15 августа 2016 года в журнале «Огонек» за авторством академика РАН Алексея Арбатова была опубликована статья «Осторожно, грабли!» (см. ниже). Арбатов, всю свою сознательную жизнь занимавшийся проблемами безопасности и разоружения сначала в эпоху Советского Союза, а потом и России, более чем откровенно поставил вопрос о современной военно-политической ориентации Российской Федерации. Конкретно под «граблями» Арбатов понимает возвращение России «на проторенную дорогу особого исторического пути».
В текущей ситуации Арбатова крайне беспокоит: «То, что раньше было в центре всеобщего внимания, например вопросы сокращения и нераспространения ядерного оружия, предотвращения военных конфликтов и ядерной войны, — все это отошло на задний план». Как часто это свойственно представителям старшего поколения, наш потомственный академик и сын академика Алексей Георгиевич Арбатов списывает проблему на «молодежь» — представителей, по его словам, «непуганного поколения». «Видимо, сказывается, — пишет он, — то объективное обстоятельство, что после холодной войны пришло уже второе поколение политиков, чиновников и военных. Те, кто сейчас у власти, не ведают, что значит ежедневно считать боеголовки и отходить ко сну с мыслью, что завтра может и не настать».
Академик полагает, что вся система контроля за вооружениями, созданная в советский период вместе с США, сейчас может «посыпаться» — сначала американцы при новой президентской администрации могут выйти из договора о РСМД, потом, предположительно, будет отменен договор о СНВ, а потом и договор о запрете испытания ядерного оружия. Правда, выстраивая столь пессимистический (но неочевидный, как раз из-за позиции американцев) сценарий, Арбатов почему-то при этом забывает упомянуть выход США из договора по ПРО в 2002 году. Ведь именно это событие, на самом деле, знаменовало поворот в политике контроля за стратегическими вооружениями. Запущенная США концепция глобальной противоракетной обороны подрывает саму основу доктрины взаимного гарантированного уничтожения, что и провоцирует создание новых стратегических вооружений.
Не упомянув злосчастное американское ПРО, Арбатов, разумеется, и не указывает на то обстоятельство, что несмотря на это одностороннее решение США, Россия в 2010 году пошла на встречу Вашингтону и в режиме провозглашенной «перезагрузки» заключила с США очередной невыгодный для нее договор об ограничении наступательных стратегических вооружений — СНВ-3. Подобная «забывчивость» очевидно подчеркивает порочную методу академика — валить все на Москву и на некое «непуганное поколение». На деле же причина кроется не в забывших о проблемах глобальной безопасности представителях «непуганного поколения», под одним из которых академик очевидно подразумевает самого президента Владимира Путина (кстати, по возрасту почти ровесника Арбатова), а ту простую и известную исстари всем дипломатам и стратегам в мире истину, что международные договора выполняются до тех пор, пока это выгодно. Договоры России с США о контроле над вооружениями стали «сыпаться» вслед за Ялтинским порядком, ролью и местом ООН в мире. Причина здесь очевидна — это не менталитет «непуганного поколения», а изменение баланса сил в мире в пользу США после уничтожения СССР.
В своей статье Арбатов, в частности, пишет: «разваливается вся система контроля над ядерным оружием — неотъемлемая часть механизма предотвращения ядерной войны, которая построена за предыдущие полвека неустанным трудом государственных руководителей, дипломатов, военных, ученых и общественных деятелей», забывая, разумеется, назвать имена Горбачева, Шеварднадзе, Яковлева и Ельцина, которые на деле и разрушили систему «неустанного труда» предшествующих поколений советских политиков и военных. Сейчас просто в проблеме безопасности и многих других проблемах пришло время платить всем россиянам по счетам за деятельность именно этих политиков.
Отметая очевидный факт, Арбатов продолжает непрямо и завуалировано обвинять президента Путина в подрыве системы международной безопасности: «Они пришли к власти в обстановке полной расслабленности отношений России и Запада, принимали это как должное и концентрировались на обидах и взаимных претензиях текущей ситуации. А когда она вновь обострилась в 2013—2014 годах, они стали легко рассуждать на тему применения ядерного оружия, забывая о последствиях». По Арбатову излишне поверхностно получается: представители российской власти «обиделись» на Запад, а надо было просто терпеть. Рецепт от Арбатова прост: следует и «испугаться», и «не обижаться».
