Уход с политической сцены Ислама Каримова в канун празднования 25-летия независимости Узбекистана – драматический знак. Он маркирует не только предстоящую смену поколений постсоветских политиков, но и важный рубеж в системной трансформации бывшей Средней Азии. Завершается инерционная фаза наших отношений с Центральной Азией, когда Москва имела практически монопольное доминирование в регионе.

На протяжении четверти века после распада СССР центрально-азиатские государства представлялись внешнему наблюдателю как некое тихое «политическое захолустье». Доминирующая на Западе концепция представляла ЦАР как набор из пяти «станов», одинаковых в своем азиатском убожестве. Российский взгляд видел в регионе свой исконный «задний двор», в котором без веления Москвы ничего не происходит. Масс-медиа рисовали страны ЦА бесперспективными, неразвитыми, нестабильными и тоталитарными.  И лишь немногие из компетентных исследователей рассматривали внутреннюю динамику развития центральноазиатских стран; говорили о формировании региональных политических режимов, самодостаточных, по крайней мере, в интимном деле воспроизводства власти.

Как ранее отмечалось в нашей совместной статье с известным казахстанским аналитиком Маратом Шибутовым, прошедшие десятилетия испытаний – гайдаровская разруха, необходимость самостоятельного госстроительства, межклановые и межэтнические столкновения, попытки «цветных революций», непоследовательность интеграционных проектов – сплотили политический класс ЦА по отношению к внешним силам. Основой к этому послужила национализация элит в каждой из стран в 90-е годы и их выстраданное стремление своими силами сохранить страну и ее суверенитет.

Есть все основания полагать, что политический класс Узбекистана также консолидировался и вполне готов к переходному посткаримовскому периоду. В стране уже прошла частичная реформа конституции:  были уточнены положения на случай прекращения исполнения президентом своих полномочий  и порядок проведения внеочередных выборов. Информированные аналитики полагают, что узбекская элита сегодня заинтересована в том, чтобы решать вопросы передачи власти кулуарно.

Сегодня гадать о фигуре потенциального преемника Каримова - занятие недостойное и неблагодарное. Поэтому лучше сосредоточить свои интеллектуальные усилия на трендах системной трансформации всего региона Центральной Азии (или как раньше его называли - Казахстана и Средней Азии) на ближайшую пятилетку.

Многие годы российское доминирование в ее «мягком подбрюшье», прошедшим через волны царской и советской модернизации, казалось чем-то незыблемым и вечным.  И действительно, не прилагая особых усилий, Москва была способна сохранять функции центра притяжения и арбитража в Центральной Азии на протяжении двух десятилетий после распада СССР.

Инерционный подход политики Москвы в ближнем зарубежье лучше всего характеризует возраст послов России в странах евразийской интеграции. В Казахстане и Таджикистане он составляет 68 лет, в Узбекистане - 67 лет, в Туркменистане - 65 лет. Правда, в Кыргызстане послу всего 55 лет, зато в союзной Беларуси – все 76.

Однако  в международной политики всецело полагаться исключительно на силу инерции – опасное заблуждение. Есть определенные механизмы для поддержания гегемонии, их надо регулярно смазывать и держать в исправном состоянии.

В работе автора «СНГ: Двадцать лет после развода», опубликованной в сборнике «de FUTURO, или ИСТОРИЯ БУДУЩЕГО», были определены три главные причины взаимной заинтересованности России и стран СНГ.

Первая – инфраструктурная общность. Хребтом ее являлась мощная структура общесоюзного ТЭК – т.н. «общность Трубы». По сути, она стала самым важным интеграционным механизмом на постсоветском пространстве. Вторая – «братство по оружию», военно-политическая общность советской системы ПВО и единых военных стандартов. Третья – языковая и культурная общность, достигнутая в СССР. Она проявлялась в ведущей роли русского языка, существующем единстве образовательных, культурных, ментальных и управленческих шаблонов.

В данной статье делался вывод – либо Россия будет способна предложить соседям интеграционный супер-проект по неоиндустриальной модернизации, а также ряд масштабных и дееспособных проектов в энергетике, транзите, оборонной и культурной сфере. Либо в течение трех-четырех  лет обновленная политическая элита стран СНГ, пока традиционно выглядящих внешне пророссийскими,  сделает свой цивилизационный выбор в пользу конкурирующих интеграционных проектов Евросоюза и Китая.  Вместе с этим придет завершение инерционного периода российского доминирования на постсоветском пространстве.

Если в этой оптике внимательно посмотреть на события, происходившие в Центральной Азии за последнее время, то нетрудно заметить, что значительной эрозии подверглись все три базовых «скрепы», соединявшие стратегически важный регион с Россией.

