Известным исламовед, профессор Московского государственного лингвистического университета и автор нескольких нашумевших книг о мусульманах России Роман Силантьев о традиционном Исламе, проблеме ваххабизма в стране и грозненской фетве.

- Сегодня существуют множество духовных управлений мусульман. Как это отражается на исламском сообществе России в целом?

- В царской России и СССР было четыре духовных управления мусульман, правда, неидентичных. На территории современной России могло бы остаться два или три — с учетом того, что у недавно возвратившегося Крыма, у которого в царское время было отдельное ДУМ. Конечно же, когда мы имеем по стране почти сто Духовных управлений мусульман, проблемы это только усугубляет. Если бы они еще были в хороших между собой отношениях, то к этому можно было бы отнестись нормально. Однако сейчас между ними наблюдаются постоянные конфликты, хотя и не такие острые, как в девяностых (тогда доходило до драк), но все же.

В некоторых областях очень много духовных управлений — например, в Свердловской области их целых шесть. В Пензенской области их было вообще восемь, но потом это количество уменьшилось. Конечно, когда несколько человек зовут себя муфтиями Москвы или муфтиями Свердловской области, это очень разделяет прихожан, это ненормально. Бывает даже, что в одном селе есть мечети четырех юрисдикций, представители которых между собой совсем не дружат. 

- А есть какие-то перспективы создания единого управления мусульман?

- Такие попытки предпринимались неоднократно — в свое время даже инициатором этого выступал Ахмат Кадыров. Но правительство пока этим заниматься не хочет, потому как это возможно лишь через принуждение. Хотя если бы глава государства это захотел сделать, то у него бы, наверное, получилось, но через большие скандалы и мощное сопротивление по всей стране. Неизвестно, чем бы это кончилось, поэтому власть не хочет в это лезть. Её устраивает сегодняшнее положение дел, при котором мы уже имеем пять мусульманских центров, при наличии множества субцентров, которые также играют серьезную роль. 

- Какие центры самые перспективные сегодня?

- По количеству мусульман и мечетей лидером является Координационный центр мусульман Северного Кавказа — союз традиционных муфтиятов Северо-Кавказского и  Южного федеральных округов. Он может выступать как единое целое, а может и давать такую возможность своим членам, особенно муфтиятам Чечни и Дагестана. Дагестанский муфтият по количеству прихожан и мечетей самый крупный в стране плюс имеет самые мощные СМИ, а чеченский пользуется серьезной поддержкой в лице влиятельного Рамзана Кадырова и ведет очень смелую политику в сфере антитерроризма.

У ЦДУМ России есть свои плюсы — во главе его стоит авторитетнейший Талгат Сафа Таджуддин, который из духовных лиц высшего уровня самый старший по пребыванию на должности во всей России, и сама организация, которой он управляет, также старейший мусульманский центр страны.

В Духовном управлении Татарстана есть тот плюс, что оно лидирует по числу общин со статусом юридического лиц, а его лидер Камиль Самигуллин — самый молодой, но очень перспективный муфтий, поскольку отличный богослов-хафиз и умный политик.

К преимуществам Равиля Гайнутдина в первую очередь можно отнести его постоянное пребывание в Москве и контроль над московской Соборной мечетью, что значительно упрощает взаимодействие с российскими властями и внешнюю политику.

Альтернативный Равилю Гайнутдину муфтий Москвы и Центральной России Альбир Крганов также пользуется плюсами пребывания в столице и пользуется доверием властей, что позволяет ему формировать новый центр влияния.

Также сейчас очень много небольших независимых муфтиятов, таких как Горно-Алтайский, Барнаульский, а также осколки распавшихся центров влияния - Всероссийский и Объединенный муфтияты.

- Много ли муфтиятов с национальным уклоном?

- Достаточно. Есть муфтияты татарские, есть муфтияты кавказские. В них отличаются формы суннизма — все татарские муфтияты ханафитские, а крупнейшие муфтияты Северного Кавказа - шафиитские. ДУМ Республики Дагестан — типичный пример многонационального муфтията, ДУМ Кабардино-Балкарии бинационален, как и муфтияты республики Башкортостан — оба татаро-башкирские. А вот чеченский, ингушский и татарстанский муфтияты преимущественно мононациональны — там преобладает одна национальность.

- Можно слышать противоположные суждения: одни говорят, что Ислам - един, но тут же возникают вопросы про "измы" внутри него (салафизм, суфизм и прочие). Что вы думаете об этом?

- Нельзя считать, что Ислам - един, когда вся мировая история показывает обратное.

Люди, которые зовут себя мусульманами, безостановочно воюют между собой или просто обмениваются достаточно жесткими заявлениями. Ваххабиты не считают остальных мусульман за мусульман, остальные мусульмане видят в ваххабитах сбившихся с пути сектантов — это мы можем видеть по материалам той же Грозненской фетвы, где ваххабиты и салафиты открыто названы сектантами. И это не считая шиито-суннитских трений.

