В нашей стране, несмотря на несколько десятилетий войны с ее ужасными последствиями и бедствиями, мир все еще представляется понятием, давно вышедшим из употребления, не пользуется уважением и не является приоритетной целью. Кажется, лозунг «война до победного конца» по-прежнему не теряет своей свежести в умах воюющих сторон, и уже одно это показывает, что они не извлекли никаких уроков из опыта гнева и насилия продолжительностью в треть века.
Недавнее выступление президента в парламенте страны стало гневной реакцией на атаку, которую предприняли талибы на руководство сил безопасности 19 апреля, и такой отклик со стороны главы государства, разумеется, был вполне предсказуем.
Президент мог бы выступить с этой речью в форме телевизионного заявления и не приходить с ней в парламент – последнее привело к остановке работы в половине столицы страны. Но он хотел показать, что его слова – это нечто большее, чем простое заявление для прессы, и их следует воспринимать всерьез.
Заявление Ашрафа Гани о том, что он больше не ждет, когда Пакистан усадит талибов за стол переговоров, ясно показали, что он не питает надежд в отношении того пути, в который до сих пор вкладывались громадные политические средства. Почувствовав, что он сам является обманутой стороной в этой сделке, президент отбросил всякие надежды и настолько понизил уровень своих ожиданий в отношении Исламабада, что только и мог дать понять Пакистану, что тому следует, по крайней мере, соблюдать свои обязательства по борьбе с терроризмом. Разумеется, ни подобные послания в адрес Пакистана со стороны афганских государственных деятелей, ни их игнорирование со стороны слушателей не являются новостью.
Талибы утверждают, что во время президентских выборов Ашраф Гани посылал к ним делегацию и просил не создавать проблем в процессе выборов. Кандидат обещал, что в случае избрания его президентом он сделает достижение мира своим главным приоритетом и с этой целью предпримет два следующих шага: во-первых, откажется от подписания соглашения о сотрудничестве в сфере безопасности с США, а во-вторых, приступит к непосредственным закрытым переговорам с «Талибаном».
Почему талибы сочли Ашрафа Гани более предпочтительной фигурой по сравнению с доктором Абдуллой и поверили его словам? Обозреватели, считающие ключевым фактором афганского политического процесса этнический, возможно, скажут, что талибы приняли такое решение, поскольку Ашраф Гани является пуштуном. Но не следует забывать, что Карзай тоже был пуштуном, и, возможно, даже в большей степени, чем Ашраф Гани. У прежнего главы государства были более тесные связи с «Талибаном» и более богатый опыт общения с талибами. Но в случае с Ашрафом Гани существовал еще один момент – талибы считали, что он в большей степени, чем остальные кандидаты, поддерживает связи с США и поэтому, если он придет к власти, то сможет попросить американскую сторону назначить дату вывода их войск из Афганистана.
Если не будет подписано соглашение по безопасности и определятся точные сроки вывода иностранных сил из ИРА, то следующим шагом со стороны Ашрафа Гани станут прямые переговоры с «Талибаном». С началом этого процесса талибское представительство в Катаре будет вновь открыто и признано в качестве единственного органа, ведущего переговоры о мире, лидеры «Талибана» будут исключены из «черного списка» и заключенные талибы будут освобождены. Такова была программа, изложенная делегацией Гани для талибской стороны.
Возможно, талибы также рассчитывали на то, что Ашраф Гани обладает меньшей политической силой в сравнении с политическими соперниками, и если он победит на выборах, то неизбежно столкнется с оппозицией в лице проигравших. Поэтому для укрепления своего положения он будет вынужден сделать ставку на процесс примирения и построить свой расчет на том, что подключение талибов к мирному диалогу укрепит его позиции в борьбе с политической оппозицией и создаст некое подобие паритета. Использование возможностей, которые несет с собой паритет, станет стимулом, который вынудит Исламскую партию («Хизб-и-Ислами») Гульбеддина Хекматьяра также примкнуть к правительству национального единства.
Если предположить, что расчет «Талибана» состоял именно в этом, то можно придти к выводу о том, что они не предусмотрели одно обстоятельство, которое на тот момент, разумеется, было невозможно предвидеть. Посредничество США в деле урегулирования разногласий между двумя лидирующими кандидатами привело к тому, что у президентских выборов не было победителя. По этой причине Ашраф Гани больше не чувствовал потребности в выполнении обещаний и договоренностей с талибами, особенно с учетом того, что создание Правительства национального единства освободило его от необходимости противостояния сильной политической оппозиции, создав равновесие в политической сфере.
