В конце 1980 – начале 1990-х годов в республиках Северного Кавказа стало отмечаться усиление активности исламских радикалов, проповедовавших идеи всеобщей исламизации населения. В Дагестане и Чечне в этот период наблюдался рост числа приверженцев ваххабизма. Они стремились подчинить своему влиянию официальные культовые учреждения, а также противопоставить верующих органам власти. Ими создавались религиозно-политические структуры и вооруженные формирования, налаживались контакты с руководителями экстремистских движений как внутри России, так и за ее пределами.

Последователи «чистого ислама» в Дагестане, а затем и в Чечне, заявляли, что на земле должен действовать только закон Аллаха, а все другие законы, написанные людьми, не подлежат исполнению. Провозглашалось, что для установления всеобъемлющего божественного закона необходимо объявить джихад, трактуемый ими исключительно как вооруженная война против «неверных», в разряд которых зачислялись и мусульмане, не придерживающиеся ваххабитских взглядов.

Со временем ваххабиты перестали скрывать свои политические цели, которые сводились к силовому захвату власти в Дагестане и Чечне и, в перспективе, созданию на территории Северного Кавказа исламского государства. Такая идейная и политическая позиция ваххабитов вызвала внутриконфессиональный конфликт в северокавказских мусульманских общинах. Следует отметить, что подобное развитие событий характерно не только для России, но и для стран Центральной Азии, а также других регионов, где получили распространение идеология и практика исламского радикализма.

Исторически ваххабизм представляет собой фундаменталистское религиозное движение в суннитском исламе, ставшее идейным столпом саудовского государства. Термин «Ал-ваххабийа» («ваххабизм») прочно утвердился и во всем мусульманском мире. Исследование идеологии и практики ваххабитского радикализма, форм и методов его пропаганды и деятельности, а также степени идеологического воздействия оппозиционных общин ваххабитов на определенные слои религиозного и светского населения позволяет сделать вывод о религиозно-политическом характере данного явления в рамках суннитского ислама.

У ваххабизма как формы религиозно-политического экстремизма имеются как сильные, так и слабые стороны. Среди сильных сторон – мощный идеологический потенциал, способный мобилизовать отдельные социальные группы (маргинальные слои молодежи, городских жителей, безработную молодежь, часть интеллигенции, студенческой молодежи); привлекательная идея альтернативной модели социальной организации в виде мини-общин, воплощающих идеи братства, равенства и справедливости, имеющих социально-политический, конфессиональный иммунитет от внешних воздействий.

Для обоснования возможности насилия над всеми, кто не подчиняется воле Аллаха, ваххабитами используется известная концепция, согласно которой мусульманин обязан побуждать всех следовать тому, что предписано шариатом, и предотвращать совершение запрещаемого им. Этот принцип закреплен в сурах Корана, одна из которых гласит: «И образуется из вас община, которая будет призывать к добру, побуждать к предписанному и отвращать от запретного» (3:104).

Одно из центральных мест в идейной платформе сторонников ваххабизма занимает концепция непризнания любой власти, отходящей от предписаний шариата. В качестве основного аргумента в пользу такой позиции они рассматривают положение Корана: «О вы, которые уверовали! Повинуйтесь Аллаху, повинуйтесь Посланнику и вершителям дел из вас» (4:59). Ваххабиты понимают это требование как категорический запрет подчиняться «неверной» власти. С этой целью они ссылаются и на другие стихи Корана: «И ни за что Аллах не дарует неверным победу над верующими» (4:141), «Не повинуйся неверным и упорно борись с ними при помощи Корана» (25:52).

К слабым сторонам ваххабизма следует отнести отсутствие сколько-нибудь разработанной программы и идеологии реформирования общества и государства; идейную, кадровую, организационную слабость самого исламского проекта реорганизации северокавказского, российского общества и государства; а также сильнейший дефицит компетентных специалистов даже по собственно исламскому праву (фикх), не говоря уже о квалифицированных управленческих кадрах республиканского, регионального или общенационального масштаба; разобщенность религиозно-экстремистского движения, которое расколото на многочисленные противоборствующие группировки, не способные договориться ни между собой, ни с другими общественно-политическими силами о каких-либо совместных действиях. В результате этого между группировками ваххабитов и суфиев (тарикатистами) возникают конфликты.