В результате поворота 2012 года, полагает Арбатов, США превратились из «партнеров» в «противника» России. Действительно ли наш российский академик, столь долгий срок занимавшийся проблемами стратегической безопасности, настолько искренне верит в искренность американского дружественного «партнерства» для России после 1992 года? Ведь простой рациональный подход должен говорить любому специалисту по стратегической безопасности то, что в Вашингтоне всегда полагали, полагают и будут полагать: до тех пор, пока Россия обладает стратегическим военным потенциалом, способным уничтожить США, она представляет реальную угрозу для Соединенных Штатов. И проблему эту необходимо решать — так должен мыслить любой здравомыслящий стратег в Вашингтоне. Поэтому в качестве «вероятного противника» Россию завуалировано или открыто всегда будут числить в Пентагоне. А академик Арбатов делает вид, что не понимает этого простого подхода. С другой стороны, Россия всегда будет оставаться противником США и потому, что именно она — незападная цивилизационно страна в ХХ веке продемонстрировала возможность противостояния Западу, не только в области глобальной идеологии прогресса, но и в технологической сфере. Этого России никогда не простят на Западе. Карфаген должен быть разрушен, а Арбатов делает вид, что он не живет в этом самом Карфагене, когда утверждает: «На Западе долго не хотели верить в то, что Россию придется зачислить в недруги». Разве можно поверить в подобную наивность? Академик делает вид, что верит в искренность американского партнерства для России.
Поэтому в ответе на вопрос «кто виноват» в нынешней конфронтации России с Западом Арбатов дает однозначный ответ: виновата Москва. «Объективности ради приходится признать, что курс на противостояние России и Запада начали не Штаты и уж тем более не Евросоюз. Его инициировала Москва в 2011- 2012 годах, но не ради конфронтации как таковой, а потому что решила больше не мириться со сложившейся моделью взаимодействия с Западом, который не считался с позициями России и не строил с ней равноправные отношения. Ко всему Кремль обвинил Запад в инспирировании «цветной революции», — пишет Арбатов в своей статье в августе 2016 года после факта геополитической потери Украины в 2014 году.
Претензии Арбатова к его главному российскому оппоненту во власти сводятся к проблеме идентичности и институализации самой власти: «На протяжении двух первых сроков президент Путин, несмотря на имевшиеся претензии к Западу, проводил идею, что Россия — европейская страна и ей свойственны европейские ценности и нормы. Теперь такого не услышать… Суть не в географии, а в модели управления страной». Но что же здесь поделать, если в понимании самих европейцев Россия — это не Европа, а русские — не европейцы. И что такое, в конечном итоге, эти пресловутые «европейские нормы и ценности», на практике прикрывающие планетарный грабеж и внешнюю агрессию, если само российское общество в своей массе их не приемлет не только на словах, но и на деле?
С ХIХ века до Арбатова многие прекраснодушные российские «либеральные» академики и профессора размышляли на тему, как было бы хорошо завести в России парламент вкупе с европейским комфортом, и «как бы хорошо было, если бы вдруг от дома провести подземный ход или чрез пруд выстроить каменный мост, на котором бы были по обеим сторонам лавки, и чтобы в них сидели купцы и продавали разные мелкие товары, нужные для крестьян». После 1990-х годов Арбатов, увы, по-прежнему верит в парламентаризм и бизнес, но не видит в упор криминалитет, выросший на развалинах СССР из преступной приватизации. Руководство Российской Федерации могло сколько угодно утверждать об «европейскости» страны при том условии, что после 1991 года Россия вкупе со всем постсоветским пространством по своим цивилизационным параметрам не приближалась к Европе, а как раз удалялась от нее в Третий мир.
Характерно, что в отношении Турции Арбатов в своей статье в другом месте утверждает, что «непуганные» «почему-то упускают из виду, что Турция — не Запад, не член Евросоюза и им никогда не станет». Но тогда почему подобного рода «турецкую» оценку Арбатов не распространяет на саму Россию, если исторически с ХVI века Европа рассматривает в паре или по отдельности именно Россию и Турцию в качестве своих исторических и геополитических противников на континенте? Арбатов, получается, в пику турецким перспективам верит в то, что Россия может стать частью Запада или конкретно — Евросоюза? А если ни то и ни другое, то что тогда? И тут Арбатов утверждает: «Россия в 2012 году на политическом уровне отказалась от европейского пути развития, развернулась в Евразию и дальше — в Азию, а в 2014 году встала на путь силового противоборства с Западом из-за Украины». Но как можно было Россию «развернуть» в Евразию, если она и есть сама Евразия? Здесь в случае с Арбатовым повторяется то, что для российского вечного либерального интеллигента с его квазиевропейской идентичностью нет ничего хуже, чем обозвать Россию «азиатчиной», — своеобразном уничижительном клише для нашей страны в ситуации, когда она готова отвечать на вызов Запада.
