Интервью с террористами, да еще с теми, кто находится в местах лишения свободы, отнюдь не часто появляются в средствах массовой информации. Тому есть свои причины, и было бы странно, если беседы с людьми, поставившими своей целью уничтожение других людей, стали востребованными бестселлерами. Однако текст, полученный нами по почте, заслуживает публикации хотя бы потому, что дает представление о тех, кто живет иными ценностями и в ином человеческом измерении. И заставляет задуматься

Если человек заключен под стражу на время следствия, то разрешение на свидание с ним дает только судья. И получить его очень сложно. Особенно, если подследственный – опасный преступник. Террорист. Но я такое разрешение с ним все же получил.

В моем Узбекистане есть то, о чем не говорят зарубежные СМИ. Современность, реформы, дружелюбие. Спокойствие. Именно это и не нравится фундаменталистам, которые всеми силами пытаются свести все это на нет. Государство эффективно борется с ними, поэтому взрывов в Узбекистане нет. Но опасность есть и поэтому спецслужбы работают без выходных. Ищут террористов, задерживают и передают суду. Один из таких задержанных, активный член Исламского движения (мне не разрешено разглашать его имя), читал мои статьи и попросил судью дать разрешение на интервью мне. Судья размышлял долго. Необычность просьбы, засекреченность, старые стереотипы – все было против интервью террориста. Но сила современного мышления победила. Судья понял, что пользы от статьи ренегата будет больше, чем вреда. Люди узнают еще одну правду о терроре и отвернутся от него навсегда. Да и проконтролировать беседу можно в случае чего. И согласие на интервью было дано.

Он не похож на исламского террориста. По крайней мере, он не носит бороду, не одет бедно,  а на ногах не кавуши (мусульманская легкая обувь).  Он не смотрит исподлобья и речь его не обилует выражением «смерть неверным». То есть, он не такой, каким рисуют нам исламских террористов. Он совершенно по-другому выглядит. Но он и есть тот самый террорист. И он опасен. И поэтому мы разговаривали с ним через решетку, а рядом, за дверью, прогуливался крепкий охранник.

- Первый вопрос. Главный для меня, – спросил я его в начале. – Почему именно я?

- Вы вещаете на ту аудиторию, которая называется здесь западной. Там сильны стереотипы об исламе, но общество реально влияет на поступки политиков. Может быть, мои слова помогут избежать ошибок в принятии некоторых их решений против нас. Ну а вы тот узбек, который публикуется там и находится со мной в одном городе, Ташкенте.

Он откашлялся и, словно прилежный ученик за партой, вытянулся.

- Мир изменился. Кто-то понимает это, кто-то все еще живет прошлыми законами, – у преступника был приятный баритон и хорошо поставленный, дикторский, говор. - Те, кто не способен понять и принять эту действительность, ведут войну. Против всех и вся. Я был одним из них. Я идеолог ИДУ и, как мои сторонники, ставил своей целью свержение светского государства и образование Халифата, живущего по законам шариата.  И, хотя на моей совести нет крови, я нанес не меньший вред миру, чем взрывы домов и людей. Больше 10 лет я калечил умы молодых людей, рассказывая о мировом господстве ислама и забирая в жертву их свободу и жизнь. Благодаря мне они становились бойцами ИДУ, активными пропагандистами нашей борьбы. В общей сложности я сбил с пути 275 человек. Многие из них сейчас отбывают сроки заключения, есть погибшие и пропавшие без вести. Я помню каждого из них, их лица не дают мне спокойно спать. Позже я увидел тупик нашего движения и отошел от дел. Все же правосудие решило иначе и привлекло меня к ответственности. Я точно получу срок и, боюсь, уже не увижу свободу. И поэтому хочу высказать через вас свои мысли об исламе и терроризме.

- А надо ли это моим читателям? – подначил я его. Когда умный человек злится, то он может сказать несколько больше, чем хотел бы. От этого и статья станет сильнее.

- Надо. Если после моих слов число образумившихся мусульман станет больше, то беды станет гораздо меньше. Мы перестанем вначале хвататься за оружие, а потом уж размышлять, а стоило ли вообще стрелять.

- Вы примкнули к ИДУ во время учебы? - Я уже знал, что мой респондент получил образование в престижном институте в ОАЭ, работал на телевидении, где и была проведена его первая акция: выпуск передачи, пропагандирующей акции ИДУ. После этого молодые люди, разгоряченные идеей мирового исламского счастья, вступали в их ряды. – Или это началось в Ташкенте?

