Сведения, которые доступны нам сейчас об ИДУ, отрывочны, неопределенны, их трудно сопоставлять. Тем не менее, некоторые выводы сделать можно. Большинство материалов, посвященных этой проблеме, увязывает события в Средней Азии с деятельностью талибов в Афганистане и процессами, происходящими сейчас в мировом исламском сообществе. Я нисколько не отрицаю подобных связей, но хотелось бы подчеркнуть, что события на юге Средней Азии имеют в своей основе внутренние процессы среднеазиатских государств. Разумеется, все социальные процессы в разных регионах мусульманского мира имеют схожую природу.

Они вызываются тремя главными факторами. Это, прежде всего, крайняя перенаселенность при исключительно высоких темпах естественного прироста населения, во-вторых, отсутствие современной экономики, которая могла бы обеспечить самодостаточное развитие мусульманских сообществ, и, наконец, медленная адаптация к изменениям, что напрямую связано со спецификой ислама как социальной доктрины. Отсюда и различные формы социального экстремизма, причем основная масса экстремистов не осознает истинных причин своего поведения, действуя в рамках идей, привычных для обыденного мусульманского сознания.

Если бы социально-экономическое развитие среднеазиатских государств отвечало современному уровню, база для экстремальных проявлений отсутствовала бы. В Таджикистане социальный взрыв вылился в форму широкомасштабной гражданской войны. Разрешение социальных противоречий в этом случае предполагало, что "лишнее" население будет вытеснено за пределы государства. Однако в конце концов проблему все же пришлось решать политическими методами, а экономическая ситуация была смягчена тем, что таджики стали массово выезжать на заработки за границу, прежде всего — в Россию. Экономическое развитие Узбекистана, на первый взгляд, гораздо выше, чем в Таджикистане, но ситуация в сельском хозяйстве двух стран весьма схожа. За 1990-е годы Узбекистану удалось вдвое увеличить производство зерновых, с 78,5 кг в 1989 году до 162 кг в 1997 году на человека. Однако и это уже не соответствовало потребностям населения, для которого, как и почти везде в Средней Азии, хлеб — основная еда. Кроме того, под пшеницу отвели часть площадей, ранее занятых хлопком. Это привело к катастрофе в прошлом, 2000 году, когда засуха истребила посевы на юге страны, а экспортного хлопка, за счет продажи которого можно было бы закупить хлеб, не хватило. В итоге население южных Сурхандарьинской и Кашкадарьинской областей Узбекистана, — именно тех, где шли бои, — временами балансировало на грани голода.

Сыграли свою роль и репрессии, начатые президентом Узбекистана Исламом Каримовым в отношении политических оппонентов, прежде всего религиозных. Автоматически десятки тысяч человек, связанных родством с репрессированными, были вовлечены в противостояние с государством, и часть из них, несомненно, перешла к активному сопротивлению. Так в течение 1990-х годов в Узбекистане возникла организованная оппозиция, как светская, так и религиозная, с широкой социальной базой внутри страны. Религиозная часть оппозиции опиралась сначала на опыт, помощь и идеи Объединенной таджикской оппозиции (ОТО), прежде всего, Исламской партии возрождения Таджикистана (ИПВТ), а позже — на ту часть ОТО, которая не захотела сотрудничать с режимом Эмомали Рахмонова и сохранила свои возможности в Каратегине и Дарвазе.

Время между началом активных боевых действий ИДУ в августе 1999 года и повторным вторжением в 2000 году не прошло даром для силовых ведомств Киргизии и Узбекистана. Попытки боевиков ИДУ проникнуть летом 2000 года в Баткенский район Кыргызстана и Сурхандарьинскую область Узбекистана ни чему не привели, хотя киргизские вооруженные силы понесли заметные потери. Действия боевиков ИДУ в Бостонлыкском районе под Ташкентом, также не очень удачные, вызвали широкий общественный резонанс, и это естественно, поскольку боевые действия велись в непосредственной близости от столицы. Общая численность мятежников, проникших на территории Кыргызстана и Узбекистана, оценивалась в 7-8 тыс. боевиков.

По итогам собыйти 1999 и 2000 года можно сформулировать ряд вопросов, от адекватного ответа на которые зависит верная оценка ситуации. Ниже я попытался дать на них ответы.

Откуда проникли боевики на территорию Киргизии и Узбекистана?