Помимо прочего, по тексту статьи Арбатов выдумывает разные страшилки из актуальной политики для России. Так, например, он утверждает, что текущее «замирение» с Турцией не есть хорошо, поскольку де «Западом будет сделано все для консолидации других американских союзников — Болгарии, Румынии, Греции, а потом к ним присоединятся Грузия и Украина». Но здесь наш академик РАН по классу по безопасности вовсе не берет в расчет того реального факта, что США и так «консолидировали» всех перечисленных «союзников» вне какой-либо зависимости от текущей позиции Турции — враждебной или, условно говоря, «партнерской» по отношению к России. Более того, сам проект черноморской флотилии НАТО возник до нынешнего «примирения» России с Турцией, а еще ранее в феврале и марте 2014 году США нарушили условия конвенции Монтре, превысив допустимый срок пребывания в Черном море фрегата «Тейлор». Очевидно, что в отношение этой конвенции Монтре также действует актуальное правило выполнения по принципу «пока это выгодно» или пока нарушение будет стоить дороже, чем само выполнение.
Между тем, исторический опыт 1941−1945 годов свидетельствует, что Турция в условиях большой войны все-таки выполнила условия конвенции Монтре и закрыла проливы в Черное море для стран Оси. Очевидно, сейчас баланс сил сместился, если конвенция ставится под сомнение. В итоге Арбатов выражает сомнения в надежности турецкого партнерства для России. Но разве само российское руководство после всего случившегося доверяет президенту Реджепу Эрдогану? Вовсе нет. Однако, по Арбатову, «Турция в виде «нынешнего рыхлого южного фланга НАТО» заведомо лучше перспективы Турции вне блока НАТО. И, тем не менее, весь исторический опыт ХIХ-ХХ веков (до 1952 года) свидетельствует о том, что для России, с точки зрения внешней политики и безопасности, предпочтительней, чтобы Турция оставалась вне рамок какого-либо военного союза с державами Запада — в противном случае безопасность Черноморского региона и Крыма кардинальным образом подрывается: будь то злосчастная Крымская война, эпизод с английской эскадрой в Босфоре в 1878 году или германский линейный крейсер «Гебен» в водах Черного моря в октябре 1914 года. В этом отношении в конкретной ситуации конфликта России с Западом вокруг Крыма и Украины для России важна именно суверенная позиция Турции в вопросе проливов. Все остальное — это второстепенные частности или неопределенная перспектива на будущее, которого излишне старательно в случае с Турцией боится Арбатов.
Самое главное — академик Арбатов в упор не хочет замечать текущего военного противостояния у ворот Евразии. Он не верит в агрессивность продвижения НАТО на Восток. В частности, академик утверждает: «На деле, видимо, ни та, ни другая сторона (т. е. Россия и НАТО) к нападению не готовится… Возможно, наши контрмеры несколько опережают рост опасности». И это пишется в тот самый момент в августе 2016 года, когда в пятистах верстах от Сталинграда на линии Донецка идут позиционные бои, а Российская Федерация ничего не может поделать с этим. Таков дефицит военной безопасности для России. И тем не менее, Арбатов пишет: «В ответ на планы НАТО по размещению в странах Балтии и Польше четырех батальонов Россия уже создала в европейской части три армии. Это в сумме, по меньшей мере, 100−150 батальонов».
Какой примитивизм! Специалист по безопасности академик Арбатов, как в какие-нибудь достопамятные времена Фридриха Великого и Наполеона, считает батальоны, хотя главное в этой информации — создание российскими военными армейских управлений. При этом Арбатов абсолютно игнорирует тот факт, что НАТО в Варшаве развертывает свою штабную основу для фронтового управления. В отношении стратегических вооружений Арбатов пишет: «Мы, наверное, опять будем отвечать, и тогда гонка вооружений завяжется на полную катушку». Он стращает: «Кстати, СССР в 80-е разорила не СОИ. Советскую экономику СОИ могла дополнительно подорвать, но спасти ее было невозможно из-за ее неэффективности».