- Подобная фетва не усилит ли это противостояние?

Безусловно, усилит. После этого встанет ребром вопрос о запрете ваххабизма.

- А какова вероятность того, что ваххабизм все же запретят?

- Вероятность, конечно, есть. Тем более, что для этого имеются уже все основания. Решение же остается за властями. Для запрета ваххабизма сложились наилучшие условия, хотя, конечно, мы наблюдаем и сопротивление — ваххабиты имеют свое лобби и будут активно противодействовать.

- Если же ваххабизм запретят, то что делать людям, которые являются идеологически ваххабитами, но не являются радикалами?

- А что было делать нерадикальным фашистам, которых прижали репрессиями после Второй Мировой? Перестать распространять свою идеологию. В России членство в запрещенной организации пока что никак не наказуемо, если, конечно, не совершается пропаганда этой организации. Я лично надеюсь, что многие просто уедут — в известных странах им будут рады.

- В Башкортостане в 2005-2010 годах был рост количества таких мусульман, но после этого начался активный прессинг правоохранителей. Они утихли и исчезли из публичного пространства. Не стали ли угроза радикализации сильнее от того, что они ушли в подполье?

- А как сказался правоохранительный прессинг на состояние преступности? В 90-х его не было, сейчас есть. Разве хуже стало? Или ситуация с наркоманами, когда они "кололись" раньше на каждом углу, а теперь прячутся по подвалам — разве, когда их прижали, ситуация не улучшилась? Также было с игроманией — когда везде стояли игральные автоматы, а потом их убрали. И теперь, чтобы найти дозу, чтобы найти игральный автомат, нужно потратить кучу времени и сил — по этой причине зависимых от этих пагубных влияний теперь гораздо меньше. Так оно будет в с салафизмом — ситуация ничем не отличается.

- Владимир Путин как-то высказывался, что ваххабизм не представляет собой ничего страшного, если он не становится радикальным. Можно ли поставить знак равенства между радикалом и салафитом?

- Можно. Салафиты нигде не отличаются мирным нравом. Да и разница между салафитами и ваххабитами точно такая же, как между гомосексуалистами и гомосексуалами. Гомосексуалисты настаивают на том, чтобы их называли гомосексуалами, но от этого их суть не меняется. Поэтому я лично против того, чтобы называть ваххабитов салафитами — не стоит придумывать новые термины, когда есть надежные старые. В термине салафизм к тому же кроется претензия на авторитет салафов (саляфов) - благочестивых мусульман первых поколений.

- Как люди становятся радикалами? Как получается так, что они преступают нормы ведения духовного джихада?

- У них есть свое понимание Ислама, свои нормы, и пытаться увещевать их с помощью Корана, с помощью хадисов бесполезно. Ведь ваххабизм - это не единое течение, а совокупность разных сект большего или меньшего размера. Самое крупное из них — ИГ. Отхождения от моральных норм наблюдается и в сектах от других религий: взять Аум Синрикё у буддистов, анабаптистов и пуритан у христиан.

Люди, которые становятся исламскими радикалами, проходят стандартную психологическую обработку, когда им говорят, что они избраны и любимы Аллахом, что после смерти за содеянное они попадут в рай с гуриями и прочее, прочее. Бывает, используются наркотики или гипноз — очень много способов влияния на человека, после которых он делает то, что не соотносится с понятиями человечности. 

- Какой Ислам традиционен именно для Башкортостана?

- Это ханафитский суннизм с повышенным влиянием суфизма. Конечно, когда я говорю о суфизме, то я имею в виду традиционные течения, а насчет хакканитов я бы посомневался.

- Есть мнение, что суфизм — это вершина философии Ислама, и что лишь немногие могут быть приверженцами его. Был ли суфизм раньше в народе и подходит ли он как религия для обычных прихожан?

- Да, в народе он существовал, на всей территории бывшей Российской империи суфии абсолютно преобладали. Они были не только на Северном Кавказе, хотя и сохранились там лучше после Советского времени. Также до революции суфии были широко распространены в местах проживания тюрков — например, город Троицк в Челябинской области был одним из центров суфизма.

Были мощные позиции суфиев в Средней Азии, Азербайджане, во всех местах проживания татар, башкир и казахов. Существовали мавзолеи, священные места - зияраты для паломничества, суфии часто становились муфтиями. Если даже не все из народа были мюридами (учениками суфийского наставника), но суфизм как таковой сформировал культурную среду, в которой развивался народ.

- Почему же не открыта для массового читателя большая часть суфийских текстов до сих пор?

- Причины есть разные, но самая основная причина в том, что у ваххабитов пока что денег больше, чем у традиционных мусульман. В Дагестане, например, ситуация лучше; публикацией суфийских текстов занимается также издательство «Хузур» в Татарстане. Так что я думаю, что со временем ситуация улучшится, и традиционный Ислам укрепит свои позиции.

Марат Ахметшин

14.11.2016

Источник: ProUfu