- Здесь, в Ташкенте в 1999 году. Нашлись люди, которые грамотно использовали мои впечатления о жизни там и потом использовали мои знания для своей пропаганды. Вначале у меня была эйфория от успехов и приобщения к тайному обществу, но потом пришло разочарование. Когда я выпускал передачи и проповедовал в мечетях Намангана и Ташкента, мне была понятна цель: завоевание умов людей и увеличение количества сторонников. Но, когда наши ребята пошли минировать здание национального банка в столице, я растерялся. Никакой пользы нам этот взрыв (а потом и несколько других) не принес. Только жертвы среди тех, кто мог бы быть в наших рядах, продолжи мы свое пропагандистское действие.

Наше движение ИДУ, несомненно, сильное, но давно потеряло ориентиры своей идеологии. Это я понял потом, когда вместо исправления ошибок и изменения тактики действия, наш штаб с 2000 по 2005 годы только и занимался вербовкой боевиков для быстрых акций в Узбекистане, не уделяя должного внимания пропагандистской работе с населением, хотя в тот сложный для страны период были все предпосылки для этого. Мы быстро превратились из «освободительного движения» в обычную террористическую группировку, которая занималась только одним: взрывать за деньги всех и вся, позабыв о главной цели.

Создание Халифата здесь, в Средней Азии, есть его первоисточник, но сегодняшние наши лидеры живут только собственным обогащением и достижением власти над людьми. А слова о Халифате и борьбе с неверными лишь позолоченное прикрытие для неграмотной народной массы.

Будем откровенны, что наша «священная» война имеет вполне материальную цель – богатство. Земля как источник сырья и рынок сбыта (кому как) – вот, что снится каждому лидеру, призывающему свой народ на войну с «неверными». Народ верит, идет на войну и гибнет, а лидер получает свое богатство.

- Вы тоже получили богатство? – спросил я.

- Да. У меня был солидный бюджет для пропаганды ИДУ в Узбекистане, который я использовал очень эффективно. Делал видеосюжеты, организовывал диспуты во время молитв в мечетях, распространял листовки и брошюры. Оставшиеся деньги я использовал в своей личной жизни, - он прямо смотрел на меня. – Правда, это не помогло мне удержать возле себя любимую женщину.

Его кадык дернулся и вернулся на место. Он вернулся в тему:

- Конечно, есть сильные условия существования нашей террористической организации. Это фанатизм и идеология. Это покровительство со стороны некоторых политических сил, с помощью которых мы хорошо оснащены. Это наркоторговля и вовлечение в криминальную деятельность. Знаете, мы ведь даже свою водку выпускаем, контролируем игорный бизнес здесь.

- Сами все организовали?

- Нет, что вы. Просто отняли готовый «бизнес» у уголовников.

Чем же вы отличаетесь от них, хотел я спросить, но промолчал. Может, закрыться. А так есть возможность услышать еще что-нибудь интересное. Пусть выговорится.

Он глубоко затянулся сигаретой – я заметил, что пальцы его слегка дрожат,  - и продолжил:

- Политики делают на нас деньги, поднимают свой авторитет. Мы же позволяем им управлять страной до поры до времени. Главное, чтобы нас не трогали всерьез, давали деньги на войну и укрытие в случае беды.

Моей личной победой я считаю непременное участие телевидения в освещении нашей деятельности. Представьте, сколько миллионов людей узнают о нас и нашей мощи через ящик. Слух усиливает страх и нам становится легче завоевывать новые умы. Телевидение делает нас популярными, с нами считаются, нас боятся. Значит, мы не умираем. Значит…

- Что-то я не вижу сожаления и разочарования в ваших словах, - я не выдержал эту браваду и перебил его на полуслове, хотя это и было невоспитанно.  – Вы, как и многие другие агитаторы какого-либо движения, просто бросаетесь лозунгами.

- Я показываю ту силу, которую мы получаем от вас, противников террора и фундаментализма. Я хочу показать, что государство само, вольно или невольно, стимулирует наш рост. Пойми, сюжет про нас можно показать двояко: и в черно-белых тонах с отвратительной интонацией, после просмотра которого будет только отторжение. Или тоже самое сдобрить некоторым ореолом таинственности, мужественной жертвенности идеи. Вот почему по сути своей бандита, главаря шайки вымогателей СМИ называют полевым командиром, а? Для многих нормальных людей командир – это  Багратион и Давыдов, Чапаев и Котовский, офицеры рижского и рязанского ОМОН в эпоху перестройки СССР. И в ряд с ними, настоящими героями, ставить какого-нибудь вымогателя и подрывника аль-Хатаба – настоящее преступление.