Как водится, в антисоветском идеологическом запале академик Арбатов пинает советскую экономику за ее «неэффективность», при этом не признавая тот очевидный для специалиста по договорам с США по стратегическим вооружениям факт, что именно эта «неэффективная экономика» и создала основу для соглашений с американцами по стратегическим вооружениям. Теперь советской «неэффективной экономики» нет, но нет и безопасности, а эти самые договора, по определению нашего академика, вот-вот «посыплются». И ответить здесь в области экономики почти нечем. Академик Арбатов числит себя «европейцем», но в данном вопросе не понимает того, что мыслит любой немец: неэффективную экономику можно сделать эффективной, если есть сама промышленность. Немец скажет: вещь плоха, но ее можно сделать лучше, но из ничего — ничего создать невозможно.
Ну, и заключительный фрагмент в статье Арбатова совершенно убийственен. Наш академик обращается к авторитету Григория Явлинского, давно уже ставшего со своим «Яблоком» alter ego Владимира Вольфовича Жириновского. Получается, опять нужен этот самый Явлинский (одна фамилия чего стоит!), чтобы явить России «пятьсот дней». Спустя четверть века после августа 1991 года круг для России замкнулся и в версии академика Арбатова. В результате его публикацией в печально знаменитом перестройкой «Огоньке» российская пятая колонна открыто сбросила свою маску.
Аналитическая редакция EADaily
23.08.2016
Источник: eadaily.com
"Осторожно, грабли!" Академик Алексей Арбатов — о том, к чему мы идем в контактах с внешним миром
На минувшей неделе Россия опять подружилась с Турцией, забронировала себе военную базу в Сирии, закрепила на высшем уровне сближение с Ираном, в очередной раз зафиксировала разницу во взглядах на текущую ситуацию с США и НАТО, вышла на новый виток конфронтации с Украиной... К чему мы идем в контактах с внешним миром?
Повестка дня сегодня изменилась кардинально: на первый план вышли вопросы Сирии, международного терроризма, противостояния России и НАТО в Европе. А то, что раньше было в центре всеобщего внимания, например вопросы сокращения и нераспространения ядерного оружия, предотвращения военных конфликтов и ядерной войны,— все это отошло на задний план. Меня это крайне беспокоит.
Непуганое поколение
Огромные ядерные арсеналы сохранились, игроков на "ядерном поле" стало больше. А в случае развала системы контроля над ядерным оружием их число грозит еще возрасти. Даже с Ираном, например, вопрос не решенный, а отложенный — договорились лишь на 10-15 лет, но Тегеран уже заявил, что после этого срока возобновит ядерную программу. Еще большую тревогу уже сегодня вызывает изменение официальной риторики и множество новых стратегических трактатов в России и в НАТО: всерьез обсуждается возможность применения ядерного оружия в Европе, причем в ходе локального военного конфликта. Кто еще 5 лет назад мог такое себе представить?
Видимо, сказывается то объективное обстоятельство, что после холодной войны пришло уже второе поколение политиков, чиновников и военных. Те, кто сейчас у власти, не ведают, что значит ежедневно считать боеголовки и отходить ко сну с мыслью, что завтра может и не настать. Эти люди не пережили состояния перманентного страха перед концом света, не имеют опыта опаснейших кризисов на грани глобальной войны с конца 40-х до середины 80-х годов. Они пришли к власти в обстановке полной расслабленности отношений России и Запада, принимали это как должное и концентрировались на обидах и взаимных претензиях текущей ситуации. А когда она вновь обострилась в 2013-2014 годах, они стали легко рассуждать на тему применения ядерного оружия, забывая о последствиях.
Конечно, за прошедшие 25 лет ядерное оружие великих держав стало высокоточным, создаются боеголовки и управляемые авиабомбы пониженной мощности (в одну двадцатую "хиросимской" и меньше), информационно-управляющие системы предоставляют небывалые возможности гибкого применения. Но это вовсе не значит, что пустить такое оружие в ход можно без последствий ядерного апокалипсиса. Ведь в ответ на применение такого оружия другая сторона ответит тем же, и неминуемо произойдет эскалация ударов с разрушительным потенциалом.
Несомненно, новая повестка дня изобилует серьезными проблемами — терроризм и запрещенная ИГИЛ, война в Сирии и Ираке, беженцы и наркотики, экономический кризис. Но все это проблемы, которые цивилизованные страны в состоянии рано или поздно так или иначе решить. А вот если не удастся избежать ядерной войны, решать будет некому и нечего. Но сегодня об этом в политических кругах не принято думать, не то что говорить. А между тем разваливается вся система контроля над ядерным оружием — неотъемлемая часть механизма предотвращения ядерной войны, которая построена за предыдущие полвека неустанным трудом государственных руководителей, дипломатов, военных, ученых и общественных деятелей. Теперь Договор о сокращении ракет средней и меньшей дальности (РСМД) реально под угрозой, и как поведет себя в этом отношении новая американская администрация — большой вопрос.