Основные пути боевиков ИДУ проходили через горные районы Таджикистана — Дарваз и Каратегин, — поскольку это кратчайший путь на столицу Узбекистана. Не исключено, что и сурхандарьинская группа продвигалась с территории Таджикистана, поскольку вполне могла получить соответствующую и достаточно эффективную помощь внутри этого государства.

Где они прошли обучение и боевую подготовку?

Что касается боевой подготовки членов ИДУ, многие из них воевали в рядах ОТО в Таджикистане. Значительная же часть прошла подготовку в Афганистане, в том числе и в последние годы. Тому также есть документальные свидетельства. Не исключено, что лагеря по подготовке боевиков есть и в горных местностях самого Узбекистана. Базы, на которых боевики живут, проходят боевую подготовку, вооружаются, экипируются, отдыхают, получают медицинскую помощь, по-прежнему существуют, вероятно, и в труднодоступных районах Таджикистана, и на территории Киргизии.

Как боевики оказались в непосредственной близости от столицы Узбекистана?

Вопрос о появлении боевиков в непосредственной близости от Ташкента представляет загадку, поскольку передвижение в сторону Ташкента с юга вооруженных групп такой численности не могло остаться незамеченным. Это можно сделать лишь при условии, что у боевиков нет при себе оружия, они пользуются легальными документами и получают оружие из тайников в непосредственной близости от места выполнения боевой задачи.

Пользуются ли боевики поддержкой населения?

Вспомним сообщения о проникновении боевиков в Ташкентскую область через перевал Наугарзан. Наугарзан — самый восточный перевал на Кураминском хребте, ведущий из Ленинабадской области Таджикистана в Узбекистан. Перейти этот перевал, защищаемый узбекскими заставами, преодолеть предварительно Сырдарью с хорошо охраняемой переправой Чильмахрам, без поддержки местного населения невозможно. Но недалеко от подъема на перевал расположен узбекский кишлак Ашоба Аштского района Таджикистана, где еще в 1995 году появилась некая модернистская мусульманская община, которая тут же предъявила права на главную мечеть и почти вытеснила общину. Возможно, что боевики получили помощь из этого кишлака, или из близлежащей области Узбекистана, где Ислам Каримов провел в свое время крупномасштабные репрессии.

А в сентябре 2000 года боевики ИДУ пытались прорваться в Киргизию через перевал Туро — самый верхний перевал горной Матчи. Этот путь вывел бы их в таджикскую Исфару, затем в обход Канибадама возле границы с Узбекистаном, на переправу Чильмахрам и кишлак Ашоба, оттуда на перевал Наугарзан и в долину Ангрена. Хорошо известно, что матчинцы, как Старого, так и Нового Матчинского района, с самого начала событий в Таджикистане безусловно поддерживали Исламскую партию возрождения Таджикистана и не раз пытались выступать в ее поддержку. Именно на границе Узбекистана с Новым Матчинским районом за год до выступления Махмуда Худойбердыева (о чем было хорошо известно) формировалась бронетанковая колонная для похода на Ходжент и вербовались боевики, частично из матчинцев. Укажем также, что Новый Матчинский район расположен как раз на оптимальном пути из Сурхандарьи в Ташкент и обратно. Именно поэтому боевиками был выбран путь через первал Туро.

Таким образом, по меньшей мере часть населения Таджикистана и Узбекистана поддерживает боевиков, хотя большинство, конечно же, их отвергает.

ИДУ — это достаточно многочисленная, хорошо подготовленная, прекрасно вооруженная и финансируемая боевая организация, имеющая собственную идеологию, лежащую в едином русле с фундаменталистскими идеологиями исламского мира, а также четко сформулированные политические цели. Она имеет свою разведку и информаторов, тренировочные лагеря и базы, склады (тайники) с оружием. Организация имеет значительный потенциал активного действия, стремление к расширению оперативного пространства и отвергает любые возможности решать свои задачи политическими и переговорными методами. Она впитала боевой опыт ОТО и талибов. Соответственно профессиональным и продуманным должно быть противодействие ей, поскольку ИДУ несет в себе опасность не только для государств среднеазиатского региона.

БУШКОВ Валентин Иванович, заведующий отделом Средней Азии Института этнологии и антропологии РАН

“Транскаспийский проект”, 27.02.2001.

http://www.transcaspian.ru/cgi-bin/web.exe/12132.html