Он бросил в меня простые слова, но я смог их почувствовать, дотронуться. И была у них только одна черта – правда.

- Ваше мнение, почему ИДУ имеет такие слабые позиции в Узбекистане?

- Власть эффективно борется с ним и, главное, опирается на безусловную поддержку населения. Сейчас в Узбекистане у нас нет никаких сил, для расширения нашей деятельности. Мы потеряли плацдарм, который был у нас в начале 2000-ных в Ферганской долине и Ташкенте. Мы не смогли увидеть главного. Узбекский народ не хочет нашего появления здесь. И всячески помогает власти бороться с нами.

- Может, вам уйти в другие, чисто мусульманские, страны и там начать строить Халифат?

- Бессмысленно. Агрессивные к чужой религии или не признающие право нации на самоопределение мусульманские государства в военном отношении не так уж и сильны. И в прямом вооруженном конфликте они потерпят поражение. Именно поэтому они и поддерживают террористов вроде нас. Экономически такие страны не такие уж и отсталые, да и пара миллионов долларов на организацию теракта не такая уж и труднодоставаемая сумма.

- Экономический потенциал при правильном управлении будет расти. И за ними будут расти и амбиции. Как тогда быть? – спросил я. – Как тогда остановить государство или политиков, поддерживающих терроризм?

- Это самая сильная головная боль западной демократии. Дать возможность развиваться агрессивным мусульманским странам значит готовиться к неизбежной войне. Подавлять сейчас их экономическое развитие – ставить под удар свою демократическую репутацию и настраивать сейчас людей против себя же. Наши фундаменталисты успешно играют на этом. Осталось чуть-чуть усилий и «терроризм» будет постоянно ассоциироваться с «арабским терроризмом». А это приведет к тому, что мир окончательно разделится на два враждующих лагеря.

- Так в чем же вы конкретно разочаровались в ИДУ?

- Я не нашел разницы в действиях представителей «народных фронтов» и боевыми акциями ИДУ. И там и там гремят взрывы, льется невинная кровь, – стало заметно, что он заволновался. Голос дрогнул, пальцы заерзали по коленям.- Я подсчитал, что за время нашей активной деятельности от наших рук погибло не менее 4000 человек! Это страшно, когда наша борьба вместо побед приносит смерть. Если люди не идут за нами, и от наших действий постоянно гибнут дети и женщины, значит, что-то в нашей войне несправедливо. Думаю, что прицел наш сбит намеренно. И кому-то выгодна именно смерть людей. Ведь наши «патриоты» всегда готовы к насилию для достижения цели. Смерть случайных людей в этом обыденна и мы не скорбим по этому поводу. Борясь со «злом», мы сами стали символом зла. Все это корежит меня.

Он помолчал и тихо закончил:

- Я сказал немного, больше вы сможете узнать, если сходите по одному адресу.

- И вы мне дадите пароль для входа, – поддел я его, понимая, что он втягивает меня в новую авантюру в моей жизни. И ведь я от этого предложения не откажусь.

- Нет, не дам, – усмешка скривила его лицо.  -  Вас там знают в лицо. И ждут. Сходите. Если не страшно.

Старик и горе

Сходи. Если не страшно. Такое предложение я получил от человека, которого будут судить за терроризм. Сходить к людям, идеологически готовящих людей к террору, и взять у них интервью. Признаюсь, мне было страшно. Я решил быть осторожным и пошел по указанному адресу очень ранним утром. Люди еще спят, а самые бдительные устали смотреть в окно. На крыльце дома сидел пожилой человек в белой рубашке.

- Я ждал тебя позже,  - сказал он мне вместо приветствия. – Садись рядом, насладись утренней прохладой. Надоест сидеть, встанешь и пойдешь своей дорогой.

Какая простая конспирация. Я сел рядом и спокойно включил диктофон.

- Как там мой сын? – спросил старик ровно.  – Держится?

- Да. Выглядит нормально. – Я постарался не высказать свое удивление.

- Он всегда выглядит нормально. Он ненормально думает, – старик говорил тихо и спокойно, но в голосе было столько муки, что я боялся шевельнуться. - Он мечтал о справедливости для мусульман и боролся за нее, но не мог понять, что борьба  - это не только война. Это, в первую очередь, простое воспитание морали в каждом. И свобода. Ее он хотел сам распределять между людьми.