Первое – ТЭК и транзит. В газовой инфраструктуре Центральной Азии произошли радикальные перемены. До 2008 года Россия была основным покупателем туркменского природного газа. Туркмения поставляла в Россию около 50 млрд кубометров природного газа в год. В условиях падения спроса экспортного трубопроводного газа в Европе российский концерн сократил эти объемы до 10 млрд кубометров в год, в 2015 году - до 4 млрд кубометров, а с 2016 года "Газпром экспорт" официально уведомил "Туркменгаз" о досрочном прекращении в одностороннем порядке контракта купли-продажи газа.

Россия и ее газовый концерн также брали на себя обязательства инвестировать средства в строительство в Туркмении Прикаспийского газопровода и газопровода "Восток - Запад", однако этот проект, который должен был стать новой соединительной осью с Россией, так и остался на бумаге. Страны региона обратили свой взор на Китай, который оказался способен быстро построить новую магистраль Средняя Азия – Китай и обеспечить ее безопасность. Попутно выяснилось, что китайцы строят газовые трубопроводы кратно быстрее и дешевле.

Строительство магистрального газопровода "Центральная Азия-Китай", началось в июле 2008 года, первая его очередь была сдана в эксплуатацию в декабре 2009 года. В настоящий момент ее общая протяженность — около 7 тысяч километров, мощность трех веток — 55 миллиардов кубометров. Сейчас он проходит по территории трех государств СНГ — Туркмении, Узбекистана и Казахстана. Четвертая линия газопровода "Центральная Азия — Китай" общей протяженностью около 1 тысячи километров пройдет по территории уже всех стран ЦА, включая Таджикистан, что позволит увеличить его общие мощности до 85 млрд кубометров.

Отметим, что система магистралей не только бесперебойно доставляет газ в Китай, но и обеспечивает при этом топливом южные районы Казахстана. Такой продуманный подход заставляет кооперативно сотрудничать все страны региона друг с другом, разумеется, при активном арбитраже Пекине и его гарантиях безопасности. По сути, новая энергетическая связность ЦА порождает будущую энерго-политическую канву и формирует принципиально новую единую энергосистему региона,  так как ранее это сделал СССР.

Сегодня Китай в рамках стратегии «Экономический пояс Шелкового пути» активно модернизирует не только энергетику, но и транспортную инфраструктуру всего центрально-азиатского региона. Большие перемены уже произошли в Таджикистане. Проектируется новая железная дорогая Китай-Кыргызстан-Узбекистан.

С китайской помощью Узбекистан проводит быструю модернизацию и реконструкцию своей сети железных дорог. Так, в кратчайшие сроки был построен самый протяженный на территории бывшего СССР горный тоннель «Камчик» и открыта электрифицированная железная дорога Ангрен - Пап. Магистраль, общая длина которой составляет 123 км, в том числе тоннель — 19,1 км, связывает Андижанскую, Наманганскую и Ферганскую области Узбекистана, не проходя по территориям иных государств. Она позволяет перебрасывать в Ферганскую долину не только мирные грузы, но и войска, причем вне зависимости от сезона. Тем самым Узбекистан резко снизил основную угрозу своей безопасности — «дестабилизацию Ферганской долины, о которой так любят говорить наши диванные аналитики  — как минимум в два раза.

Вот еще один совсем свежий пример. 25 августа высокоскоростной состав Afrosiyob совершил первый рейс по маршруту «Ташкент-Бухара». Расстояние между Ташкентом и Бухарой в 600 км поезд преодолевает за 3 часа 20 минут, ранее время пути составляло 7−8 часов. Всего на реализацию проекта стоимостью порядка 400 млн долларов США потребовалось 16 месяцев. Сравнение сроков и затрат на аналогичный по расстоянию проект скоростного сообщения Москва - Санкт-Петербург  наглядно свидетельствует почему узбекская сторона предпочитает китайских партнеров, а не услуги РЖД.

Региональные аналитики считают, что Китай всего три-четыре года сможет завершить строительство сети новых авто и железных дорог в ЦА. Это будет второй после газопровода «Китай-Центральная Азия» обще региональный инфраструктурный проект с очевидным политическим наполнением. В итоге возникнет  новая инфраструктурная связность Центральной Азии, опирающаяся на прямые договоренности между странами при посредничестве Китая.

Второе – оборона. Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) была создана на основе Договора о коллективной безопасности, подписанного  еще в мае 1992 года. ОДКБ позволяет странам ЦА обмениваться разведывательной информацией и покупать вооружение у России по более низкой цене, что увеличивает стабильность и предсказуемость в регионе. Но собственно военно-политическая ценность ОБКБ сегодня невелика.  Это организация сильно забюрократизирована, и в регионе ее уже открыто называют «бумажный тигр». По этой причине Узбекистан разочаровался в Организации и вышел из нее.