Главная угроза общественной безопасности РФ со стороны религиозно-политического экстремизма заключается в его стремлении навязать обществу модель «исламского государства» на основе жесткого – вплоть до вооруженных форм – подавления инакомыслия. Представители ваххабизма отвергают региональную модель ислама, проявляют нетерпимое отношение к неисламским традициям. Главный вызов ваххабизма брошен не столько в религиозной, сколько социально-политической сфере. На Северном Кавказе он обладает определенной мобилизационной идеологией, опирается на поддержку международных исламистских организаций и других внешних сил, которые предоставляют им немалую финансовую, материальную, кадровую и пропагандистскую помощь.

Так, с конца 1980-х и вплоть до 1999 года в Дагестане, как и на Северном Кавказе в целом, действовали филиалы международных благотворительных, просветительских, культурных организаций. В те же годы активизировали свою деятельность здесь Международная исламская организация «Спасение» (МИОС), «Беневоленс интернешнл фаундейшн»« (БИФ, штаб-квартира в Чикаго, США), «Джамаат Ихья Ат-Турас Аль-Ислами» (штаб-квартира в Кувейте), «Лашкар Тайба» (штаб-квартира в Пакистане), «Аль-Хайрия», «Аль-Харамейн» (штаб-квартира в Саудовской Аравии, образовательный центр в Ашлэнде, штат Огайо, США); «Катар» (штаб-квартира в Катаре); «Икраа» и «Ибрагим бен Ибрагим» (штаб-квартиры той и другой в Джидде, Саудовская Аравия) и проч. Совершенно очевидно, что все перечисленные организации финансируются и направляются из Саудовской Аравии, Пакистана, Кувейта. Для них характерны практически открытая пропаганда панисламистских идей, нацеленных на объединение всех мусульман региона с целью вытеснения России с Северного Кавказа, создание на его территории исламского государства, установление им тесных связей с такими мусульманскими странами, как Саудовская Аравия, Турция, Иран, Иордания, Пакистан. За активную поддержку, в том числе и финансирование исламских радикальных группировок в регионе, филиалы этих организаций по решению дагестанских судов в 1999-2000 годах были закрыты.

Следует отметить, что за зарубежными исламистскими организациями, с которыми тесно связаны исламские радикальные структуры в Южном федеральном округе, просматриваются геополитические интересы не только государств исламского мира, но и ряда западных держав. Их специальные службы и неправительственные организации стремятся обеспечить благоприятные условия, чтобы воздействовать на развитие политической, экономической и религиозной ситуации на Северном Кавказе.

Об участии зарубежных исламистов в экстремистской и террористической деятельности на территории Северного Кавказа свидетельствуют многочисленные факты, ставшие в последнее время достоянием общественности. Как сообщил, например, директор ФСБ России Н. Патрушев, в ноябре 2005 года спецслужбы уничтожили в Дагестане представителя международной террористической сети «Аль-Каиды» на Северном Кавказе Абу Омара Ас-Сейфа. Абу Омар получал и распределял поступавшие из-за рубежа финансовые средства на ведение диверсионно-террористической деятельности в России. Он периодически встречался с Масхадовым, Басаевым, Хаттабом, Садуллаевым, другими главарями бандформирований и распределял средства, предназначенные для оплаты терактов. До 2005 года Абу Омар, по данным российских спецслужб, находился на территории Ингушетии, а затем перебрался в Дагестан «для решения, – как говорилось в заявлении ФСБ России, – стратегической задачи – переноса диверсионно-террористической деятельности в эту республику».

29 декабря 2005 года в результате совместной операции ФСБ и МВД РФ в Дагестане был задержан активный участник международной террористической группы, гражданин Турции Али Сойтекин Оллу. Задержанный признался, что начиная с 2001 года принимал активное участие в террористической деятельности банды Абу Хавса – еще одного представителя «Аль-Каиды».

Как рассказал Н. Патрушев, по статье 205 («террористический акт») УК РФ на 20 лет лишения свободы был осужден иностранный наемник, гражданин Франции и Великобритании Бурахля. К 17 годам лишения свободы была приговорена и активная пособница боевиков Истамулова, которая участвовала в финансировании бандформирований и содействовала получению боевиками документов для последующей легализации на территории Северного Кавказа.