Мой сын пошел в ИДУ добровольно, за ним пошли его друзья. Тоже без сожаления. Было время, когда мой дом превратился в штаб по координации действий различных групп активистов и сочувствующих. Листовки и брошюры, план саботажа городского транспорта и коммунальных хозяйств, лекции новичкам – вот, что я видел изо дня в день в своем доме.

- Вы не боролись с этим? Ведь деятельность ИДУ незаконна с предсказуемыми последствиями.

- В какой-то момент времени он вырвался из-под моего влияния. Наверное, после учебы в арабской стране, где  много агрессивных исламских течений. Что-то я упустил в его воспитании, и надави я на него, он ушел бы в другой дом. А здесь он все же был под моим приглядом. Я решил сагитировать его и его друзей на свою, законную, сторону. Стал доказывать ошибочность их суждений.

И начал со статистики. Несмотря на соотношение христиан и представителей других конфессий в 30 и 70 процентов соответственно, не все 70 процентов хотят установить свою гегемонию на земле.

Я много раз говорил сыну, что, да, мусульмане будут объединяться на основе общности идей и проблем. Но это вовсе не значит, что они объединятся во имя войны. Если относиться к мусульманам как к полноценным людям с собственным достоинством, то они не будут стараться всеми силами доказать свое превосходство над «белой» расой.

Я на фактах объяснял, что только исламский фундаментализм ввел персональную жертвенность. Человек добровольно идет на смерть. Забирая при этом жизни невинных людей. Суры Корана, что убийство и самоубийство запрещены, забыты современными воинами ислама.

Я кричал, доказывая сыну и его друзьям-террористам, что ИДУ использует человеческий фактор в войне с Западом. Вспомни уничтожение торгового центра 11 сентября. Это новый вид ведения военных действий: люди-смертники против технологий. Совершенная иллюзия, что террористы не повторят подобное еще раз. В мире предостаточно точек для авиаударов. Но если человеку внушить, что любое убийство грех, то трудно будет найти желающих направить пассажирский самолет на небоскреб или подорвать себя в подземке.

Я сорвал голос, объясняя, что если западный мир не принимает исламский взгляд на сосуществование, то он имеет на это право. Потому что этот мир основан на менталитете, в основе которого свобода личности. Европейская культура совершенно непонятна для Востока, но мы, мусульмане, раздражаемся, сталкиваясь с ней, и пытаемся изменить. Зачем?  Может лучше преображать свой мир?

Старик нервно перебрал четки и дал себе небольшую передышку. Было видно, что ему тяжело дается разговор, хотя ровные фразы без запинок говорили о том, что он много раз мысленно проговаривал их.

- Мы должны понимать, что недалек тот день, когда европейцев станет меньше 10 процентов населения мира. Их экономическое благополучие будет под угрозой захвата 90 процентами остальной популяции мира. И в целях собственной защиты европеец попытается физически сократить количество «понаехавших». Конечно, это противоречит принципам демократии и гуманизма, но это будет самым слабым аргументом против геноцида.

ИДУ не разрешает конфликты, а, наоборот, усугубляет их, получая для себя повод для войны. Духовные лидеры углубляют ущемление прав сородичей, виня в этом внешние (читай, европейские, христианские) силы, и находят жестокие формы наказания за это.

- Отец, вы правы. Переговоры бесперспективны, военное противостояние бесконечно, – согласился я. – Кому-то выгодно состояние перманентной войны между Востоком и Западом. Значит, нужна некая третья сила, желающая мира и имеющая все возможности для ее достижения. Как это будет сделано -  с позиции давления на стороны конфликта, агитации или подкупа, или чего-то еще, - пока не ясно. Но факт,  что человечество  погружается в хаос, прикрываясь религиозной независимостью. Что делать в таком случае?

- Не предлагать схемы выхода из кризиса, не отвечающие местному менталитету. Разработчики таких схем никакого понятия не имеют о культуре и традициях общества, которое собираются изменить или подладить под существующие стандарты. Вот тебе пример. Здесь на уровне закона запрещено многоженство. Так этот запрет существует сам по себе, многоженство – само по себе. И ничего в быту людей не изменилось.

Да, старик прав. Я вспомнил 11 сентября 2001 года, когда Ясир Арафат искренне выражал свои соболезнования американскому народу, а ВВС показали ликующую толпу палестинцев на площади.

- Почему так ненавидят Запад? -  я скорректировал беседу. – Почему именно Запад надо менять, а не Восток? Почему терроризм все больше имеет исламские корни?