Попытки реформировать ОДКБ или создать более оперативную структуру на ее базе путем формирования Коллективных сил оперативного реагирования (КСОР) особого успеха не имели. Еще 14 июня 2009 года в Москве президенты Армении, Казахстана, Киргизии, России и Таджикистана подписали соглашение о создании КСОР, которые были призваны стать главным инструментом по обеспечению коллективной безопасности и поддержанию мира на постсоветском пространстве. Прежде всего, на самых горячих направлениях — кавказском и центральноазиатском. Но это дитя изначально оказалось мертворожденным.

Надежды на то, что миротворческие функции в регионе возьмет на себя Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) пока также невелики. В военном плане ШОС явно уступает НАТО, да и вся военная составляющая организации заключена в Региональном антитеррористическом центре и совместных антитеррористических учениях, что явно недостаточно для нужд стратегически важного региона ЦА. В этой ситуации обращает на себя внимание крайне важное событие - в начале августа Китай, Таджикистан, Пакистан и Афганистан заявили о создании антитеррористической коалиции для усиления борьбы с терроризмом и стабильности в регионе.

Внешне это выглядит как парадокс: три мусульманские страны региона создают военный альянс с Китаем в то время, как Афганистан и Пакистан давно находятся под американским, а Таджикистан – под российским влиянием, продлив срок пребывания 201-й РВБ на своей территории.  Можно смело говорить о том, что Пекин решил взять на себя ключевую роль в обеспечении безопасности в регионе Большой Центральной Азии. Стратегической целью Китая станет обеспечение безопасности вдоль Великого Шелкового пути и обеспечение своих экономических интересов в тех странах, через которые проходит этот путь.

Третье – культура. За два с лишним десятилетия, минувших со времени распада СССР, языковая ситуация в Средней Азии заметно изменилась. Приведем статистические данные о числе граждан страны, активно владеющих русским языком, то есть способных читать, писать и объясняться. В Казахстане таких насчитывалось 72% населения, в Кыргызстане – 36%, в Узбекистане – 14%, а в Таджикистане и Туркмении – всего 12%. При этом 16% жителей Казахстана, 50% – Кыргызстана, 59% – Узбекистана, 67% – Таджикистана и 82% – Туркмении вообще не владеют русским языком. Не секрет, что новая волна мигрантов из Средней Азии владеет русским языком уже на уровне «пиджин-рашен».

Дело в том, что мы подходим к рубежной дате, когда больше половины населения Центральной Азии составят родившиеся после 1991 года. Можно уверенно сказать, что постсоветское суверенное развитие стран региона сегодня преобладает над всеми остатками прошлого. И в ближайшие двадцать лет этот разрыв только увеличится.  Уже сегодня русскоязычное пространство после распада СССР в Узбекистане, Таджикистане и Туркмении сократилось в 2-3 раза. В обозримой перспективе русскоязычное культурно-языковое пространство в среднеазиатских республиках, за исключением Казахстана, может вообще исчезнуть.

Как видим, Пекин в целом отвоевывает у России Центральную Азию, и здесь Узбекистан является наиболее показательным примером этого тренда. Общий объем инвестиций Китая в Узбекистане достиг 7,6 млрд. долларов США, а количество китайских компаний, которые там работают, превысило 600. Китай стал крупнейшим источником прямых иностранных инвестиций в узбекскую экономику, в июне 2016 года Пекин и Ташкент повысили статус двусторонних отношений до уровня «всестороннего стратегического партнерства».

По подсчетам узбекской стороны товарооборот с Китаем составил в 2015 году более 5 млрд. долларов США, увеличившись на 6,2%. По китайским данным, он несколько ниже и составил 3,5 миллиарда долларов США. Сегодня Китай стал первым по величине торговым партнером Узбекистана. В это же время, товарооборот Узбекистана и России за 9 месяцев 2015 года сократился на 29,2% – до 2,14 млрд. долларов.

Китайские предприятия сегодня работают во многих отраслях производства ЦАР. Это, прежде всего, активные вложения в разведку нефти, газа и трубопроводный транспорт. Как говорилось выше, идет строительство новой транспортной инфраструктуры, телекоммуникации, модернизируется текстильная промышленность, водное хозяйство, а также вводятся в оборот новые источники энергии. Приведу показательный пример. Согласно статистике, в 2015 году товарооборот между Китаем и Узбекистаном вырос несмотря на общую тенденцию к спаду в международной торговле. Это означает, что китайцы активно осваивают новые экономические и политические ниши.

Именно в таком стратегическом контексте надо рассматривать все сценарии гипотетического транзита власти в Узбекистане. Он, скорее всего, будет идти через коллективные неформальные органы и элитную систему сдержек и противовесов. При этом ни в одной стране региона нет заведомой персонализации преемников и нет заранее объявленных «наследников и принцев». Зато есть не очень заметная извне, но постоянная работа по выстраиванию юридических и политических инструментов по формированию устойчивого механизма передачи власти в элитах.