В 2006 году в ходе проведенных на Северном Кавказе 119 операций российские спецслужбы уничтожили более 100 главарей бандформирований. «В текущем году была нейтрализована деятельность таких главарей террористов, как Басаев, Садуллаев, и представителя “Аль-Каиды”, гражданина Иордании Фарида Юсефа Умейры, более известного как Абу Хавс», – заявил Н. Патрушев. Было предотвращено более 300 терактов, обезврежено свыше 60 подготовленных к подрыву взрывных устройств. Обезврежены два тайника, заложенных по указанию Басаева в Москве, в которых находилось около 60 килограммов взрывчатки и большое количество оружия.

ФСБ удалось расшифровать архивы иорданского наемника Абу Хавса, убитого в ноябре 2006 года в дагестанском городе Хасавюрт. Обнаруженные в них документы представляют собой большую ценность, поскольку Абу Хавс являлся своего рода бухгалтером чеченских боевиков. Записи в его дневнике велись с 1999 года. Тогда, по информации российских спецслужб, Абу Хавс в составе группы из 70 арабов нелегально прибыл в Россию через Панкисское ущелье. Пробравшиеся на территорию Кавказских гор наемники налаживали каналы поставок денег от исламских общин из Турции, Иордании, Саудовской Аравии и ряда стран Европы. У каждого араба, по информации спецслужб, имелся свой независимый канал поступления финансов. Деньги иностранные спонсоры предоставляли под имя, авторитет и, как правило, своим же соплеменникам.

Более недели ушло на перевод записей Абу Хавса. Список поступлений денежных средств за 2005 год занял три листа. В отчете спонсорам Абу Хавс свел дебет с кредитом за 2005 год на общую сумму в 340 тысяч долларов. Деньги он распределил среди трех доверенных лиц на территории Чечни. Основанием для оплаты служили видеокассеты, на которых были запечатлены теракты. Финансовые поступления из-за рубежа в 2005 году, судя по записям, составили на январь 2006-го 200 тысяч долларов и 195 тысяч евро. В подготовленных, но не отправленных, посланиях неизвестным шейхам Абу Хавс жаловался, что поток пожертвований от мусульманских общин Турции, Ближнего Востока и Европы на войну в Чечне сократился – спонсоры переориентировались на помощь моджахедам в Ираке.

Среди получателей денег фигурируют Масхадов и Садуллаев. Неожиданно крупное поступление долларовой наличности бандитам зарегистрировано в мае 2006-го. 5 миллионов долларов получил тогда Доку Умаров – в качестве выкупа за богатого заложника; 1,5 миллиона долларов Умаров отправил Садуллаеву. Тот в свою очередь переслал 500 тысяч долларов Абу Хавсу с указаниями: 150 тысяч отдать Халилову, еще 100 тысяч – бывшему командующему так называемым восточным фронтом Хадисову и 90 тысяч долларов – Хайрулле, который занял место Хадисова, убитого 29 сентября.

Для радикальных группировок на Северном Кавказе характерно широкое использование не только традиционных исламских механизмов сбора денежных средств, но и чисто криминальных методов. Так, первый в СНГ заложник ради выкупа был захвачен в Дагестане летом 1994 года (им оказался сын кизлярского казачьего атамана Эльзона), за его освобождение пришлось заплатить 50 тысяч долларов. А в 1999 году на Северном Кавказе произошло уже 1,5 тысячи случаев похищения людей. Общая сумма выплат за похищенных, по мнению экспертов, составляет 200 миллионов долларов. Известно, что Б. Березовский способствовал выкупу журналистов, заплатив за них миллионы долларов. Брат Р. Хасбулатова был выкуплен за 100 тысяч долларов; съемочная группа НТВ – за 2 миллиона; съемочная группа ОРТ – за 1 миллион; итальянский фотокорреспондент М. Галлигани – за 800 тысяч; два офицера ФСБ Ингушетии – за 1,5 миллиона долларов. Полномочный представитель президента РФ В. Власов был освобожден только после выплаты 7 миллионов долларов.

Современные религиозно-политические, экстремистские и террористические организации на Северном Кавказе финансируются за счет внешних и собственных (внутренних) средств путем создания сетевой инфраструктуры источников. По подсчетам экспертов, этим организациям оказывают материальную помощь около 60 международных исламистских организаций, более 100 зарубежных компаний и десятки банковских групп. Так, один из лидеров ваххабитского движения в Дагестане Ахмад-Кади Ахтаев получил 17 миллионов долларов от своих покровителей из стран Ближнего Востока для ведения пропаганды и агитации.