Есть вероятность, что преемник (или преемница) Обамы заявит о нарушениях Договора со стороны России и потребует выхода из него США. Вы спросите: и что тогда? А тогда все посыпется. Сначала — Договор по наступательным стратегическим вооружениям (СНВ) от 2010 года, потом — Договор о запрете ядерных испытаний. В России уже призывают выйти из него, раз американцы его 20 лет не могут ратифицировать. Если канет в Лету Договор об испытаниях, следующий на очереди — Договор о нераспространении ядерного оружия. Его крах чреват появлением через 15-20 лет 20 и более ядерных держав вместо нынешних девяти, а значит — неизбежным получением доступа к этому оружию террористов. Конечно, вероятность и скорость процесса распада контроля над ядерным оружием в изрядной степени зависит от того, кто окажется у власти в США в конце года и какие решения будут принимать в Кремле, но вектор на противостояние США с Россией останется.
Из партнера — в противники: как и почему?
Пока Россия в качестве основного противника Штатов фигурирует только в речах Хиллари Клинтон. Трамп так не говорил. Понятно, что и слова Клинтон — предвыборная риторика, в которой политики соревнуются в "патриотизме". Но риторика риторикой, а Россия официально объявлена противником США и НАТО.
Сейчас многие наши конъюнктурные теоретики доказывают, что это они еще давно все запланировали (и даже, как у Высоцкого, "это все придумал Черчилль в 18-м году"). Но объективности ради приходится признать, что курс на противостояние России и Запада начали не Штаты и уж тем более не Евросоюз. Его инициировала Москва в 2011-2012 годах, но не ради конфронтации как таковой, а потому что решила больше не мириться со сложившейся моделью взаимодействия с Западом, который не считался с позициями России и не строил с ней равноправные отношения. Ко всему Кремль обвинил Запад в инспирировании "цветной революции". Официально в России НАТО не называлось противником, но вся риторика это подразумевала: "Запад покушается на российские природные ресурсы", "Запад мечтает сменить в России власть и поставить ее на колени", "Запад стремится к военному превосходству и хочет обнулить российский потенциал ядерного сдерживания" и т.п. Понятно, что другу и партнеру таких замыслов не вменяют...
На Западе долго не хотели верить в то, что Россию придется зачислить в недруги. Не то чтобы тамошние политики были такими уж русофилами, просто им слишком хорошо жилось в мире после окончания холодной войны, а сложившаяся модель отношений с Россией вполне устраивала. США считали себя единственной глобальной сверхдержавой, которой позволено все, а Евросоюз достиг такого процветания и безопасности, каких Европа не ведала уже полторы тысячи лет.
Эпоха благоденствия оказалась короткой — всего четверть века, но и того было достаточно, чтобы не замечать изменившуюся риторику России, объясняя ее внутриполитическими причинами (выборы, игра на общественных настроениях). Потому там "проморгали" смену российского курса, когда Россия в 2012 году на политическом уровне отказалась от европейского пути развития, развернулась в Евразию и дальше — в Азию, а в 2014 году встала на путь силового противоборства с Западом из-за Украины.
Россия, иными словами, вернулась на проторенную дорогу "особого исторического" пути. По нему еще хаживала и Российская империя, и Советский Союз. Кто-то называет его евразийским путем, но суть не в географии, а в модели управления страной. Западная демократия объявляется гибельной для России моделью, приводятся примеры "лихих 90-х", Февральской революции 1917 года и даже Смутного времени 400-летней давности. Провозглашается поиск новой национальной идеи на основе традиционных ценностей и скреп (то ли крепостного права, то ли новой версии уваровской триады: "самодержавие, православие, народность", то ли исторической идеи сплочения перед лицом внешней угрозы, как на Куликовом и Бородинском полях). И ведь опять сработало, во всяком случае на настоящий момент: нынешнюю политику Кремля поддерживает большинство населения.