Подобные институциональные трансформации в странах ЦАР сегодня представляются как лучшем способ по обеспечению политического транзита. Не следует также забывать и про внутреннюю устойчивость авторитарных режимов. Надо отметить, что даже суперавторитарная Туркмения после внезапной смерти Ниязова не впала в хаос и клановую междоусобицу.

Нет сомнений, что узбекская элита умеет договариваться не хуже туркменской, и она заинтересована в том, чтобы решать вопросы кулуарно, без каких-либо внешних сил, будь то Россия, Китай или США. Москва сейчас должна занять сдержанную, выжидательную позицию, не пытаясь повлиять на выбор преемника, но при этом нам следует продолжать озвучивать все выгоды политической и экономической интеграции Узбекистана с Россией.

Консенсус-прогноз возможного переходного периода для Узбекистана содержит два базовых варианта: инерционный сценарий и сценарий с обострением. В первом случае произойдет быстрый внутренний торг и солидарная договоренность узбекских элит о новом президенте. Затем пойдет быстрая последующая китаизация страны и  в итоге - формирование прокитайского пояса в ЦА из Туркмении, Узбекистана и Таджикистана. Возможное усиление китайского влияния в ЦА еще не самый худший вариант для Москвы - по сравнению с хаосом в регионе и прозападным вектором развития Узбекистана.

Сценарий с обострением включает в себя возможные попытки испытать новый узбекский режим на прочность. Например, со стороны исламских радикалов, в т.ч. при внешней поддержке. На это незамедлительно последует самый жесткий ответ со стороны Ташкента, имеющего боеспособную армию и силы безопасности. Немаловажно, что все значимые соседи Узбекистана - Россия, Китай и Казахстан предельно сдержанно относятся к происходящим событиям. Они заинтересованы в стабильности страны и могут оказать необходимую помощь, например, в рамках ШОС.

Некоторые эксперты даже говорят о  необходимости коллективных гарантий извне для переходных режимов в ЦАР – с целью минимизации внутренних и региональных политических рисков. Так, при сильном обострении возможны дополнительные силовые гарантии России и Китая для стабильности Узбекистана, но исключительно по прямой просьбе его руководства. Данный сценарий может привести к усилению роли военных инструментов ШОС или к прямому китайскому военному присутствию в регионе.  Это потребует дополнительного укрепления южных границ Казахстана как внешней границы Евразийского союза и введения биометрического контроля над миграцией из региона Средней Азии.

Кризисная ситуация в Узбекистане  обнажила два основных пробела в российской политике к странам ближнего зарубежья. Российское присутствие в странах СНГ до сей поры осуществляется по одной проверенной схеме – это хорошие отношения с первым лицом государства и формальная деятельность посольства. Работы с местным политическим классом не ведется, дабы не раздражать первое лицо. Зато в трудные дни перемен такой подход может привести к недостатку информации и потере рычагов влияния, как это уже было на Украине.

Вторая проблема, которую ранее также поднимали на страницах АПН, низкое качество экспертизы по Центральной Азии. Нехватка достоверной информации и компетентных комментариев приводит к тому, что российские масс-медиа охотно тиражируют самые вздорные мнения и самые дикие слухи. Это, безусловно, негативно может сказаться на будущем российско-узбекских отношений, да и в целом роняет авторитет Москвы в глазах центрально-азиатских политических элит. Хуже всего, что наши европейские, американские и китайские партнеры видят, что Россия утрачивает не только свое влияние в ЦА, но саму возможность понимать происходящее. И начинают действовать куда энергичней в некогда «заднем дворе» бывшей Российской империи.

Выражаю искреннюю благодарность моим коллегам – Сергею Бирюкову, Леониду Гусеву и Марату Шибутову за плодотворные обсуждения при написании данной статьи.

Юрий Солозобов, директор по международным программам Института национальной стратегии.

01.09.2016

Источник: apn.ru

Узбекистан останется центром силы в Центральной Азии. Ислам Каримов создал систему, которую непросто изменить

По Конституции Узбекистана, глава сената Нигматилла Юлдашев будет временно исполнять обязанности президента. В соответствии со статьей 96 Основного закона в течение трех месяцев должны состояться президентские выборы. Эксперты считают, что социально-политическая стабильность в Узбекистане сохранится по крайней мере в ближайшее время. Хотя попытки раскачать ситуацию могут быть предприняты и демократами, и исламистами. Это может вызвать хаос во всем регионе, затронув Россию.

«Политическая команда, которая будет дальше руководить республикой, привержена тем же принципам и ценностям, что и во время президентства Ислама Каримова. 

При этом нужно учитывать, что с уходом первого президента Узбекистана меняется политическая система: на протяжении почти 10 лет происходили реформы законодательства, в том числе конституционного, и все это вступает в силу сейчас», – сказал «НГ» эксперт по Среднему Востоку и Центральной Азии, доктор исторических наук Александр Князев.