Сохранение этого равновесия, тем не менее, требовало дальнейших шагов. На второй день своего прихода к власти президент Гани подписал договор о безопасности с Америкой, таким образом закрыв путь к прямым переговорам с «Талибаном». В плане мирного взаимодействия с талибами новый президент выбрал альтернативный способ, состоящий в привлечении поддержки Пакистана. Он обратился к Исламабаду с просьбой оказать помощь в установления мира в Афганистане и усадить талибов за стол переговоров.
Пакистанские власти, в свою очередь, рассчитывали, что результатом президентских выборов в Афганистане станет приход к власти человека, который установит тесные связи с их страной. В ходе избирательной кампании пакистанские газеты уделяли Ашрафу Гани больше внимания, чем другим кандидатам, и казалось, что они расценивают его победу в качестве поражения своих противников – той группы, которая в прошлом была известна под названием «Северный альянс» и водила близкую дружбу с Индией. Но формирование Правительства национального единства никак не соответствовало ожиданиям и желаниям Исламабада.
Таким образом, появление правительства национального единства стало препятствием для серьезной помощи процессу мирного урегулирования в ИРА со стороны Пакистана. Усилия Ашрафа Гани по привлечению доверия Исламабада оказались неудачными, и даже его поездка в ставку Рахила Шарифа не помогла сбыться надежде на то, что таким образом он сможет позиционировать себя в качестве друга пакистанского народа.
Для Пакистана нет более чувствительного и животрепещущего вопроса, чем вопрос о сближении ИРА с Индией, и сама мысль о военной и невоенной помощи Афганистану со стороны Индии является для Пакистана невыносимой. В условиях, когда дружественное отношение к индийской стороне поддерживает как минимум половина афганского правительства, ожидание помощи от Исламабада в деле восстановления мира была ошибкой, но Ашраф Гани и его приближенные, сосредоточившись на этой задаче, потеряли почти два года времени.
Сейчас президент, давая определение врагу, включает в это понятие «Талибан», хотя и пытается сделать исключение для части движения, в качестве основного противника представляя группу Хаккани. Но дело в том, что фактически отдельной группировки Хаккани не существует. «Группа Хаккани» – имя, которое СМИ дали талибам Лойя Пактии [область, включающая в себя провинции Хост, Пактия и Пактика – «Афганистан.Ру»], в то время как эта группа является неотъемлемой частью «Талибана», и ее лидер Сираджуддин Хаккани в действительности является заместителем Ахтара Мохаммада Мансура.
В своем выступлении президент подробно рассказывал о количественных и качественных преобразованиях, произошедших в вооруженных силах страны, и ясно дал понять, что путем к достижению мира является война. Демонстрация главой государства такой позиции побуждает задаться вопросом, какую роль при таком раскладе будет играть Высший совет мира. Возможно, что он так и не будет распущен, но, как и прежде, останется расходным пассивным органом.
Президент также упомянул о четырехсторонней инициативе по процессу примирения, при этом не назвал ее полностью исчерпавшей свои возможности. Но если Исламабад не сможет или не захочет привлечь к этой конференции талибов, логично возникает вопрос о том, какую пользу для дела мира в Афганистане принесут совместные заседания с Пакистаном, США и Китаем?
Глава государства предупредил, что если Исламабад будет продолжать поддерживать террористов, то Кабул оставит за собой право подать жалобу в Совет Безопасности ООН. Эта жалоба со стороны ИРА может стать эффективной в том случае, если ее поддержат постоянные члены Совбеза, с которыми у Афганистана поддерживаются стратегические договоренности. Если Кабул действительно намерен подать жалобу на Пакистан в Совбез, то надлежит заранее убедить США, Англию и Францию в необходимости поддержки позиции афганской стороны для того, чтобы эта жалоба достигла своей цели и против Пакистана были введены экономические санкции.
Давайте откровенно спросим себя: готовы ли эти страны к решительной поддержке позиции Афганистана в Совете Безопасности и открытию оппозиционного фронта против Пакистана? Запад нуждается в Пакистане для осуществления своих долгосрочных целей в регионе. США смотрят на ИРП как на своего стратегического партнера из числа не входящих в НАТО, а на Афганистан – как на инструмент. В противном случае США и союзникам надлежит применить экономические санкции в отношении ИРП в ответ на жалобу афганской стороны, поскольку это соответствует положениям договора о безопасности между Афганистаном и США. Вопрос в том, готовы ли пойти ли на это американские власти, и утвердительный ответ в этом случае представляется сомнительным.
Ахмад Вахид Можда, известный афганский историк-публицист
11.05.2016
Источник: afghanistan.ru