Между тем при существующем многообразии глобальных угроз, прежде всего терроризма, очевидно: с проблемой нельзя справиться одним чудодейственным средством, с ним невозможно совладать ни одному государству в одиночку. Нужны объединенные усилия цивилизованного мира и многомерная последовательная политика. Но проблема в том, что сейчас Запад и Россия не могут сплотиться ради отражения этой угрозы. Мешают недоверие и страх, которые порождены непредсказуемостью и обманами прошедших лет. Общий язык в диалоге был потерян по мере того, как Россия и Запад вступили в противоборство по вопросам политической и экономической организации "неприсоединившегося" постсоветского пространства — Украины, Грузии, Молдавии...
О былом уровне сотрудничества не принято и вспоминать. А между тем есть что вспомнить! Как, например, об Афганистане. О поддержке, оказанной тем же самым президентом Владимиром Путиным тогдашнему лидеру США Джорджу Бушу-младшему после 11 сентября 2001 года. Хотя Россия не приняла участия непосредственно в наземной операции в Афганистане, но во всем остальном помогла больше, чем все союзники США по НАТО вместе взятые: обучила, вооружила и поддержала огнем Северный альянс, предварительно объединив афганских таджиков и узбеков, бывших до того врагами. Они взяли на себя всю тяжесть наземной операции против "Талибана" и "Аль-Каиды", что позволило завершить ее за один месяц. Россия содействовала объединению против террористов и других извечных врагов: Ирана и США, Китая, Индии и Пакистана. И все это — отрешившись от возмущения, которое вызвали действия НАТО в Югославии в 90-е годы. Тогда в Кремле сочли, что помочь Штатам в борьбе с "Аль-Каидой" важнее.
Сегодня у президента Путина, видимо, иные представления о приоритетах и противниках. На протяжении двух первых сроков он, несмотря на имевшиеся претензии к Западу, проводил идею, что Россия — европейская страна и ей свойственны европейские ценности и нормы. А теперь такого не услышать ни от него, ни тем более от быстро перестроившихся придворных политологов, депутатов и тележурналистов. Одновременно и в мировоззрении Запада произошли большие перемены. Они идут значительно медленнее, чем в России, там внутри стран менее "дисциплинированная" политическая система и большая разноголосица в союзах. Но, однажды поменяв курс после продолжительных дебатов, они встают на новую "тропу" надолго. И там не могут так быстро, как у нас, объявить вчерашнего друга врагом, и наоборот.
Турецкая ловушка
После этого тезиса, разумеется, сразу возникает параллель с нашим нынешним разворотом в отношениях с Турцией — типа, мы-то смогли... Но почему-то упускают из вида, что Турция — не Запад, не член Евросоюза и им никогда не станет. Анкара чем дальше, тем больше будет забирать на свой "особый путь", подальше от Евросоюза, а потом и от НАТО. А может статься, что и из НАТО — если президент Эрдоган останется у власти, это очень даже вероятно. Прецедент был: в 1967 году Франция вышла из военной организации Альянса, будучи недовольна диктатом США. Анкара может поначалу пойти по такому же пути и потребовать, чтобы американцы убрали свои базы с ее территории, а затем выйти и из политической организации.
Вероятно, такой поворот событий Кремлю понравился бы. Но тут ловушка: тактический выигрыш может обернуться стратегическим проигрышем, что в жизни нередко случается. Понятно, что с выходом Турции из НАТО позиции Альянса в черноморском регионе и на Ближнем Востоке резко ослабеют. Но Западом будет сделано все для консолидации других американских союзников — Болгарии, Румынии, Греции, а потом к ним присоединятся Грузия и Украина. Даже не вступая в НАТО, они могут формализовать с США двусторонние военные отношения, несмотря на территориальные проблемы, позволить развернуть у себя крупные военные базы США, как сделали Япония и Южная Корея. Тогда в Черном море на постоянной основе будет развернут флот НАТО, а Конвенция Монтре от 1936 года не гарантия от всех бед (кстати, СССР пытался добиться ее пересмотра в Потсдаме в 1945 году).
Ко всему президент Эрдоган — не очень предсказуемый политик, что показали недавние события. Его сегодняшние личные настроения — не вполне прочная основа для долгосрочных межгосударственных отношений, как и обострение отношений с США. Интересы Турции противоречат российским по целому ряду позиций: на Ближнем Востоке, Кавказе, Украине и даже в Центральной Азии. А экономическое сотрудничество, как показала недавняя история наших отношений с Евросоюзом,— не страховка от военно-политической конфронтации. Думаю, что в долгосрочном плане эти расхождения перевесят приятное ощущение от роста противоречий Турции с НАТО. К тому же Турция идеологически перемещается в сторону исламизма... Что для России в перспективе бОльшая угроза: 80-миллионное исламское государство под боком с самой большой в Европе армией (а в перспективе, возможно, и со своим ядерным оружием) или нынешний рыхлый южный фланг НАТО и авиабаза Инжерлик со складом тактических ядерных бомб США? Вопрос как минимум дискуссионный.