Узбекистан переходит от президентской модели к парламентской форме государственного управления: усиливаются полномочия парламента и заметно сокращаются полномочия президента. Но с сохранением элементов авторитаризма. «Управление приобретает в большей мере коллективный характер, условный триумвират – это площадка нахождения консенсусов при принятии решений. Важно и еще одно обстоятельство: за 25 лет в Узбекистане в наибольшей степени, нежели в любой другой стране региона, сформировалась общенациональная элита», – считает Князев. По мнению эксперта, при транзите власти практически изначально исключены внутриэлитные конфликты по клановым и региональным принципам. Это не означает отсутствия конфликтности вообще, трансформация регионально-клановых отношений находится в процессе завершения. Но внутриэлитная конкуренция в Узбекистане принципиально отличается, к примеру, от казахстанской. Прежде всего отсутствием финансово-олигархических групп, действующих в какой-либо степени автономно от государства, точнее – от определенных позиций в государстве.

Круг узбекского «олигархата» весьма узок – президент, премьер-министр,  вице-премьеры и министры, руководители парламента, хокимы областей, круг людей, обладающих наряду с использованием должностей возможностями финансово-экономического характера. «Конкуренция происходит или будет происходить не за монопольное обладание контролем над всеми финансовыми потоками и рентами, а за перераспределение должностей и соответствующих им рент и финансовых потоков. Но все это – внутри действующего института государства, в устойчивости которого никто из действующих лиц не сомневается», – говорит эксперт.

Следуя этому принципу, будет происходить и выбор кандидатов на предстоящих президентских выборах. Кто станет главой государства, можно только гадать. Большинство экспертов называют имя нынешнего премьера Шавката Мизиева на том основании, что именно он возглавил комиссию по организации похорон Ислама Каримова. Есть и другие кандидаты, которые, несомненно, будут бороться за главный пост страны. Но, как считает Александр Князев, все они будут следовать выстроенному курсу, базирующемуся на нескольких принципах: прагматичном следовании интересам Узбекистана, приоритете двусторонних отношений над многосторонними, неучастии в таких многосторонних форматах, как Евразийский экономический союз или ОДКБ, равноудаленном дистанцировании от внешних центров силы – США, России, Китая и ЕС. Тот, кто нарушит базовые правила, сделает ставку на внутренний хаос или опору на одну из внешних сил, будет подвергнут обструкции.

В отличие от соседних стран в Узбекистане зачищено и то пространство, где могли бы работать инструменты внешней силы – soft power. Деятельность западных НПО минимальна и жестко контролируется, в стране нет скандально известных турецких образовательных учреждений. Что касается группировок религиозно-радикального характера, то их активность может проявиться в переходный период, в попытках протестировать устойчивость государства после ухода Ислама Каримова. Но это, как считает эксперт, могут быть только локальные эпизоды, по подавлению и нейтрализации которых в Узбекистане имеется весьма успешный опыт.

«Я думаю, что с точки зрения интересов безопасности России принципиально ничего не меняется. В отношениях с внешними партнерами все остается по-прежнему, нет оснований предполагать какие-то изменения, а значит, все каналы взаимодействия в этой сфере между Россией и Узбекистаном продолжат работать. Попытки «демократизации» извне вряд ли будут иметь успех, скорее всего они ограничатся активностью информационного характера через эмигрантские круги на Западе. Но это очень слабый ресурс – Радио «Озодлик» («Свобода») уже отметило «необходимость перемен» в интервью с Салаем Мадаминовым, бывшим (1992 год) соперником Ислама Каримова на президентских выборах, живущим в Чехии», – считает Князев. По его мнению, проблема в том, что в самом Узбекистане ни он, ни другие оппозиционные политики уже практически никому не известны. Ресурс поддержки инспирируемой Западом «демократизации» в лучшем (для Запада) случае может ограничиться чрезвычайно узким кругом интеллигентов-единомышленников Салая Мадаминова и ему подобных из той эпохи. Общество же в целом живет другими ценностями, среди которых стабильность и уверенность в завтрашнем дне занимают первые места.   

Виктория Панфилова

05.09.2016

Источник: НГ

Центральная Азия: конец эпохи? "Управление хаосом" как главный экспортный товар США

Информационные агентства сообщают о возможной смерти Ислама Каримова в результате перенесенного 27 августа инсульта. Официального подтверждения по этому поводу пока нет, более того - неоднократно поступали опровержения, согласно которым президент Узбекистана находится в реанимации, а его состояние оценивается как "стабильное". Судя по совокупности поступающих сообщений, так или иначе, в Ташкенте происходит первая с 1989 года смена политического лидера, и процесс этот вряд ли окажется безболезненным и для Узбекистана, и для всего Центрально-Азиатского региона.