- Скажи, а любят ли европейцы и американцы мусульман? Так ли искренни бывают они, ведя переговоры? Открыты ли они в оценках исламской культуры и обычаев? Пока существует фальшь в подобных отношениях, напряженность и война будут нашей повседневностью.

- Может это генетически заложенная месть мусульман за колонизацию их стран Западом в прошлом?

Старик усмехнулся в точности так, как сделал его сын:

- Тогда давай разрешим потомкам майя и ацтеков мстить Испании и Англии за колонизацию их земель, а африканцам убивать французов. Глупости все это – месть за прошлое. Всегда надо будет ожидать ответного удара. А это тупик в развитии человечества. 

- Почему движущей силой ИДУ и похожих организаций является ненависть, а не восстановление справедливости?

- Потому что терроризм – следствие отношения сильного государства по отношению слабому. Почему в нашем лексиконе прочно засели выражения «страна-изгой», «страна третьего мира», «черный» и другие? И может ли народ, который клеймят такими словами и считают только сырьевым придатком «белой расы», принять негатив о своей истории и культуре? Такой народ агрессивен и злопамятен. Использует любую возможность отомстить. Так стоит ли провоцировать его на это? Может, пора протянуть руку мусульманину как равному и тогда он перестанет пакостить?

- Вы считаете, что лидерство европейской цивилизации не бесспорно?

- Ты сам сделал такой вывод. Подумай, почему мусульмане, создавая свои диаспоры в европейских странах, надевая современную одежду и посещая кинотеатры ХХХ, дома сохраняют свой менталитет? И связи с исторической родиной они не порывают.

Высказываясь, старик становился сильнее,  и голос теперь выражал не боль, а силу убеждения:

- Люди, борющиеся с исламским фундаментализмом, должны всячески применять традиции примирения в исламском обществе. Они сильно отличаются от официальных мер по регулированию конфликтов, но более эффективны. А зачастую именно традиции примиряют стороны, а не полиция и политики. Я бы ввел специальную дисциплину для дипломатов – изучение быта и обычаев всякого народа, в котором они будут работать.

- Мир сейчас стоит перед дилеммой, каким путем идти? Американским или арабским, то есть исламским. Причем оба пути навязываются людям практически силой.

- Стандартная ошибка, когда надо выбирать из предложенных альтернатив. Найдите новые идеи сосуществования. Первый шаг решения проблемы - перестать делить людей по национальному признаку. Это стимулирует смешение крови. Молодежь будет рада снятию запрета общения с иноверцами и родит людей «общей крови».

В России 110 наций и народностей уживаются в мире. Это реальный опыт веротерпимости. Его надо использовать другим странам.

- Это долгий процесс, хотя и наиболее приемлемый. Но террористы будут воевать.

- Да. И мы тоже. Но смешением крови мы подорвем их подпитку. И, когда это произойдет, мы справимся с ними. Я убедил сына, что современные мусульмане отторгают агрессивное толкование Корана, но ведь фундаменталисты именно этим и живут. Пока не будет решена проблема двоякого толкования Корана угроза разной реакции на одну и ту же суру Корана будет сохранена.

Считается, что терроризм питается неравномерностью распределения материальных благ между странами. Мол, надо делиться справедливо. И тогда мир точно восстановится между религиями и странами.

Это ошибка. В ИДУ  - не бедные люди, чтобы плакать от нищеты и голода. Согласен, они не откажутся от дополнительного богатства. Но ими движет еще и отвращение к демократическому миру. Они хотят установить свои, отличные от норм демократии, порядки. Сейчас идет столкновение двух различных цивилизаций. И терроризм всего лишь одна из форм реакции соприкосновения одной культуры к другой. И размышлять надо не только о терроризме, а о культуре, быте, менталитете, истории и воспитании разных народов. И не брезговать подавать руку друг другу при встрече.

В голосе старика вновь появилось отчаяние:

- Я сделал все, чтобы остановить сына от преступления. Мои слова дошли до него, но было поздно. Закон все равно его осудит. Я стар  и больше его не увижу. Пусть другие не ошибаются так, как мой сын, и не оставляют нас умирать в одиночестве.

Старик замолчал. Молчал и я, давно не замечая, что батарейка в диктофоне мигнула и погасла. Сказано было много. Всё - прописные истины. Но почему же человек так упорно не желает их видеть и понимать?

Хает Хан Насреддинов, специально для Uzmetronom.com

4.08.2011