Игра на нервах и на страхах
В последнее время все чаще звучат взаимные обвинения России и НАТО в регулярных нарушениях воздушного пространства и опасных сближениях кораблей и самолетов. Пока все происходящее — взаимная демонстрация силы. США делают это прежде всего не для запугивания России, а для успокоения своих союзников по НАТО, которые просят защиты от воспринимаемой ими российской "военной угрозы" (в ином случае американские гарантии безопасности и руководящую роль в НАТО перестанут воспринимать всерьез). Но в Москве, понятное дело, не приемлют такой тактики за наш счет — отвечают как умеют, возникает порочный круг.
Хочу особо подчеркнуть, что по этому вопросу между Россией и Западом возникла огромная пропасть восприятия. США и Западная Европа пока не беспокоятся о своей безопасности, но тревожатся о союзниках на Балтийском и Черном морях, которые кажутся беззащитными перед лицом окрепшей российской армии. В Москве же зачастую не замечают, что по ту сторону российских границ — не пустое поле. Беспокойству соседних малых стран не придается значения или считают: нечего было рваться в НАТО. При этом развертывание баз и батальонов Альянса на территории восточных союзников не сравнивают с российской армией, а расценивают как авангард огромных вооруженных сил США и НАТО, превосходящих российские во всем, кроме ядерного оружия.
В ответ на планы НАТО по размещению в странах Балтии и Польше четырех батальонов Россия уже создала в европейской части три армии. Это в сумме, по меньшей мере, 100-150 батальонов. Конечно, они созданы на нашей собственной территории, и здесь мы вправе делать все, что хотим — никаких соглашений не нарушаем (после выхода России из Договора 1990 года об ограничении вооружений в Европе). Но успокоит ли это тех, кто находится по ту сторону нашей границы? Особенно когда высокопоставленные представители российских органов власти не без куража заявляют (правда, ссылаясь на оценки НАТО), что если раньше для захвата Балтии России потребовалось бы 60 часов, то после размещения там четырех пресловутых батальонов понадобится 60 часов и еще 30 минут.
Наступательные действия в нашей военной науке рассматриваются как законное средство защиты от военной угрозы. Вот только в чем сейчас эта угроза, неясно, возможно, наши контрмеры несколько опережают рост опасности. Возможно, страхи Запада не обоснованны, но они возникли не на пустом месте. Например, в последнее время там беспокоятся по поводу воссоздания понтонно-мостовых бригад в трех новых российских армиях, о чем с гордостью официально заявляют в России. Такие бригады в обороне не нужны (свои мосты прикрывает собственная ПВО), а вот в наступлении они необходимы, поскольку противник мосты взорвет, а в Европе водные преграды через каждые несколько десятков километров. В свое время авторитетный российский военный специалист академик Андрей Кокошин указывал, что отсутствие таких понтонных частей служило бы одним из критериев сугубо оборонительной направленности войсковых группировок.
На деле, видимо, ни та, ни другая сторона к нападению не готовится, но упомянутая пропасть восприятия одной и той же реальности влечет взаимное недоверие, наращивание военного противостояния и может закончиться вооруженным конфликтом со всеми вытекающими...
Гонке вдогонку
Популярный вопрос сегодня: начата ли между Россией и США новая гонка вооружений? Вспомним, как было. В годы холодной войны первыми начали США: они делали, а СССР догонял. Так прошли четыре цикла: бомбардировщики с ядерными бомбами, баллистические ракеты морского и наземного базирования, потом они же с разделяющимися головными частями и, наконец, такие же системы повышенной точности, мощности и живучести.
В 90-е годы все стало сложнее: гонка вооружений закончилась, Россия сокращала свои ядерные силы, американцы нам в этом помогали, сокращая попутно и свои. В те годы шла вялая модернизация: США размещали на подлодках ракеты "Трайдент-2", Россия потихоньку развертывала мобильные "Тополя", принятые на вооружение еще в 80-е. Но это нельзя было назвать гонкой вооружений — никто ни с кем не соревновался.