Впрочем, сначала о хронологии событий. Вечером 26 августа Ислам Абдуганиевич присутствовал на торжественном приеме и банкете в честь олимпийской сборной Узбекистана, завоевавшей в Рио-де-Жанейро 4 золотые, 2 серебряные и 7 бронзовых медалей (21-е место в неофициальном командном зачете, за Канадой, но перед Казахстаном, что важно в среднеазиатском контексте), а наутро произошло кровоизлияние в мозг (геморрагический, а не ишемический инсульт). Каримов был срочно госпитализирован, первой о случившемся сообщила в "Инстаграме" его младшая дочь, посол Узбекистана при ЮНЕСКО Лола Каримова-Тилляева: "Во избежание кривотолков здесь на своей странице я хочу рассказать вам о печальных событиях, которые произошли в нашей семье с моим отцом в минувшие выходные. По причине мозгового кровоизлияния, которое случилось в субботу утром, он госпитализирован и находится в реанимационном отделении. Состояние его оценивается как стабильное. На данный момент еще рано делать какие-либо прогнозы относительно его будущего состояния. Я обращаюсь к людям с большой просьбой обойтись без спекуляций и уважать право семьи на "прайвеси" (личное пространство)". Точный диагноз заболевания и упоминание "прайвеси" говорят о многом. Первое - о том, что Лола находится не только "в курсе событий", но также имеет право на публичное их комментирование. Второе - о том, что она позиционирует себя как сторонницу "общечеловеческих" западных и даже собственно‑американских ценностей.

При этом старшая дочь президента, Гульнара Каримова, как известно, с февраля 2014 года (в результате блестяще проведенной американскими спецслужбами многоходовой операции) находится под домашним арестом, отец напрямую с ней не контактировал, поэтому ждать какой-либо существенной информации от этого источника не приходится. Каримову 78 лет, в этом возрасте инсульты-инфаркты и прочие неприятности могут случаться и без постороннего вмешательства, однако нельзя не отметить целый ряд моментов, которые заставляют внимательнее присмотреться к ситуации с точки зрения присутствия "американской помощи".

То, что для "вашингтонского обкома" Центрально-азиатский регион находится в зоне особого внимания, секрета не составляет. Причин тому несколько.

Причина первая, геополитическая. Постсоветские республики Средней Азии граничат или находятся в непосредственной близости с основными оппонентами США: Россией, Китаем, Индией и Ираном, поэтому принципиально пригодны в качестве инструмента разнообразного давления на них: от экономического до террористического. И точно так же влияние в этом населенном в основном мусульманами-суннитами регионе можно будет обменивать на влияние в других регионах мира (например, в Саудовской Аравии, мечтающей о создании "всемирного халифата" под своим руководством, и одновременно - ключевого элемента, который обеспечивает работу "империи доллара".

Причина вторая, финансово-логистическая. В 2002 году США вторглись в Афганистан, установив свой контроль за производством и трафиком опиатов. К этому "пирогу с маком" оказались допущены, в первую очередь, армия и спецслужбы, которые не только ведут жесткую конкуренцию между собой за доли рынка, но и заинтересованы в максимизации прибыли проекта, для чего требуется сокращение затрат на трафик. После того, как Турция из-за попытки военного переворота грозит заблокировать и частично блокирует работу авиабазы Инджирлик, необходимость новой "перевалочной площадки" для "героина и компании" у "джи-ай" с прочими "тихими американцами" становится просто вопиющей. Туркмения для них, по ряду причин, с этой точки зрения закрыта, Казахстан - тоже, Таджикистан все больше ориентируется на Китай, а заново "валить" киргизское руководство с целью возобновить аренду авиабазы Манас тоже вряд ли удастся.

Узбекистан же, с этой точки зрения, является просто "шоколадной конфеткой" для Америки. Прежде всего - по той причине, что Ислам Каримов все годы независимости насколько мог дистанцировался и от России, и от Китая. Отношения с США и "коллективным Западом" за эти годы переживали периоды взлетов и падений (низшей точки они достигли после подавления беспорядков в Ферганской долине (Андижан) в мае 2005 года), что сопровождалось "зеркальными" изменениями на российском и китайском направлениях. В частности, в 1999-2005 годах Узбекистан являлся одним из государств-членов антироссийского, по своей сути, блока ГУАМ, который в то время именовался ГУУАМ (Грузия-Украина-Узбекистан-Азербайджан-Молдавия) и вышел из него только после упомянутого выше бунта "акрамитов" в Андижане.

В региональной политике Узбекистан Ислама Каримова находился в состоянии "холодного мира" с Казахстаном Нурсултана Назарбаева, весьма активно конфликтовал с Таджикистаном, создавал собственную "сферу влияния" в Киргизии и держал максимальный нейтралитет в отношениях с Туркменией.

