Снижение интереса США к Центральной Азии на протяжении последнего года оказалось, судя по всему, всего лишь кратковременной паузой. И разворачивающиеся сегодня вокруг этого региона события говорят о ее фактическом окончании.

27 февраля глава Центрального командования Вооруженных сил США Дж. Вотел на слушаниях в комиссии по делам вооруженных сил палаты представителей Конгресса пожаловался на то, что влияние Кремля в Центральной Азии создает для Штатов проблемы, которые мешают им достичь своих целей. При более внимательном ознакомлении с его выступлением становится очевидным, что проблемы эти связаны с обеспечением продолжающейся операции США в Афганистане, уходить из которого они, судя по всему, в обозримой перспективе не собираются.

«Россия сохраняет значительное влияние в Центральной Азии, где страны, входившие ранее в Советский Союз, все еще полагаются в различной степени на Россию в том, что касается их экономических потребностей и обеспечения безопасности, – отметил глава ЦЕНТКОМА. – Это создает для нас проблемы, так как предпринимаемые Россией усилия могут ограничить возможности для взаимодействия с этими странами и предоставить Москве дополнительные рычаги влияния. В частности, силы НАТО, размещенные в Афганистане, зависят от партнеров в Центральной Азии в логистической поддержке». Тревогу у Дж. Вотела вызывает и евразийская интеграция, с помощью которой Россия, по его мнению, стремится «восстановить доминирующее влияние вдоль периферийной или буферной зоны».

Ответ российского МИД долго себя ждать не заставил. 3 марта на официальном сайте внешнеполитического ведомства был опубликован комментарий, в котором отмечалось, что за выступлением Д. Вотела стоят «те, кто хотел бы отсечь страны Центральной Азии от многопланового массива сотрудничества с Россией».

На деле Россия сделала для региона гораздо больше, чем США. Объем российской помощи центральноазиатским государствам за последние 10 лет превысил 6 млрд. долл., а инвестиции – 20 млрд. долл. Торговля РФ со странами региона за последний год выросла на треть. В России работают около 4 млн. трудовых мигрантов из Центральной Азии. Активно развивается гуманитарное сотрудничество. В вузах РФ обучаются около 150 тыс. студентов из стран ЦА, в том числе 46 тыс. – за счет бюджета.

Но американцев в Центральной Азии интересует отнюдь не экономическое и гуманитарное сотрудничество, а вполне конкретная вещь – использование ее территории для транзита своих военных грузов в Афганистан. Именно об этом и говорил в своем выступлении Дж. Вотел. Все прочие направления сотрудничества, включая борьбу с наркотрафиком, охрану границ и различные виды экономической помощи, являются всего лишь фоном к достижению этой главной цели. В этом же контексте следует понимать и заявление американского военачальника о том, что влияние России на страны Центральной Азии ограничивает взаимодействие с ними США и предоставляет Москве дополнительные рычаги влияния на ситуацию в регионе.

Крайне любопытной на этом фоне выглядит опубликованная 14 февраля ресурсом afghanistan.ru «Аналитическая записка № 1» Андрея Серенко, заголовок которой гласит: «США готовят реанимацию «северной сети поставок» в Афганистан». Отмечая готовящуюся переброску военных сил США из Ирака в Афганистан, он заключает, что это обернется дополнительной нагрузкой для сил снабжения и тыла. Между тем «традиционный» маршрут через Пакистан вскоре может оказаться под угрозой, поскольку новая стратегия Дональда Трампа предполагает усиление политического и экономического давления на Исламабад, который недостаточно активно борется с «Талибаном» и «Исламским государством». Если против Пакистана будут введены санкции, то он, скорее всего, перекроет «южный» маршрут.

Компенсировать его отсутствие за счет доставки грузов через Россию и страны Центральной Азии, как это было в «нулевые» годы, США не могут из-за продолжающейся холодной войны с РФ. Кроме того, ссориться с Исламабадом не хочет и Кремль, который занят выстраиванием с ИРП дружественных отношений. Поэтому единственным вариантом для американцев является использование коридора Азербайджан – Казахстан – Узбекистан – Афганистан, предполагающего доставку военных грузов в Баку и их транспортировку по воздуху или морю в порты Казахстана и далее по железной дороге в Узбекистан и Афганистан. Добавим, что по сравнению с «российским» маршрутом новый вариант доставляет большие неудобства, требуя двойной перевалки грузов: сначала морем в Грузию, потом по суше в Азербайджан и снова морем в Казахстан. Но других вариантов у США на сегодняшний день нет.