Совершенно очевидно, что ликвидация финансовой базы, пополняемой из-за рубежа и за счет использования криминальных внутренних источников, могла бы коренным образом сузить социальную базу экстремизма и терроризма.

На основе анализа научных публикаций и материалов периодической печати, а также личных наблюдений автора этих строк можно сделать некоторые обобщающие выводы относительно ваххабитского движения на Северном Кавказе.

Во-первых, это движение следует квалифицировать как имеющую двойственную природу религиозно-политическую организацию. С одной стороны, в ее деятельности налицо признаки секты, с другой – политической организации.

Во-вторых, движение имеет неадекватное своей численности политическое влияние; это стало возможным в силу идеологической специфики приверженцев ваххабизма, их значительных финансовых возможностей и режима благоприятствования, который создан некоторыми чиновниками в центре и на местах.

В-третьих, ваххабизм в силу приведенных выше причин в обозримой перспективе будет оставаться одним из самых активных движений в регионе.

В-четвертых, на Северном Кавказе имеются объективные и субъективные условия для дальнейшего распространения идеологии ваххабизма.

В-пятых, ваххабизм, в частности его северокавказский вариант, имеет много общего с суданским его вариантом; причина в том, что наложение ваххабизма на местные религиозные традиции привело к его относительной трансформации.

Изучать северокавказский ваххабизм и противодействовать ему необходимо с учетом всех этих факторов.

Религиозно-политический конфликт на Северном Кавказе, в первую очередь в Чечне, Дагестане, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Адыгее, Карачаево-Черкесии, стал следствием сложного комплекса противоречий в религиозной и политической сферах. Крайне негативную роль сыграли такие факторы, как ухудшение социально-экономического положения в регионе, сложная этнополитическая ситуация, заинтересованность внешних сил в дестабилизации региона, отсутствие четко выработанной концепции национальной политики, сепаратистское движение в Чечне и массовое распространение оружия, бурный рост среди северокавказцев исламского самосознания при сохраняющейся религиозной безграмотности населения.

Северокавказский вариант ваххабизма проявил себя как деструктивная религиозно-политическая сила, связанная с международным терроризмом и сепаратистскими группировками в регионе. Деятельность религиозно-политических экстремистов и террористов привела также к росту этноконфессиональной нетерпимости и обострению социально-политической и религиозной ситуации в регионе.

Зарубежные исламистские экстремистские центры открыто ставят своей целью побудить элиты и население Северного Кавказа к выходу из состава Российской Федерации и переориентации на страны исламского мира. В этих целях зарубежные эмиссары направляют усилия на формирование в России своего кадрового резерва, организуют отправку молодых российских граждан, прежде всего из республик Северного Кавказа, на обучение в исламские учебные заведения мусульманских стран. По данным экспертов, число прошедших такое обучение северокавказцев превысило 2,5 тысячи человек. Часть из них после возвращения на родину служит проводниками радикализма и экстремизма, пытаясь любыми средствами вытеснить лояльное и законопослушное мусульманское духовенство. Тот факт, что большинство террористических актов с участием международных террористов совершено в республиках Северного Кавказа, свидетельствует, что этот регион является объектом особого внимания международных финансово-экономических и военно-политических центров, преследующих собственные интересы в регионе.

С начала 1990-х годов на Северном Кавказе стала в массовом порядке распространяться литература радикально-исламского толка. Стотысячными экземплярами в Москве, Баку, Киеве, Махачкале выходили в свет переведенные на русский язык ваххабитские произведения таких авторов, как Бен Баз, Мухаммад Д. Зину, Салих Ф. Аль-Фаузан, Сайд Кутб, Ахмад Г. Макдиси, Мухаммад С. Аль-Ашкари, Фатхи Якан, Мухаммад А. Бащамил. Кроме того, широко распространялись изданные на арабском языке работы таких приверженцев исламского радикализма, как Ибн Таймийя, Джамалсултан, Ахмад Салухутдин, Махмуд Истанбули Магди, Маниа бен Хаммад ал-Джихни и др. Наряду с трудами зарубежных авторов издавались и сочинения северокавказских религиозно-политических экстремистов – Мовлади Удугова, Шамиля Басаева, Багаутдина Магомедова, Магомеда Тагаева, Ахмад-Кади Ахтаева, Надыршаха Хачилаева, Мухаммада Сурхая и др. В религиозно-экстремистской литературе вышеназванных авторов содержатся неприкрытые призывы к свержению конституционного строя и насильственного установления на Кавказе «шариатского правления», подрыву безопасности государства и общественного порядка, пропагандируется война, разжигается национальная и религиозная рознь и т. д. С осени 1999 года религиозно-экстремистскую литературу на Северном Кавказе удается распространять только нелегальным образом.

