На днях «Литературная газета» обратила внимание на поэзию двух «выдающихся» украинских литераторов, лауреатов «Русской премии» 2011 и 2010 годов Ильи Риссенберга и Бориса Херсонского. «Творчество» этих представителей украинской интеллигенции учит нас тому, что бомбы, стирающие с лица земли Горловку и Дебальцево, уничтожающие мирных жителей Донецкой и Луганской областей, на самом деле дождь святой. Вот, например:

«Стране Украйны радуется рать Всемирная; кремлятина — кромешна; Дерьмо ракет, кудерму оторнадь!..»

Или вот еще:

«Небесный человек: зеницы, вежды, / Мгновенья — истекают… Уе/б/лог / России проповедают невежды. По швам дотла разбоем бьёт стрелок. Ударь в Гула-ла-лагерь, град надежды, Ошеломлённый гневом хохолок!»

С литературной точки зрения подобные творения оценивать бессмысленно, т. к. стихи, мягко говоря, посредственные. Они хоть и написанные по-русски, но с великим и могучим имеют мало общего. Но вот посыл авторов очень симптоматичен: сразу бросается в глаза, что стихи наполнены дикой злобой и ненавистью. Да, украинские «пииты» теряют государство, но почему же они радуются убийствам мирных сограждан, например, женщины с младенцем в Горловке?

Это, пожалуй, самое удивительное в нынешней украинской национальной риторике: с одной стороны, очевидный фашизм и деление людей на категории, с другой — радость от гибели однокровных украинцев, которые всего-то лишь не хотели скакать по приказу, а значит, являются «москалями» или «недочеловеками».

Сказать сложно, куда уходят корни такой фашистской поэзии.

Даже Константин Симонов, который в свое время на волне всколыхнувшейся народной ненависти к немецко-фашистским захватчикам писал «сколько увидишь немца — столько убей», исходил из того, что это единственный способ защитить советскую землю от вторгшегося врага. В случае же с украинскими поэтами мы имеем прямо противоположный смысл. Будто фашисты пишут напутствия своим же войскам, вступающим на земли чужого государства: сжигайте все хатыни по пути. До такого даже геббельсовская пропаганда не дошла.

Украинские же националисты отбросили вообще все правила приличия и пошли куда дальше в промывании мозгов, чем Третий Рейх, который закрывал глаза на творимые на Восточном фронте зверства, но отнюдь не пытался их романтизировать. Украинские поэты, по сути, занимаются эстетической легализацией убийства мирных, ни в чем не провинившихся людей. По-моему, это верх цинизма и жестокости.

Впрочем, написать такие стихи одно, другое дело найдут ли они своих читателей? Как ни прискорбно, но находят. И в связи с этим возникает закономерный вопрос о психическом здоровье всей украинской нации, рукоплещущей такому творчеству.

Конечно, кто-то в ответ может припомнить русскую поэзию времен войны в Афганистане и Чечне, где также многое посвящено врагу.

Однако между, скажем, группой «Голубые береты» и украинскими лауреатами «Русской премии» есть существенная разница. Заключается она в том, что лирика наших (кстати говоря, воевавших лично) поэтов направлена, прежде всего, на экспликацию персональных душевных переживаний, описание трудного военного быта, горечь утраты, в крайнем случае, рессентимент. Но их лирика не расчеловечивает врага.

Вспомним, например, песню «Синяя река», в которой рассказывается том, как десантник попал в плен к душманам и подвергся пыткам. Это трагическое описание является лишь фоном для основного смысла — воспоминаний главного героя о матери. По тем же причинам нет чеченцев и в песне Шевчука «Мертвый город».

Дело в том, что враг для русских военных поэтов не является экзистенциальным диаволическим созданием, он абсолютно конкретен. Никакого смакования смерти врага нет даже в тех случаях, когда это сопутствует описанию. Никто не скачет в угаре, когда видит убитого неприятеля. В стихах нет дегуманизирующего начала, потому что есть понимание, что смерть и война — это всегда трагедия.

В «творчестве» же украинских поэтов мы видим обратное: невинно убиенные, объявляются богоугодными жертвами, попавшие под бомбардировку называются недочеловеками, любая смерть оправдывается, более того, молох войны требует все большего их числа.

На мой взгляд, сказать, что Геббельс рукоплещет в аду поэзии господ Херсонского и Риссенберга, значит преуменьшить.

До придуманных ими образов не дошли даже племена тутси и хуту в Руанде, вырезавшие за несколько месяцев половину населения своей страны.

И, что особенно печально, это произвольное оскотинивание происходит в формате хоть и плохой, но русскоязычной литературы. За которую когда-то награждали нашей национальной премией.

Павел Данилин, политолог, генеральный директор Центра политического анализа

31.07.2014

Источник: tass-analytics.com