Внутри страны Каримов проводил достаточно жесткую политику, аналогичную политике "южноазиатских тигров" 80-х годов. В результате ВВП Узбекистана, после провала в первой половине 90-х годов, начиная с 1996 года устойчиво растет, достигнув 68,19 млрд. долл. по обменному курсу и 183,93 млрд. долл. по паритету покупательной способности (данные МВФ) - рост более чем в 4,5 раза по сравнению с 1991 годом. При этом население республики выросло с 19,8 до 31,6 млн. человек, более чем в 1,5 раза - это самый высокий абсолютный и относительный прирост на "постсоветском" пространстве. Однако реальный жизненный уровень среднего жителя Узбекистана вырос далеко не в три раза - львиная доля плодов экономического роста досталась местным "элитам", прежде всего - столичным, что, разумеется, привело к высокому уровню внутривластных и межрегиональных противоречий. Которые, несмотря на "железную руку" Ислама Каримова, не раз и не два прорывались на поверхность национальной политики.

Теперь же, когда этой "железной руки" не стало, объективно существующие предпосылки для глубокого мощного социального конфликта будут многократно усилены субъективными: схваткой за высшую власть со стороны различных группировок узбекистанской "элиты". Само собой, что каждая из них нуждается во внешней поддержке, а потому неминуемо будет ориентироваться на иностранные "центры силы", главные из которых - это, разумеется, Россия, Китай и США. Именно в таком порядке, по мере убывания влиятельности.

Американцам закрепиться в Центрально-Азиатском регионе, по большому счету, не удалось. Более того, они потеряли большую часть своего, бывшего в 90-е годы весьма значительным, влияния. Исключение здесь - Афганистан, но это исключение только подтверждает в целом удручающую для "дяди Сэма" картину. Просто Афганистан "без героина" и Афганистан - крупнейший производитель наркотиков опийной группы и заодно "синтетиков", - это две абсолютно разные экономики, причем первая раз в двадцать меньше второй. Но открыто "крышевать" подобного рода криминал с заоблачными нормами прибыли и обеспечивать наркотрафик в современном мире попросту нельзя, поэтому официально США там вот уже 14 лет "борются против террористов" - с понятным и немного предсказуемым результатом: Афганистан стал мировым монополистом в производстве опиатов и резко расширил свою долю в "синтетиках". Количество специализированных химических лабораторий в этой стране по сравнению с 2002 годом увеличилось более чем в 400 раз, и это - главный итог "борьбы против терроризма" по-американски.

Может ли такая "лафа" длиться непрерывно и бесконечно? Как говорил боец Сухов в фильме "Белое солнце пустыни" - "это вряд ли". Подобного рода "бизнес", да еще у собственных границ, все вменяемые государства рано или поздно захотят как минимум прекратить, а как максимум - контролировать самостоятельно. Поэтому в интересах США - причем даже трижды или четырежды - устроить вокруг Афганистана очередную зону хаоса и нестабильности, обитателям которой будет не до маковых плантаций (ну, разве что в качестве потребителей "товара").

Создавая пресловутую группу "С5+1" в составе США и пяти центральноазиатских республик, американцы обещали своим контрагентам из Астаны, Ташкента, Бишкека, Душанбе и Ашхабада "инвестиции в развитие гражданского общества" плюс всю ту же "борьбу против терроризма".

От предложения мудрые и тонкие восточные правители не отказались, рассчитывая получить в лице США дополнительный козырь для игры с Пекином и Москвой.

Но, как показывает ситуация сначала с Эрдоганом в Турции, а теперь - с Каримовым в Узбекистане, это не они разыгрывают американскую карту, а Вашингтон пытается устроить им снос. Недавние волнения вокруг "продажи земли иностранцам" и теракты в Казахстане - как раз из той же серии. И то, что не удалось американцам в Стамбуле и Анкаре, может удасться в Ташкенте.

Еще раз - инсульт Каримова (геморрагический, подчеркнем, инсульт) случился буквально через несколько часов после приема в честь узбекских олимпийцев: это время действия некоторых новейших композитных ядов, превращающих стенку сосудов в "решето". Инсульт, судя по всему, был обширным и трудно поддающимся лечению (или же лечение оказалось неадекватным), поэтому, несмотря на быструю госпитализацию, улучшения состояния президента Узбекистана не произошло. 4 августа состоялась встреча министров иностранных дел "группы С5 +1" в Вашингтоне, где госсекретарь Джон Керри и его узбекский коллега Абдулазиз Камилов, с 2003 по 2010 годы бывший послом Узбекистана в США (а "по совместительству" - в Канаде и в Бразилии), имели достаточно продолжительную личную встречу, в ходе которой вполне могли согласовать весь спектр "вопросов, представляющих взаимный интерес". После чего американские "джеймсы бонды", столь эффективно проявившие себя в "деле Гульнары Каримовой", не исключено, и получили приказ задействовать свою агентуру в ближайшем окружении президента Узбекистана (принципиальное наличие таковой никаких сомнений не вызывает - дискутировать можно только относительно ее "разветвленности" и реального влияния).