На наш взгляд, историю религиозно-политического экстремизма в северокавказских республиках можно разделить на четыре условных этапа. Выявить их, как и основные цели и задачи деятельности экстремистов на Северном Кавказе, позволяет анализ документов, подготовленных наиболее активными идеологами радикального ислама в регионе. Речь идет о писаниях Ахмад-Кади Ахтаева, Багаутдина Магомедова, Ангуты Омарова, Магомеда Тагаева, Мухаммада Сурхая, Расула Макашарипова, Ясина (Махача) Расулова, Раппани Халилова (Дагестан), Шамиля Басаева, Хаттаба, Мовлади Удугова, Зелимхана Яндарбиева (Чечня), Анзора Астемирова, Мусы Мукожева (Кабардино-Балкария) и др.

На начальной стадии распространения исламского радикализма преобладала общая просветительская и благотворительная деятельность. Первый этап – с конца 1980-х до середины 1990-х годов – можно охарактеризовать как латентное противостояние между сторонниками ваххабизма и традиционного ислама, которое не выходило за рамки дискуссий и касалось в основном религиозной догматики. Исламские радикальные организации Северного Кавказа занимались внедрением самых общих исламских идей в массовое сознание населения. Цель – донести до каждого мусульманина (или потенциального мусульманина) исламистские призывы. В этот период происходит организационное оформление ваххабитского движения, создаются партии и их отделения (северокавказское отделение «Исламской партии возрождения», проваххабитская «Джамаатуль исламийа», «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана» и др.) и целые организации (ваххабитские джамааты).

На втором, организационном этапе – с середины 1990-х до августа 1999 года – происходило расширение и упрочение самих исламских радикальных организаций, велись тренировка и воспитание ее членов. Усиленная психологическая и практическая подготовка исходила из необходимости привить каждому члену организации качества воина, боевика. Цель заключалась в создании контингента будущих моджахедов (воинов джихада), обладающих военными навыками и готовых подчиниться любому приказу.

Третий, насильственный этап – переселение с конца 1997 года в Чечню исламистской оппозиции и вооруженное вторжение международных бандформирований в Дагестан в августе-сентябре 1999 года – начался с призыва к джихаду. Причем понимался он предельно однобоко – исключительно как ведение вооруженной борьбы с «врагами» ислама, за установление «исламского порядка» и насильственный захват власти в республиках Северного Кавказа. Цель третьего этапа заключалась в практической трансформации северокавказского общества в соответствии с шариатскими законами и «установление власти Аллаха на земле». Всенародный вооруженный отпор в августе – сентябре 1999 года завершился разгромом международных бандформирований. Ваххабитский анклав в Кадарской зоне Буйнакского района был ликвидирован. 19 сентября 1999 года был принят Закон РД «О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан», запретивший пропаганду идеологии и практику ваххабизма в республике. Аналогичные законы были приняты в Ингушетии и Карачаево-Черкесии. Одновременно начался процесс восстановления конституционного порядка на территории Чечни.

Четвертый этап охватывает период с 2000 года по настоящее время. В этот период исламистские группировки, потерпев поражение в открытой борьбе, ушли в подполье, перейдя к организации и проведению терактов в отношении представителей государственных и муниципальных органов власти и управления, правоохранительных органов, простых граждан.