Не случайно Штаты в последнее время начали уделять пристальное внимание развитию отношений с двумя ключевыми странами Центральной Азии – Казахстаном и Узбекистаном, от которых напрямую зависит функционирование нового маршрута. По Узбекистану США в начале этого года провели целую серию экспертных и дипломатических мероприятий, направленных на зондирование региональных позиций и внешнеполитических планов нового узбекского руководства. Отсюда же настойчивое стремление Госдепа возродить формат С5+1, о чем 12 января с.г. заявила первый заместитель помощника госсекретаря в Бюро по Южной и Центральной Азии Элис Уэллс. Этот формат, изобретенный во времена Джона Керри, представляет собой дипломатическую площадку для переговоров Вашингтона с центральноазиатскими столицами и как нельзя лучше соответствует задачам вытеснения России из региона.

Примечательна в этой связи незамысловатая «двухходовка», которую США осуществили для того, чтобы сделать более сговорчивым в плане организации нового маршрута Казахстан. В конце декабря в бельгийском филиале одного из крупнейших американских банков по требованию суда были арестованы 22 млрд. долл., принадлежавшие Национальному фонду Казахстана. Аналитики тогда долго гадали, не является ли такой шаг прологом к аресту российских активов на Западе и началу полномасштабной финансовой войны? Однако все оказалось гораздо проще. После январского визита Н. Назарбаева в Вашингтон арест с казахстанских счетов был снят, а сам президент, как отмечает А. Серенко, поспешил заявить, что «наш регион должен поддержать работу Соединенных Штатов в этом направлении (борьбу с терроризмом в Афганистане), потому что это для нас очень важно».

По итогам визита было заключено три межправительственных соглашения. Одним из них стал протокол к соглашению по коммерческому железнодорожному транзиту через территорию Казахстана, юридически оформивший новый маршрут. По словам председателя комитета палаты по международным делам, обороне и безопасности Мажилиса (нижняя палата парламента Казахстана) Маулена Ашимбаева, документ предусматривает использование портов Актау и Курык, а также железнодорожных перевозок. Причем это соглашение, как подчеркнул в ходе своего выступления перед депутатами Мажилиса глава казахстанского внешнеполитического ведомства Кайрат Абдрахманов, «полностью соответствует интересам Республики Казахстан как стратегического партнера Соединенных Штатов, как страны, которая стремится поддерживать мир и стабильность в Афганистане».

По мнению же российских аналитиков, военно-транспортное сотрудничество Казахстана с США может иметь далеко идущие последствия для военно-стратегической и геополитической ситуации в Прикаспийском регионе. Соглашение о транзите может послужить началом военного проникновения США в Центральную Азию, о котором они мечтают уже давно. Причем военные базы вовсе не обязательно оформлять именно как военные объекты. Можно назвать их транзитными или перевалочными пунктами, а использовать для военных, логистических и разведывательных целей. Военная база США в бишкекском аэропорту Манас в 2009-2014 гг. тоже была оформлена как Центр транзитных перевозок ВВС США. Но все перевозки через него были закрытыми, и никаких прав на досмотр и контроль грузов киргизские власти не имели.

В истории с американским транзитом через Киргизию есть и еще один крайне поучительный момент. База в Манасе, расположенная в самом сердце Центральной Азии, активно использовалась США для разведки. По вполне основанным предположениям аналитиков система глобального слежения «Эшелон», которая ранее функционировала в Манасе, после его ликвидации была перебазирована в посольство США в Бишкеке. Никаких гарантий, что территория Казахстана не будет использована таким же образом, Вашингтон, естественно, не даст.

Помимо территориальной близости к России и возможности сканировать военные объекты Южного и Центрального военных округов РФ интерес для американцев представляет и сам Казахстан, где до сих сконцентрирована российская инфраструктура для испытаний ракетной техники. И все это в условиях, когда отношения России с США начинают напоминать времена Карибского кризиса.

