с государствами, политическая система которых не отвечает демократическим принципам, но роль которых чрезвычайно важна в продвижении американских национальных интересов. В частности, несмотря на то, что европейские лидеры и ряд международных организаций поставили под сомнение результаты референдума в Турции по вопросу о расширении властных полномочий Р.Эрдогана, Д. Трамп направил последнему свои поздравления. Кроме того, Белый дом ослабил ограничения на поставку оружия в Бахрейн, введенные ввиду зафиксированных фактов нарушения прав человека в этой стране.

В свою очередь, в отношении Центральной Азии подобный расклад сил может сыграть негативную роль. В этом аспекте необходимо учитывать, что, несмотря на то, что сам по себе регион фактически не представляет для США важности (не установлено глубоких торгово-экономических связей, а в деле демократизации политических систем центрально-азиатских республик нет значительных подвижек), ЦА является фокусной точкой в более широкой евразийской системе координат. Отдельные западные эксперты называют регион «последним международным стратегическим фронтом, положение США на котором будет определять их возможности оказывать влияние на Евразию в следующем столетии» [vii].Однако непосредственное американское военное вмешательство в регион по ближневосточному сценарию (Ирак, Сирия) маловероятно в силу пристального внимания к нему со стороны РФ и КНР, для которых стабильность в ЦА в первую очередь является вопросом обеспечения национальной безопасности и лишь во вторую – сферой расширения геополитического влияния.

В этих условиях представляется, что будет использован «транзитный» потенциал Исламской Республики Афганистан (ИРА). В мае этого года стало известно, что администрация Трампа рассматривает возможность увеличить численность военного контингента в ИРА как за счет собственных вооруженных сил, так и стран НАТО на 30–40%, а также перспективы разрешения американским войскам использовать американскую авиацию для ударов по боевикам [viii]. Соответственно, возрастает вероятность расширения масштабов боевых действийи усложнения конфигурации конфликта в ИРА с включением большого количества террористических и религиозно-экстремистских группировок, финансируемых странами Персидского залива и направляемых туда этими государствами для а) подготовки боевиков к действиям против Ирана, б) подавления местного шиитского населения – хазарейцев, которые пользовались поддержкой Ирана в период правления в ИРА притеснявшего их «Талибана» и представители которых входят в террористические группировки, поддерживаемые Ираном на Ближнем Востоке, и в) для последующего проникновения в ЦА [ix].

В свою очередь, риски инфильтрации данных группировок на территорию центрально-азиатских республик, усугубляющиеся угрозами национальной безопасности, которые несут возвращающиеся с полей боевых действий в Сирии и Ираке адепты Исламского государства (ИГ), транслирующие искаженное представление об исламских ценностях, повышаются следующими факторами:

а) неэффективностью официального афганского руководства, контролирующего, по данным Генштаба Вооруженных сил РФ, 60% территории страны [x];

б) доказанной фактической бесполезностью американской военной и консультативной помощи, которая зачастую способствует росту, а не снижению активности террористических группировок;

в) предложениями отдельных афганских экспертов, имеющих доступ к властным структурам, в качестве метода противодействия угрозам ИГ и аффилированных с ним группировок предоставить им «зеленый коридор» в ЦА при условии сворачивания ими боевых действий на территории ИРА.

Принимая во внимание религиозную безграмотность большинства населения республик ЦА и небольшой процент шиитов в конфессиональной структуре центрально-азиатских обществ в условиях отсутствия тесной кооперации государств региона в сфере безопасности, суннитско-шиитский конфликт, начатый на Ближнем Востоке, в ЦА может приобрести гибридный характер ввиду отмечаемой экспертами идеологической гибкости этнотеррористических группировок, действующих на прилегающих к центрально-азиатскому региону северных территориях ИРА, и быть трансформирован в межэтнические противоречия, сопровождаемые сепаратистскими лозунгами населения проблемных регионов (Горно-Бадахшанская область Таджикистана, Балканский велаят Туркменистана, Республика Каракалпакстан в Узбекистане, юго-западные области Казахстана, юг Кыргызстана).