По свидетельству главы Национального антитеррористического комитета (НАК) Н. Патрушева, за первые семь месяцев 2006 года бандподпольем на Юге

России было совершено 78 терактов. При этом в Ингушетии и Северной Осетии количество терактов удвоилось (18 и 11 соответственно) по сравнению с 2005 годом. В результате террористических актов в Дагестане за последние годы погибли министры по национальной политике, информации и внешним связям РД Магомедсалих Гусаев и Загир Арухов, заместитель министра внутренних дел, генерал-майор милиции Магомед Омаров, политолог Загид Варисов и др. По данным правоохранительных органов, в Дагестане «за последние четыре года погибли около 200 сотрудников милиции и военнослужащих внутренних войск. Только в 2005 году было совершено более 100 покушений, 60 сотрудников погибли, более 120 были ранены».

В последние годы правоохранительным органам республик и краев Северного Кавказа удалось в определенной степени переломить ситуацию. По сообщениям пресс-службы ОГВ, в 2005 году в Чечне в ходе спецопераций было уничтожено 290 активных участников незаконных вооруженных формирований, в том числе 72 бандглаваря. Были уничтожены Губашев, Мадаев, Мускиев, Читигов и арабский наемник Абу-Дзейт. Только в 2005 году ликвидированы так называемый «президент ЧРИ» А. Масхадов (Чечня), главарь джамаатов «Дженнет» и «Шариат» Р. Макашарипов (Дагестан), эмир совершившего нападение на Беслан джамаата «Халифат» А. Мержоев (Ингушетия), лидер джамаата «Ярмук» Муслим Атаев (Кабардино-Балкария), арабский наемник Абу-Дзейт, координировавший нападение джамаата «Халифат» на Беслан, многие другие северокавказские и зарубежные исламисты. В 2006 году в Чечне уничтожен еще один так называемый «президент ЧРИ» А. Садулаев, а в Ингушетии – Ш. Басаев. В результате боестолкновений погибли лидеры бандгрупп Мааев, Абдурзаков, Эдилсултанов, Душаев, Садаев, Исаков, Мовсаев. Задержаны и осуждены полевые командиры Талхадов, Беталмерзаев, Эскерханов и Гадаев.

В 2006 году сотрудники Управления ФСБ РФ по Чеченской Республике в ходе спецопераций при оказании вооруженного сопротивления уничтожили 38 боевиков, задержали 64 участника и пособника незаконных вооруженных формирований, 8 из которых находились в федеральном розыске. Сотрудники УФСБ ЧР предотвратили 45 диверсий, изъяли из незаконного оборота 212 единиц огнестрельного оружия, 75,7 тысячи боеприпасов, 371 взрывное устройство, значительный объем религиозной литературы ваххабитского толка, ликвидировали 220 тайников оружия и боеприпасов, а также 64 базы боевиков. Прекращена деятельность «Конгресса народов Ичкерии и Дагестана», большинство его лидеров и членов приговорены к различным срокам лишения свободы.

Заметные успехи достигнуты в 2005 – начале 2007 года в борьбе с религиозно-политическим экстремизмом и терроризмом и в Дагестане. Ликвидированы бандгруппы Макашарипова, Дибирова, Наузова, Имурзаева, Хасбулатова, Шайхаева, Лахиялова, Абидова, Меликова, Гасанова и др. Уничтожен один из идеологов ваххабитского движения Махач (Ясин) Расулов, а также лидеры незаконных вооруженных формирований арабы Абу-Джарах, Абу-Умар и Абу-Хавс, задержан турецкий наемник Али Ойтекин и т. д.

Ощутимые удары нанесены бандподполью в Махачкале, Каспийске, Хасавюртовской и Буйнакской зонах. Задержано 174 экстремиста. Еще 46 уничтожено при оказании вооруженного сопротивления. Предотвращено 13 диверсионно-террористических акций. По словам заместителя министра внутренних дел РФ А. Еделева, в 2006 году «количество терактов в республике по сравнению с 2005 годом сократилось более чем в четыре раза». Однако, по словам министра МВД РД А. Магомедтагирова, полностью бандподполье не ликвидировано. Продолжает поступать информация о направлении в республику вновь создаваемых диверсионно-террористических групп, вербовке в них новых членов, особенно из числа ранее судимой молодежи.

Как заявил 26 июля 2006 года А. Еделев, «по нашим оценкам, в данный момент в целом по Южному федеральному округу действуют до 800 членов НВФ, которые скрываются в Чечне, Дагестане, Ингушетии, а также в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Ставропольском крае».