Подчеркнем: нет никаких оснований утверждать или даже подозревать какую-либо прямую или даже косвенную причастность Абдулазиза Камилова и Лолы Каримовой-Тилляевой к покушению на жизнь президента Узбекистана. Более того, нет никаких оснований утверждать, будто такое покушение и заговор против Ислама Каримова действительно имели место. Но ситуация в Ташкенте начинает развивается по такому сценарию, который безусловно и чрезвычайно выгоден Вашингтону, а поэтому вероятность "американской помощи" можно исключить только после тщательного расследования, которое, скорее всего, проводиться не будет.

Прежде всего - потому, что в этом почти гарантированно (варианты есть, но они маловероятны) не будет заинтересован следующий политический лидер Узбекистана, кто бы им ни оказался. Во-вторых, возможность мирного трансфера власти в Ташкенте практически исключена: согласно конституции Узбекистана, в случае невозможности исполнения избранным президентом республики своих полномочий их осуществляет председатель сената (верхней палаты) Мажлиса, которым в настоящее время является экс-министр юстиции Нигматилла Юлдашев - политик, формальные и реальные возможности которого значительно уступают как возможностям премьер-министра Шавката Мирзияева, так и возможностям вице-премьера Рустама Азимова, не говоря уже про главу Совета национальной безопасности Рустама Иноятова, сыгравшего ключевую роль в "политическом убийстве" Гульнары Каримовой, которое на фоне украинского "евромайдана" прошло практически незамеченным за пределами Узбекистана.

Эта история, которой исполнилось уже два с половиной года, нагляднее всего свидетельствует о том, что политический баланс в этой ключевой центральноазиатской республике с уходом из власти Ислама Каримова окажется нарушен, а переформатировать его быстро и без подключения силовых ресурсов различным группировкам узбекской "элиты"вряд ли удастся - вернее, им просто не дадут это сделать путем разного рода провокаций. Тем более что в соседнем Афганистане американцы не просто активно сотрудничают с узбекскими кланами - они всячески способствуют пропаганде среди них идеологии "Исламского государства" и даже начали переброску в "узбекские" районы сотен и тысяч боевиков с Ближнего Востока. "Экспорт хаоса" был и остается самым выгодным экспортным товаром США, и в его продвижении на мировых рынках равных американцам до сих пор не было и нет. "Только бизнес, ничего личного".

В связи с этим возникает естественный и вполне закономерный вопрос: что и когда следует предпринять России для того, чтобы в Средней Азии не возник новый антироссийский фронт - такой же, какой сейчас существует на Украине и совсем недавно существовал (и до сих пор продолжает тлеть) на российском Северном Кавказе? Понятно, что и здесь Кремль вряд ли отступит от испытанной тактики выжидания и проявления активности со стороны бросающих ему вызов сил, рассчитывая "докрутить" их действия до полного "иппона" в свою пользу. Но однообразие тактики рано или поздно может быть обращено даже против самого продвинутого мастера восточных единоборств. Тем более что в дальнейшем укреплении своих позиций в регионе кровно заинтересован Китай, который в любом случае не упустит возможность показать центрально-азиатским столицам, "кто в доме хозяин". Поэтому, даже если кризисная ситуация в Узбекистане начнет развиваться самыми стремительными темпами, то есть до начала саммита глав государств "Большой двадцатки" в Ханчжоу, намеченного на 4-5 сентября, у Владимира Путина и Си Цзиньпина есть возможность экстренно согласовать свои позиции по данному вопросу без каких-либо односторонних действий - например, в формате Шанхайской организации сотрудничества или других международных структур. Не забывая о том, что узбекский и в целом центральноазиатский фактор американцы, помимо прочего, намерены использовать и для раскола российско-китайского стратегического союза, чего, разу­меется, ни в коем случае допускать нельзя.

Само собой, в случае возникновения каких-либо массовых конфликтов в Узбекистане, к урегулированию ситуации должны быть привлечены и все остальные государства региона: Казахстан, Киргизия, Таджикистан и Туркмения. Не следует также исключать участия Афганистана. При этом США при поддержке своих союзников, скорее всего, будут пытаться вывести проблему на более широкий международный уровень, вплоть до ООН, - с тем, чтобы получить легитимную возможность своего военно-политического присутствия в Узбекистане. Такими же, скорее всего, окажутся и требования некоторых узбекских внутриполитических сил, сориентированных на Вашингтон.

В любом случае, "постсоветская" политическая эпоха в центральноазиатском регионе подходит к своему завершению, уход из политики Ислама Каримова - только первый шаг за ее порогом, контуры новой реальности выглядят хотя и неопределенными, но достаточно угрожающими для России, поэтому нашей стране придется сделать все возможное и даже невозможное для того, чтобы не допустить катастрофического развития событий.

Александр Нагорный, Николай Коньков

31.08.2016

Источник: zavtra.ru

Tweet