Резюмируя, следует акцентировать внимание на двух моментах. Во-первых, одиозность и импульсивность Д. Трампа как личности, проявившаяся во время избирательной кампании, не проецируется на курс американской внешней политики, нацеленный, как и прежде, на поддержание имиджа центра глобального регулирования. Во-вторых, Ближний Восток является зоной жизненно важных интересов США, поскольку формирование тенденций эволюции ситуациив этом регионе оказывает непосредственное влияние на их позиции в Евразии в целом в силу актуализации следующих проблем, так или иначе касающихся большинства государств континента:

- противостояние шиитов и суннитов запускает процесс фрагментации региона по этно-конфессиональным признакам, что блокирует возможность объединения исламского мира, транслирующего альтернативные западным ценностные ориентиры, которые, согласно З. Бжезинскому, обладают значительным аттрактивным птенциалом [xi];

- амбивалентность официально озвучиваемой позиции по палестино-израильскому конфликту на фоне одобрения Израилем создания арабского аналога НАТО имплицитно свидетельствует о возможном сговоре: монархии Персидского залива дают Тель-Авиву карт-бланш в территориальном споре с Палестиной, а взамен получают поддержку в противостоянии с Ираном;

- создание арабского НАТО позволяет замедлить активность КНР по очерчиванию контуров своего будущего военно-политического альянса с участием стран ЦА, ИРА и Пакистана;

- дестабилизация ситуации на Ближнем Востоке негативно скажется на стабильности Центрально-азиатского региона в аспекте роста этно-конфессиональных противоречий в результате активизации под влиянием внешних акторов террористических группировок в соседней ИРА.

В этих условиях представляется целесообразным странам-участникам ОДКБ усилить взаимодействие по разработке путей противостояния возможным угрозам со стороны Афганистана. Вместе с тем важными выступают и односторонние действия каждой из стран региона: а) по исследованию причин радикализации населения и вербовки в ряды экстремистских организаций; б) по разработке программ дерадикализации, в том числе через повышение уровня религиозного образования граждан для получения ими четких ответов на вопрос сущности отличий традиционного ислама от его радикальных интерпретаций; в) по активизации работы в направлении патриотического воспитания населения, направленного на стирание этнических и конфессиональных различий.

Литература:

i Rogin G. Trump to unveil plans for an ‘Arab NATO’ in Saudi Arabia (17.05.2017) // URL: https://www.washingtonpost.com/news/josh-rogin/wp/2017/05/17/trump-to-unveil-plans-for-an-arab-nato-in-saudi-arabia/?utm_term=.4be03c5a03b4

ii Karlstrom G. Donald Trump Playacts Peace in the Middle East (23.05.2017) // URL: http://foreignpolicy.com/2017/05/23/donald-trump-playacts-peace-in-the-middle-east/

iii In the Middle East, Trump Turns Back the Clock (20.05.2017) // URL: https://worldview.stratfor.com/article/middle-east-trump-turns-back-clock?utm_campaign=LL_Content_Digest&utm_source=hs_email&utm_medium=email&utm_content=52292173&_hsenc=p2ANqtz-9M3B3ayaF377Hk2tGWRWuvVuH8Q4kq8aaUGa1oplXFDvvelWl75jgfL-axoS0tbrXIyN0HVeLHBl-_zp9v9KRJKwLmpg&_hsmi=52292227

iv Stravidis J. The Arab NATO (09.04.2015) // URL: http://foreignpolicy.com/2015/04/09/the-arab-nato-saudi-arabia-iraq-yemen-iran/

v Putz C. Poll: Central Asia Points to the US as its Biggest Threat (06.04.2016) // URL:http://thediplomat.com/2016/04/poll-central-asia-points-to-the-us-as-its-biggest-threat/

vi Израиль предложил арабским странам создать аналог НАТО (28.02.2017) // URL: http://www.finansy.asia/izrail-predlozhil-arabskim-stranam-sozdat-analog-nato

vii Kearney K., Walker J. What Central Asia Means to the United States (16.09.2016) // URL: http://thediplomat.com/2016/09/what-central-asia-means-to-the-united-states/

viii O’Hanlon M. America's Afghanistan Problem: It's Not Just about Sending More Troops (22.05.2017) // URL: http://nationalinterest.org/feature/americas-afghanistan-problem-its-not-just-about-sending-more-20794?page=show

ix Угроза международного терроризма и религиозного экстремизма государствам-членам ОДКБ на центральноазиатском и афганском направлениях: Аналитический доклад (2017) // URL: http://imi-mgimo.ru/images/pdf/analiticheskie_doklady/igil.pdf

x Власти Афганистана контролируют только 60% территории страны, – Генштаб РФ (27.04.2017) // URL: http://www.ca-portal.ru/article:34604

xi См.: Rothkopf D.A Time of Unprecedented Instability? (21.07.2014) // URL: http://foreignpolicy.com/2014/07/21/a-time-of-unprecedented-instability/?wp_login_redirect=0

Таткало Надежда

16.08.2017

Источник: Время Востока