С 2008 года в России стали выделять большие деньги на техническое переоснащение и боевую подготовку. Вводились в строй ракеты "Тополь-М", "Ярс", новые стратегические подлодки с ракетами "Булава". Страна имела огромные доходы за счет высоких цен на нефть, и потому замахнулись на форсированное обновление ядерной триады: новая тяжелая ракета "Сармат", странная ракета "Рубеж" (испытанная на межконтинентальную и среднюю дальность), потом программа передового стратегического бомбардировщика, новые крылатые ракеты для флота и авиации, железнодорожный ракетный комплекс "Баргузин" и еще много того, что держится в секрете (президент объявил, что сейчас в разработке находятся около десятка новейших систем ракетно-ядерного вооружения в разных стадиях развития). И вот это уже — гонка вооружений. Не в смысле соревнования с кем-либо, а в смысле форсированного качественного наращивания потенциала. Она идет полным ходом в части новых ракетных систем с улучшенными средствами прорыва американской ПРО. А в начальной стадии — защита наших стратегических сил и других объектов комплексами воздушно-космической обороны от удара США, соревнование с ними же по наступательным гиперзвуковым ракетно-планирующим системам большой дальности.
Экономический кризис, кстати, эти обороты практически не снизил — немного растянули программы по времени. Все это вызывает нервную реакцию в Пентагоне, хотя не нарушает Договора СНВ от 2010 года. В Вашингтоне окончательного решения на ответ пока не приняли, но подготовку начали. В отличие от России там планируют не десять новых стратегических систем, а три — наземную, морскую и воздушную, на которые выделят аж триллион долларов с упором на качество и передовые технологии. Видимо, результат будет впечатляющим. Причем вне зависимости от того, кто станет новым хозяином Белого дома. Будут отличаться разве что нюансы в реализации программы перевооружения США. А мы, наверное, опять будем отвечать, и тогда гонка вооружений завяжется на полную катушку, причем одновременно по многим каналам, с огромными затратами и большим ростом угрозы ядерной войны...
С учетом такой перспективы многие пытаются строить аналогии с недавним прошлым: сначала "першинги", потом СОИ, на финише — распад СССР. Прямой аналогии не вижу, но разобраться стоит.
"Першинги" были ответом на советские СС-20 (РС-10, "Пионер"). Потом удалось договориться о ликвидации обеих систем. Так как СССР сделал ракет в два раза больше, чем американцы, то и ликвидировать по Договору пришлось больше. Хитрость была в том, что российские ракеты до США не доставали, тогда как американские до Москвы запросто добивали. В итоге Договора 1987 года СССР выиграл в качестве, но проиграл в количестве, американцы — наоборот. Что же до СОИ ("Звездных войн") — это была мечта Рональда Рейгана. Он был хорошим актером, и американцы вспоминают его как президента с любовью, но в военных делах он разбирался слабо. Ему наобещали, что от советской угрозы можно прикрыться, "развесив" в космосе спутники с лазерами, а он и поверил. Рейган не ведал про законы астродинамики Кеплера и Ньютона. Конечно, те, кто давал ему такие советы, дураками не были: они и не планировали создавать СОИ, но надеялись таким образом измотать СССР финансово, втянув его в очередной виток гонки вооружений. И им это почти удалось — в соответствии с традицией "асимметричных" ответов СССР запланировал огромную программу против СОИ, но реализовать ее не успел. США сейчас не ставят цель выпотрошить Россию в гонке вооружений, они идут по пути экономических санкций, чтобы заставить Москву изменить внешнюю политику,— пока безуспешно. А по стратегическим делам они полагают, что Россия сама себя измотает непомерным военным бременем.
Нам самим нужно рационально оценить, что из запланированного в военном развитии реально нужно для обороны и безопасности, а что делается ради престижа, в интересах ведомств и группировок военно-промышленного комплекса и каких-то надуманных бессистемных концепций. Может, нам нужно на Западе не три армии, а десяток высокомобильных бригад, а вместо десяти ракетных программ хватит трех или четырех систем повышенной эффективности?
Кстати, СССР в 80-е разорила не СОИ. Советскую экономику СОИ могла дополнительно подорвать, но спасти ее было невозможно из-за ее неэффективности. Экономика тогда была примерно такой, какую сейчас призывает воссоздать академик Сергей Глазьев. Впрочем, это наша национальная традиция — наступать на грабли снова и снова. Возможно, как подметил Григорий Явлинский, повторение происходит от того, что наступают одни, а получают по лбу другие.
Алексей Арбатов, академик РАН
Источник: Журнал "Огонёк" №32 от 15.08.2016
Подробнее: http://kommersant.ru/doc/3058657