Кирилл Соков

20.03.2018

Источник: ritmeurasia.org

Как представляется, в контексте изложенного выше, уместным было разместить и статью, подготовленную экспертом по Центральной Азии А.Дубновым. Уважаемый читатель сам сделает выводы из прочитанного и попытается расставить акценты в хитросплетениях происходящего в Центральной Азии (гл. ред.).  

Аркадий Дубнов: «Центральная Азия требует уважения»

России нужно с большим уважением и вниманием относиться к политическим процессам, идущим в Центральной Азии, считает международный обозреватель и эксперт по Центральной Азии Аркадий Дубнов. Регион ищет собственную новую идентичность, возможность объединения в новых интеграционных стратегиях - и плохо относится к пропаганде «Русского мира» и другим фантомным болям постимперского сознания. 30 марта с.г. в Москве прошел международный круглый стол «Центральная Азия и Россия: создание общего будущего», который открыл серию международных мероприятий Астана Клуба в 2018 году. Доклады делали ученые, главы международных исследовательских структур и эксперты, и в том числе Аркадий Дубнов, чье выступление мы предлагаем вашему вниманию.

******

Я полагаю, что спустя четверть века после распада СССР уже пора отказаться от некоторых стереотипов, касающихся перспектив нашего будущего, имея в виду качество того общего пространства, что объединяет Россию и Центральную Азию.

В этом отношении я позволю себе выразить некоторые сомнения в заявленном организаторами названии нашего круглого стола, потому что обсуждать общее будущее России и Центральной Азии не кажется мне сегодня чем-то большим, чем добропорядочным проектным заданием, призванным заретушировать наметившиеся расхождения в трендах будущего развития региона, с одной стороны, и России - с другой.

Но прежде, чем я выскажу свои соображения, замечу, что мой личный опыт, накопленный за четверть века поездок по региону и многочисленных встреч с коллегами на конференциях или саммитах, свидетельствует: травма, нанесенная распадом СССР значительному количеству простых людей, живущих вдалеке от столиц, не преодолена до сих пор. Утрата от потери ощущения себя гражданином огромной и сильной страны до сих пор отдается фантомной болью у людей среднего и старшего поколения.

Так было в девяностые, этот шлейф заметен и в сейчас, но уже значительно слабее. И это естественно.

Отсюда, разумеется, появляется искушение сохранить, если не усилить, это ощущение утраты, постоянно нажимая на болевые точки.

Я прекрасно понимаю то восприятие нашего прошлого, с которым российские руководители с грустью признаются, что будь их воля, они бы не допустили распада Союза. Впрочем, я меньше понимаю другой тезис, согласно которому Россия потеряла столько-то процентов территории, населения, природных ресурсов и т.д. в результате событий начала девяностых...

Я знаю, что подобные трактовки прошлого плохо воспринимаются региональными элитами, а в последнее время - и выросшим уже в постсоветские годы поколением граждан стран Центральной Азии, в первую очередь, титульной частью их населения. Более того, надо называть вещи своими именами - это приводит к усилению националистических настроений, нарастанию влияния национал-патриотов в странах региона, одновременно способствуя росту антироссийских фобий.

В Центральной Азии, разумеется правящие элиты стараются удержать эти настроения в рамках разумного исторического дискурса, где позитивно и высоко оценивается тот вклад, что был внесен в экономическое, социальное и интеллектуальное развитие стран в советский, а также царский период их истории.

Одновременно в современной историографии этих стран утверждается начало нового этапа их развития, я бы сказал, окончательно постсоветского, постимперского.

Удастся ли сохранить разумный баланс между нарративом общего прошлого и видением общего будущего? Если исходить из обозначившихся ныне трендов, как видят это будущее в Москве и в столицах Центральной Азии, ответ лично мне не внушает оптимизма.

Буду откровенным. Та идеология распространения так называемого «Русского мира», которая стала преобладающей среди значительной части российского истеблишмента последние годы, вызвала заметное неприятие в странах Центральной Азии. Самым простым, если не сказать примитивным выражением таких настроений стали страхи перед якобы вынашиваемыми в Москве планами восстановления Советского Союза если не в его прежних границах, то хотя бы счет тех территорий, которые русские считают освоенными ими историческими владениями.