Роль ислама в общественно-политической жизни республик Северного Кавказа с каждым годом усиливается, соответственно увеличивается политическое влияние традиционных исламских институтов. Вместе с тем приходится констатировать, что ислам не стал консолидирующим фактором для северокавказцев, среди которых по-прежнему преобладающим является фактор этнической и общинной принадлежности, что также сыграло свою роль в развитии и эскалации религиозно-политического конфликта. Взаимосвязь этнического и религиозного факторов способствовала тому, что в ходе многочисленных конфликтов ислам на Северном Кавказе используется для упрочения собственных позиций и усиления политического влияния различными политическими силами, в том числе сепаратистскими и другими деструктивными.

В исламе на Северном Кавказе существует серьезный потенциал клерикализма, стремящегося к достижению политических и иных нерелигиозных целей религиозными средствами. Такое положение дел служит питательной средой для политического экстремизма и радикализма, внешне принимающего мусульманские религиозные формы, а нередко – и антироссийскую направленность.

Проблемы противодействия религиозно-политическому экстремизму и терроризму остаются актуальными для республик ЮФО, Северного Кавказа, других регионов традиционного распространения ислама в нашей стране.

За последние 15 лет государственные и муниципальные органы власти, правоохранительные органы Северо-Кавказского региона накопили значительный опыт борьбы против религиозно-политического экстремизма и терроризма. Большую работу по идеологическому противодействию исламскому радикализму в регионе ведут религиозные организации, ученые, представители различных партий и общественных объединений. На территории Северо-Кавказского региона по мере возможности контролируется реализация печатной, аудио-видеопродукции, способствующей активизации идеологии религиозно-политического экстремизма и терроризма.

Однако, как отмечают эксперты, «усилия, предпринимаемые государственными и общественными институтами в области борьбы с экстремистской деятельностью, оказываются неадекватными остроте проблем, связанных с проявлениями религиозного экстремизма».

Сегодня в деле противодействия религиозно-политическому экстремизму и терроризму настоятельно требуется комплексный подход, который включал бы в себя меры регулирующего, запретительного и профилактического характера. Как показывает анализ соответствующего международного и национального опыта, наиболее эффективными в этой области мерами являются совершенствование правовой базы, укрепление и совершенствование деятельности спецслужб, усиление борьбы с финансированием религиозно-политического экстремизма и терроризма, а также активизация разъяснительной и пропагандистско-идеологической работы. На наш взгляд, в условиях Северного Кавказа к числу таких наиболее эффективных мер относятся:

– улучшение социально-экономической ситуации в регионе, поскольку именно это будет способствовать урегулированию социально-политических конфликтов и существенно сузит социальную базу религиозно-политических экстремистов и террористов;

– расширение взаимодействия государственных органов и религиозных объединений северокавказских субъектов Федерации по всем направлениям сотрудничества, в первую очередь в деле активизации борьбы с проявлениями религиозно-политического экстремизма и терроризма и преступностью, в духовно-нравственном оздоровлении северокавказского общества;

– принятие со стороны правоохранительных органов решительных мер по перекрытию каналов финансирования экстремистов и террористов из-за рубежа и из местных источников;

– для блокирования терроризма как уголовного проявления – совершенствование правовой базы и деятельности специальных служб, а также активизация идеологической работы;

– принятие энергичных мер, препятствующих использованию Северного Кавказа в качестве «перевалочной базы» для распространения различных экстремистских течений ислама, питающих сепаратизм и терроризм;

– осознание необходимости уделять особое внимание муниципальных органов власти воспитанию населения в духе национальной и религиозной терпимости, неприятия идеологии религиозно-политического экстремизма и терроризма.

Исламский радикализм на Северном Кавказе неоднороден: в нем имеются и экстремистское течение, не идущее ни на какой компромисс, и умеренный, бытовой радикализм. Если с первым надо вести бескомпромиссную борьбу, в том числе и насильственными методами, то со вторым следует идти на диалог, находить точки соприкосновения. Ослаблению накопившегося потенциала радикализации исламистских движений и предотвращению их перехода на ультрарадикальные позиции могли бы способствовать легитимация умеренного исламского радикализма на Северном Кавказе и перевод решения противоречий между сторонниками исламского радикализма и государственными структурами, а также традиционным исламом, в том числе и суфизмом, из военно-политической в религиозно-теологическую плоскость.

К.М. Ханбабаев, Свободная мысль. 2007. № 3.

 

Tweet