Нужно ли в экспертной среде подробно останавливаться на свидетельствах подобных притязаний? Думаю, достаточно напомнить о прозвучавших не так давно откровениях одного из депутатов Государственной думы из Крыма, заявившего, что обязательно наступит время, когда Россия вернет себе северные области Казахстана. Лично мне не показались искренними и убедительными попытки представителей российского руководства осудить такие провокационные заявления. Утверждения представителей МИД, что это частное мнение депутата, на которое он имеет право, не подкреплялись твердыми заявлениями российского руководства, что существующие границы между Россией и Казахстаном нерушимы.

Но может показаться, что это касается лишь двухсторонних отношений России и Казахстана с их самой протяженной в мире границей, включая морскую по Каспию, - 8 тыс. км.

На самом деле, как мне кажется, сегодня мы являемся свидетелями начала нового исторического витка отношений между бывшей российской метрополией и центральноазиатским регионом, и этот новый этап уже выходит за рамки двухсторонних отношений.

Связано это с попыткой стран Центральной Азии найти или, точнее, сформировать свою новую идентичность. Если, впрочем, считать, что прежде уже существовала какая-то идентичность…

Я вижу такую попытку в проведении 15 марта в Астане так называемой консультативной встречи глав государств Центральной Азии, лишь Туркменистан был там представлен не президентом, а спикером парламента.

Примечательно, что организаторы встречи, проведенной по инициативе второго президента Узбекистана Шавката Мирзиёева, которую поддержал казахстанский елбасы Нурсултан Назарбаев, подготовили итоговую декларацию так, что она выглядела абсолютно и намеренно аполитичной. Документ лишь фиксировал и подтверждал, что главы стран Центральной Азии собрались накануне священного для жителей региона весеннего праздника Навруз, означающего обновление природы и очищение духа. Поэтому естественным должно представляться то, что к участию во встрече не были приглашены главы внерегиональных стран и великих держав, включая Россию и Китай.

Замечу попутно, что в России практически эту встречу и не заметили. Во всяком случае, если судить по минимальному упоминанию о ней в федеральных СМИ. Замечу и другое: как мне кажется, это является показателем того, что в России отсутствует серьезный интерес к региону, как к некоему самостоятельному субъекту международных отношений. Центральная Азия все еще воспринимается не только российским обществом, но и в российском экспертном сообществе некоей подмандатной территорией, если не полностью российской, то уже поделенной между Россией и Китаем.

Между тем, это уже не соответствует нынешним реалиям и, скажем, Нурсултан Назарбаев в ходе встречи настаивал на том, что регион созрел для преобладающего использования собственных ресурсов развития, для создания внутрирегиональных источников финансирования, а сам Казахстан готов предложить себя в качестве интеллектуального центра развития региона, заявляя, к примеру, об увеличении количества обучаемых у себя студентов из стран ЦА.

Назарбаев, выступая в рамках двусторонних встреч в Астане, а также на общем заседании, старался подчеркивать, что «никакой политической задачи мы здесь не ставим, мы не обособляемся, не замыкаемся, у нас есть соседи, Россия, Китай, их рынки, и вопросы безопасности мы решаем с ОДКБ и с Россией сотрудничаем…»

И в то же время, как сказал казахстанский лидер на двухсторонней встрече с президентом Киргизии Жээнбековым, «для того, чтобы решать вопросы стран Центральной Азии, не нужно звать третьего человека». Почти 10 лет не встречались в таком формате, добавил елбасы.

И ведь действительно, за те полтора года, что прошли со времени смены власти в Узбекистане и реализации новой региональной концепции внешней политики Ташкента, принятой узбекским президентом Мирзиёевым, обстановка в Центральной Азии коренным образом изменилась, этого нельзя не замечать, открылись границы, а в некоторых случаях, на узбекско-таджикской границе, они были разминированы, отменены визы, возобновились взаимные поездки граждан, восстанавливаются родственные связи, железнодорожное и авиа- сообщение. Самые свежие впечатления: вчера я вернулся из Ташкента, где наблюдал за ходом международной конференции по Афганистану. В городе впервые за десятилетия появились машины с таджикскими номерами, это невиданное прежде зрелище.

И это происходит благодаря внутрирегиональным усилиям, людям это нравится, они сами решают, что им делать, в каком направлении двигаться, с кем дружить и устанавливать отношения.

Но вдруг выясняется, что кто-то готов их осадить, указывая, что их самостоятельность в принятии решений ограниченна извне.

Так случилось, к примеру, как в раз в дни встречи в Астане. Сергея Лаврова спросили, как он относится к безвизовому режиму, введенному Казахстаном для граждан США, и он ответил, что ничего не знает об этом, но он едет в Астану, встретится со своим другом Кайратом Абдрахмановым, министром иностранных дел Казахстана, и спросит у него: ведь это требует согласования в рамках ЕАЭС, там тоже есть свой безвизовый режим... Ответ МИД Казахстана не заставил себя ждать: Мы вправе сами решать, кому предоставлять безвизовый режим, исходя из наших интересов, и еще раз обращаем внимание, что ЕАЭС - чисто экономическая структура, в рамках которой не принимаются политические решения; мы настаивали на этом с самого начала создания ЕАЭС.

Я полагаю, что этот сюжет не говорит в пользу России и свидетельствует об этакой неизбывной имперской отрыжке, которая нет-нет, да и обнаружит себя в риторике, а то и в действиях российского руководства.

Похожие сюжеты возникали в реакциях подавляющего числа российских СМИ на январский этого года визит Назарбаева в США, который рассматривался чуть ли не как предательство российских интересов: мол, мы же с Казахстаном союзники, а он готов дружить с нашим геополитическим противником...

И здесь опять, наверное, не избежать необходимости называть вещи своими именами. Казахстан - независимое суверенное государство со своими приоритетами во внешней политике, на сегодня - непостоянный член Совета Безопасности ООН, который преследует собственные интересы в отношениях с главными акторами мировой политики. И он не готов жертвовать своими интересами в угоду великодержавным амбициям своего союзника по ОДКБ и ЕАЭС. Эти амбиции уже не раз за последние годы приводили к серьезным потерям для казахстанской экономики в результате введенных Западом санкций в отношении России и ответных российских санкций.

Другое дело, что благодаря разумным и прагматичным взаимным шагам Москвы и Астаны удавалось так или иначе минимизировать последствия все ухудшающихся отношений России с Западом.

И стоит также сказать о попытке «нового» Узбекистана показать себя самостоятельным и влиятельным региональным игроком, я имею в виду проведение в Ташкенте международной конференции высокого уровня по Афганистану.

Попытка создать широкий консенсус в поддержке усилий правительства в Кабуле, объявившего о готовности признать «Талибан» в качестве реальной политической силы в Афганистане и предложить Ташкент в качестве площадки для будущих мирных межафганских переговоров выглядит столь же отважной, сколь и рискованной. Талибы капризны, воинственны и непрогнозируемы, но с ними приходится считаться. Для Узбекистана мир в соседнем Афганистане - не абстрактная мировая проблема, а чуть ли не домашнее дело, как в середине девяностых гражданская война в соседнем Таджикистане. И тогда Ташкент, преследуя вполне прагматичные интересы, пришел к выводу, что без учета влияния таджикской оппозиции, воевавшей против правительства Рахмонова в Душанбе, мира не достичь.

Напомню, что тогда в Ташкент прибыл один из лидеров таджикской оппозиции Ходжи Акбар Тураджонзода, после чего внутритаджикский мирный процесс получил серьезный импульс, и в июне 1997 года в Москве было подписано Мирное соглашение, прекратившее кровопролитную гражданскую войну в Таджикистане.

Узбекистан имеет хороший, позитивный опыт миротворчества, который вполне применим и к решению задачи прекращения братоубийственного кровопролития в Афганистане. Как заметил министр иностранных дел Узбекистана Абдулазиз Камилов, обращаясь к журналистам на ташкентской конференции, для вас все происходящее в Афганистане - интерес, а для нас это - жизнь.

Полагаю, что к инициативе Узбекистана стоит относиться с большим уважением, в том числе, и России - ради нашего общего будущего. Сергей Лавров, приветствуя конференцию в Ташкенте, сказал, что «московский формат» афганского урегулирования является более «деловым», не вдаваясь в объяснения - почему. Не думаю, что такого рода позиция поможет реальному поиску мира региональными игроками в Центральной Азии, которым сегодня противоборствующие афганские стороны доверяют больше, чем внерегиональным акторам.

Полагаю в этой связи, что происходящее ныне в Центральной Азии заслуживает большего внимания и уважения, во всяком случае, со стороны России.

Аркадий Дубнов

30.03.2018

Источник: МИА «Фергана»